13 глава
Упоительное наслаждение неожиданно сменилось болью, и в уголках глаз скопились слезы. Карри принялся бережно их сцеловывать. Она инстинктивно уперлась руками в его грудь, словно желая отстраниться, но куда там? Он был слишком тяжелым и сильным.
Карри обхватил ее лицо ладонями, и Кристен почувствовала на коже его неровное дыхание. Она всегда думала, что в момент такой близости ей будет противно, но не ощутила ничего подобного. Чувствовать его внутри было странно и больно, но его тело, плотно прилегающее к ее собственному, его влажная кожа, его мокрые спутанные волосы, хриплый голос, его бессовестные пальцы и бесстыдные губы – они сводили ее с ума. Боль немного схлынула, она снова потянулась к его губам, и он охотно поцеловал ее, путаясь пальцами в темных волосах.
Все оказалось проще, чем он думал. Она расслабилась, обхватила его бедрами, жадно приникая к его губам, и он с трудом сдержался, чтобы не зарычать и не напугать ее своим напором.
Все, кого он трахал в последнее время, были развязными шлюхами и сами могли трахнуть кого угодно. Они забирались сверху, хватали его член, сосали как сумасшедшие, насаживались до упора, прыгали, задирая голову, разбрасывая по голым грудям спутанные волосы, он кончал и уже через несколько минут был готов снова, он переворачивал их на живот, ставил на колени, трахал сзади, хватая за волосы, драл до боли вперемешку с наслаждением, они стонали, а он впивался зубами в их шеи, чтобы не закричать. Он не пытался быть с ними нежным. Зачем? Они были никем. Ничем. Просто дырками, в которые можно засунуть свой член и кончить. Они и не просили о нежности. Приходили, раздевались, гнулись на простынях, кричали, одевались и уходили. Он не терзался муками совести. После Элисон, казалось, он вообще не был способен чувствовать по-настоящему.
Но с Кристен все было иначе. Он спас ее. Дважды. Привез к себе домой, к немалому удивлению Лиама и Лэсси. Взял на себя ответственность стать ее первым мужчиной. И не мог быть грубым. Разве что грубоватым – для пользы дела. Несколько раз он пытался проанализировать свои действия, но только запутался в собственных мыслях. Она напоминала ему Элисон. Поэтому его так тянуло к ней? Поэтому он испытывал невольную нежность? Но Элисон была мертва – никакая другая девушка не смогла бы ее заменить. Никогда. Тогда что же он нашел в этой девчонке?
Она выгнулась, доверчиво разводя бедра пошире, и он не заставил себя ждать. Возбуждение уже давно истерзало его, но он пытался быть терпеливым. Теперь ему хотелось взять свое. Надолго его не хватит – только несколько толчков, рваных и жестких, которые причинят ей боль, а ему – наслаждение. Он мог бы пойти еще раз в душ и там хорошенько подрочить, чтобы снять напряжение, но ему хотелось остаться с ней. Хотелось, чтобы она поняла: это бывает больно. Но только через боль приходит удовольствие.
Его руки скользили по ее телу быстро и лихорадочно, и она покорно выгнулась им навстречу, когда он второй раз вдолбился в нее до самого упора и застонал от напряжения.
Толчок.
И еще. Глубже.
Она всхлипнула – скорее от боли, чем от удовольствия, но не остановила его, только запрокинула голову и застонала.
Еще толчок. Совсем грубо.
И еще несколько – один за другим, глухими, хлюпающими ударами в темноте, и он наконец замер, чувствуя, как выливается сперма.
Кристен чувствовала себя виноватой и благодарной, но это не единственная причина, по которой она не остановила Карри. Ей было хорошо. Больно и хорошо. Горячее, обволакивающее чувство неги разлилось по телу, и боль от толчков не казалась такой уж страшной. Когда он кончил – она поняла это по тому, как он замер, и как набухли вены на его шее, – и откинулся на соседнюю подушку, она ощутила какое-то разочарование. Но уже через мгновение он притянулся ближе, чтобы поцеловать ее в лоб, и она доверчиво прижалась, положив ладонь на его грудь.
– Ты кончил? – спросила она серьезно.
– Ага, – он улыбнулся, искренне не понимая, зачем она спрашивает. Все ведь и так понятно, верно?
– Хорошо, – она кивнула. – Спасибо.
– Спасибо, что кончил? – он ухмыльнулся. Напряжение схлынуло, и к нему вернулась способность подкалывать ее.
Она убрала руку с его груди, но он перехватил ее и положил обратно, накрыв своей.
– Прости. Меня давненько не благодарили после секса.
Она поморщилась:
– Давай не будем больше об этом говорить? – ей стало неудобно, а он невольно растянулся в улыбке:
– Ты кончила подо мной. Ты лежишь на мне голая и мокрая. О чем же будем говорить? Об искусстве? Ты вроде как художницей собираешься стать? Кто тебе нравится больше – Моне или Мане?
Кристен села в постели, прикрывая грудь одеялом.
– Вообще-то, я люблю Кандинского.
– И что он рисовал?
– Ты правда не знаешь? – девушка удивленно приподняла бровь.
– А ты правда не умеешь целоваться? – поморщился Карри.
Кристен потерла лоб.
– Нарисуешь меня? – озвучил он свою старую просьбу и, предваряя ее вопрос, добавил: – Да, прямо так. Прямо сейчас.
– Без одежды?
– А что, ты никогда не рисовала обнаженку?
– Рисовала. Но только с фотографий.
– Теперь у тебя есть живая натура, ты только посмотри! – он выскользнул из постели, вставая на полу в полный рост и наблюдая с удовольствием, как она закрывает лицо ладонями. Включил верхний свет.
– Можно хотя бы мне одеться? – выдохнула она. Голос звучал напряженно, но глаза щурились от прорывавшейся наружу улыбки. Ему это понравилось.
– Думаешь, это тебя спасет?
– Ты не тронешь меня снова, – она хмыкнула.
– Еще как трону, – сообщил он невозмутимо. – Ну, мне сесть? Лечь? Встать?
– Садись в кресло.
Он послушно уселся, забросив ногу на ногу.
– Хотя нет. Лучше встань. У тебя есть бумага? И простой карандаш?
Он принялся рыться в шкафу.
– Можно, я выкурю сигарету?
Она рисовала его уже минут десять – сосредоточенно, напряженно, молча. Скрестила ноги по-турецки, склонилась над бумагой. Он стоял напротив, обнаженный, смотрел на нее и отчаянно старался не заводиться. Но она выглядела настолько серьезной, так нервно заправляла за ухо падающие на лицо пряди волос, так сосредоточенно покусывала нижнюю губу и краснела, поднимая на него глаза, что удержаться было сложно.
– Конечно, – Кристен кивнула.
Карри наклонился, подхватывая с пола джинсы, вытащил из заднего кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. Запах дыма и ментола тут же разнесся по комнате.
– Ты не куришь?
– Нет.
– И не пробовала никогда?
