Письмо гласило:
« От: Брэдли Джонсон, президент мотоклуба «Ночные демоны»
Кому: Алонсо Ривера, президент мотоклуба «Адские гиены»
Сообщаю, что человеком, предавшим оба наших клуба и раскрывшим полиции место и время проведения сделки восемнадцатого мая прошлого года, был Джон Милтон, член клуба «Ночные демоны». Со всей ответственностью заявляю, что Милтон будет лишен всей символики клуба и изгнан из братства. От лица всех своих подчиненных и от себя лично приношу извинения и надеюсь на скорую личную встречу для обсуждения перемирия. С уважением, Брэдли Джонсон».
Когда Карри прочитал это письмо, в нем взыграли совершенно противоположные чувства.
С одной стороны, разве не этого он добивался? Предатель был обнаружен, а значит, снова появилась возможность для диалога между «Демонами» и «Гиенами».
С другой стороны, как же холодно, как же равнодушно писал его отец: «Милтон будет лишен всей символики клуба и изгнан из братства»… От этих слов у него щемило сердце. Хотелось все бросить и просто сбежать куда-нибудь подальше от этого безумия. Он до сих пор не мог поверить, что его близкий друг будет теперь наказан и вышвырнул за порог клуба без права на помилование. Что будет теперь с Джонни? Куда он отправится? Ведь ему и вправду некуда идти…
Но делать было нечего. На письме требовалась подпись вице-президента. Карри взглянул на отца: тот был холоден и молчалив, и губы у него были сжаты. Карри не стал ничего говорить или спрашивать. Просто взял ручку и поставил на бумаге злосчастную подпись.
Когда Кристен проснулась, Карри рядом уже не было. Каждый раз он ускользал так быстро и бесшумно, что она не могла поймать этот момент. Еще мгновение назад он мог лежать рядом с ней, сонный, теплый, обнаженный, а спустя несколько секунд уже быть на ногах и решать какие-то важные клубные вопросы.
Она полежала в постели минут десять, прислушиваясь к звукам дома и размышляя, каким будет сегодняшний день. Потом встала, потянулась, почувствовав, как ноют после сумасшедшей ночи мышцы.
В столовой никого из членов клуба тоже не оказалось. Зато там были Алисия, Лэсси и Кира.
– А вот и ты, – улыбнулась Алисия, когда Кристен появилась на пороге, и налила ей кружку ароматного какао. – Доброе утро.
Конечно, все уже были в курсе. Алисия и Лэсси в том числе. Лица у них были обеспокоенными, но они старались не показывать лишних эмоций – здесь, в суровом мужском мире, это было не принято.
Кристен благодарно кивнула и села на свободный стул, обхватывая кружку обеими ладонями и низко опуская лицо. Обильный пар горячил кожу, и она молча вдыхала аромат шоколада, пока к ней не обратилась Лэсси:
– Ты очень нужна Карри сильной и смелой. Прямо сейчас он теряет близкого друга… Без твоей поддержки он просто сойдет с ума.
– Теряет? – не поняла Кристен. – Джонни ведь никто не убьет?
– Надеюсь, что нет, – Лэсси поджала губы. – Но все равно теперь все будет иначе. Эта ситуация наложит свой отпечаток на жизни обоих.
Кристен сделала глоток:
– Мне туда нельзя? Поддержать Карри?
– Ты знаешь, что нет, – Лэсси покачала головой.
В клубе сегодня было непривычно тихо. Обычно, когда проходили собрания, дом просто гудел от десятков голосов, смеха, шуток, топота ног и шутливых потасовок в коридорах. Сегодня все двадцать пять действующих членов клуба вели себя так, точно приехали на похороны. Последний раз такое было, когда хоронили Эрика Ланберга. Сегодня, казалось бы, никого не собирались закапывать в землю, но атмосфера была такой же. В воздухе висели напряжение и боль.
Брэдли Джонсон поднялся на ноги, чтобы зачитать обвинительный приговор. Ножки его кресла неприятно скрипнули, и Карри поморщился. Ему совсем не хотелось снова слушать эти горькие слова: предательство, будет лишен символики, будет изгнан из братства… Джонни стоял чуть позади президента, опустив голову. Судя по его виду, ночью он совсем не спал.
– Как же так вышло? – с укором, но без злости произнес Капитан. Кэп был одним из самых старых и уважаемых членов клуба и, как и Джонни, всегда выступал против войны между «Демонами» и «Гиенами».
– Он защищал свою женщину, – ответил за Джонни президент.
– У него нет женщины! – крикнул Гас.
– Он защищал Камиллу, – вступился за друга Карри, но его отец поднял руку, призывая к молчанию:
– Мы все знаем обстоятельства дела… Мы все знаем, что послужило причиной предательства. Но кодекс говорит прямо: предательство не подлежит прощению. Какой бы благородной ни была цель – защищая одного человека, он подверг опасности всех нас, он причастен к смерти Эрика Ланберга, на его плечах лежит ответственность за каждую стычку и перестрелку с «Гиенами» в последний год, он шпионил для Алонсо Риверы, поэтому я даже не выношу вопрос на общее голосование. Джон Милтон будет изгнан из братства – не только в наказание, но и в назидание всем остальным. Целый год он скрывал от нас правду, но она все равно выплыла наружу. Помните об этом, когда перед вами встанет выбор: верность или спасение собственной шкуры.
Карри крепко сжал зубы: отец, казалось бы, говорил правильные вещи, но в отношении Джонни это все равно было ужасно несправедливое, жестокое решение. Слишком однозначное – при всей неоднозначности его поступка и при всей его многолетней верности делам клуба.
– Снимай жилет, Джон, – приказал Брэдли, и Джонни покорно стащил кожаный жилет, надетый поверх клетчатой рубашки. Брэдли протянул ему перочинный нож. Джонни разложил свой жилет на столе зала собраний, перед всеми членами клуба. – Готов?
– Да.
– Начинай.
Джонни бросил взгляд на Карри, и тот ободряюще кивнул. Тогда Джонни взял перочинный нож покрепче, наклонился над столом и принялся одну за другой отпарывать от жилета нашивки клуба.
Сначала он поддел ножом нитки и отодрал те нашивки, которые значили для него меньше всего – «1%» и «MC». Он протянул их президенту, и Брэдли положил их перед собой. Потом сверху легла нашивка «Sacramento».
Дольше всего он отпарывал изображение волчицы с небесно-голубыми глазами. На него тем временем смотрели другие глаза – внимательные и сосредоточенные. Все члены клуба не отрываясь наблюдали за традиционным ритуалом изгнания.
Когда изображение волчицы полностью отделилось от кожаной ткани, Джонни поднес нашивку к губам и поцеловал ее. Брэдли открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом сделал вид, что не заметил этого, и просто промолчал. Карри был благодарен ему за этот жест милосердия и понимания – и Джонни тоже.
Следом за волчицей от жилета была отодрана нашивка с названием клуба – «Demons of the night». На прощание Джонни крепко сжал ее пальцами.
– Переворачивай, – приказал Брэдли, и Джонни покорно перевернул жилет другой стороной. Здесь тоже было несколько нашивок – еще одно изображение волчицы, только маленькое, еще одна нашивка с названием, должность – «Member», и год вступления – «1994». Через несколько минут все они тоже лежали маленькой стопкой перед президентом клуба. Жилет остался пуст. Только черные нитки, торчащие повсюду, да темные, не выгоревшие участки кожи там, где раньше были нашивки, говорили о том, что это был жилет байкера.
