За долгие годы в байкерском клубе Джонни привык быть внимательным и осторожным, но сейчас он не ждал опасности и был слишком погружен в собственные мысли. Он даже не заметил, что за ним следят.
Минут через семь он свернул на тихую парковую дорожку – так до дома было гораздо ближе. Черная тень скользила за ним неслышно, перебегая от дерева к дереву, выжидая удобный момент.
Пистолет был с глушителем. Когда раздался выстрел, из ближайшего куста взвилась вверх стайка маленьких птиц.
Потом черная тень выскользнула из-за дерева и подошла к упавшему на землю мужчине. В голове жертвы зияла дыра – пуля прошла через затылок и вышла через лицо.
Тень удовлетворенно кивнула.
Джон Милтон был мертв.
50 глава
Кристен снова набрала заветный номер, но Карри не отвечал. Что, если ее родители наговорили ему таких гадостей, что он решил попросту сбежать и бросить ее? Эта мысль вихрем пронеслась в ее голове, и на несколько секунд ее охватила паника. Ей захотелось вскочить с постели, побежать в клуб или к «Гиенам», куда угодно, чтобы найти его… Потом эту мысль перебила другая: нет, Карри не может так с ней поступить. Он любит ее. Она правда верит в это: он любит ее… Тогда что случилось? Почему он не отвечает? Неужели он поехал к Косому?..
Когда в дверь постучали, она вздрогнула от неожиданности.
– Кто там?
– Это я, – раздался голос, и в дверном проеме показалась голова матери. – Можно? Пожалуйста.
– Что вы сказали Карри? – строго спросила Кристен, когда миссис Стоун переступила порог палаты.
– Что? – не поняла женщина.
– Что вы с отцом сказали Карри, когда встретились с ним… где вы там встретились? Во дворе? На парковке?
– На парковке, – миссис Стоун кивнула. – Мы попросили его оставить тебя в покое… Но боюсь, он вряд ли послушается…
Кристен прикрыла губы ладонью и улыбнулась. Ну конечно, ее Карри никого не слушается, он сам себе хозяин.
– Ты до сих пор не поела, – укоризненно сказала мама.
– Мне не хочется, – Кристен пожала плечами.
– Разве тебе не нужно теперь питаться за двоих?
Кристен поджала губы.
– Ладно, я съем… что-нибудь.
– Начни с йогурта, – посоветовала мама и поставила перед ней пластиковый стаканчик.
В дверь снова постучались.
– Наверное, это папа, – сказала миссис Стоун, но ошиблась. Это оказалась медсестра.
– Мисс Стоун?
– Да? – отозвалась Кристен.
– К вам пришли из полиции, из отдела по борьбе с организованной преступностью, – сказала девушка голосом, в котором чувствовалось явное благоговение перед представителями правоохранительных органов.
Кристен нахмурилась:
– Мне обязательно принимать их прямо сейчас? Нельзя сослаться на мое плохое самочувствие?
– Боюсь, что нет, мисс, – медсестра покачала головой. – И это не они, это он. Детектив Джордж Кэмерон.
– Кэмерон?! – Кристен едва не подскочила на постели. – Нет-нет-нет, подождите, не пускайте его! – она повернулась к матери и зашептала испуганным голосом: – Ты должна выйти и сказать ему, что ты ошиблась. Что я просто упала с лестницы. Что все в порядке. Ты должна сказать ему, чтобы он нас больше не беспокоил, ясно? Этому человеку нельзя меня видеть, никак нельзя, понимаешь?
– Да в чем проблема? – нахмурилась мама.
– Ооооо, – застонала Кристен. – Просто поверь мне, ладно?
– Ты чего-то боишься? Тебе угрожают?
– Нет! Мне никто не угрожает, клянусь! Но ты должна выпроводить этого типа! Пожалуйста!
Мать смотрела на нее с сомнением. Потом она встала и пошла в сторону двери. Кристен готова была с облегчением выдохнуть, но тут мама выглянула в коридор и обратилась к гостю приветливым голосом:
– Мистер Кэмерон, здравствуйте, проходите, пожалуйста. Я надеюсь, вы сможете помочь моей дочери, она так напугана…
В этот момент Кристен захотелось провалиться сквозь землю или стать невидимкой. Она с трудом подавила желание спрятаться под одеялом и просто не показывать Кэмерону своего лица. Ведь он узнает ее, обязательно узнает… Но вместо этого она осталась сидеть в своей постели, глядя прямо перед собой ничего не выражающим взглядом.
Джордж Кэмерон вошел в палату тяжелой поступью, сразу поднял взгляд на девушку, и в глазах его прочиталось сначала непонимание, потом понимание, потом явное недовольство.
– Мисс Ким? – спросил он чуть насмешливо.
Кристен поморщилась.
– Мисс Стоун, – поправила детектива мама.
– Вот оно что, – мужчина кивнул. – Миссис Стоун, мы можем поговорить с вашей дочерью наедине?
– Конечно, сколько угодно, – мама согласно закивала и тут же поднялась из кресла, чтобы оставить Кристен и Джорджа Кэмерона вдвоем. Когда дверь за ней закрылась, Кристен почувствовала, как на плечи ей ложится тяжесть стыда. Щеки тут же стали пунцовыми, уши зачесались, и она опустила голову, слыша, как колотится в груди сердце.
– Мисс. Кристен. Стоун, – с расстановкой сказал детектив Кэмерон. – Что заставило Вас выдавать себя за сотрудницу правоохранительных органов?
Кристен потерла лоб.
– Мисс Стоун? – повторил мужчина мягко, но настойчиво.
– Это было важно.
– Для кого?
– Для многих людей.
– Мисс Стоун, будьте со мной честны… Вас заставили это сделать?
Кристен помотала головой.
– Вы связались с очень опасными людьми. Если они угрожали Вам, если Вас заставляли что-то делать, просто скажите мне об этом.
Кристен молчала.
– Ясно, – мужчина вздохнул. – Полагаю, сейчас Вам нельзя волноваться. Отложим этот разговор. А пока я попрошу Вас не уезжать из города. Возможно, мне придется Вас арестовать за попытку выдать себя за сотрудника полиции. Это, знаете ли, довольно серьезное преступление.
Когда Джордж Кэмерон ушел, Кристен расплакалась. И совсем не потому, что ей пригрозили арестом, – просто теперь, когда ее личность была раскрыта, полиция могла попробовать достать «Демонов» через нее и через ее связь с Карри. Кроме того, ее обижало, что собственная мать не захотела ее слушать и, по сути, просто сдала ее детективу Кэмерону. И последней каплей было то, что Карри до сих пор не брал трубку, хотя она позвонила ему уже раз десять.
Мать пыталась успокоить ее, но Кристен просто снова выпроводила ее из палаты. С ней и с отцом разговаривать было бессмысленно.
Медсестра предложила ей успокоительное, но Кристен в ответ только помотала головой. Ей нужно было выплакать эту обиду, и этот страх, и эту боль. В этот момент он совсем не думала о ребенке. Его еще не существовало – а она существовала, и ей было чертовски плохо.
