Думаю, что, находясь здесь, узнаю еще много интересного. И я не ошибаюсь.
— А ты уверена, что никто больше не видел завещания и этого условия? — спрашивает Вячеслав.
— Абсолютно, дорогой. Они все поверил мне на словах. Нотариус будет держать язык за зубами. Ему хорошо заплатили. Главное — время. Они все увидят. Когда будет поздно. Сначала мы получим свое, а потом они узнают, какие они были идиоты.
— Господи, Рузан, ты так говоришь и о собственном сыне, — в голосе Вячеслава не удивление и укор, а насмешка.
— Ну, что поделать, если он оказался таким нехватким. Конечно, не оставлю его. Буду помогать. Ему надо было хватать Арину и тащить в постель. А он благородного из себя строил. Вон, Арслан, сразу понял, как надо действовать. Быстро под себя ее уложил.
Чувствую, как после этих слов Арина как будто сжимается и пытается отстраниться от меня. Но я лишь крепче держу ее. Нет. Это мы должны пережить вместе. Целую ее в макушку. Пытаюсь хоть так успокоить.
— Арслан этот ваш, — раздается голос Вячеслава. — Он больной! Ты не боишься, что она что-нибудь учудит?
— Не успеет, — спокойно отвечает мать. — И вообще, все будет хорошо. Не накручивай ни себя, ни меня. Иди давай к Арине. Воздыхай там перед ней. Пусть девочка поверит, что ты лучше всех остальных. Сегодня, кстати, можешь приобнять ее. За ручку подержать. Пусть привыкает к твоему контакту. А то еще передумает за эти три недели. Все, пошли. Мне тоже к муженьку пора.
Опять чмокание. Звук дверного замка и шаги. Потом тишина.
Только теперь Арина поднимает голову и смотрит на меня.
— Арслан, как же так? Почему? — всхлипывает.
— Ну, тихо-тихо, не надо, — успокаиваю ее я.
— А как же папа? Арслан… я ничего не понимаю… Как так? Это же неправда?
Смотрит на меня с надеждой.
— Пойдем, я отвезу тебя, — говорю я. — Домой.
— Нет, — восклицает она. — Я не хочу домой. Не надо… Прошу… Не могу…
Думаю недолго. Беру ее на руки и несу к машине. Везу к себе.
— Отдохни, — говорю, укладывая на кровать. — У меня дела есть.
— Куда ты? — хватает меня за руку.
— Надо кое-что выяснить. Не переживай. Просто отдохни. Я скоро вернусь и мы решим, что делать дальше.
Целую ее в лоб и накрываю одеялом.
У меня и правда есть вопросы, которые надо решить. Сейчас. Без промедления.
49. Арслан
Наверное, я должен сейчас остаться с ней. С Ариной. Ей особенно тяжело. Уверен, тяжелее, чем мне. Но, пока не разберусь, я не успокоюсь.
Мне порядком осточертели эти загадки. Я думал, что все уже знаю. Но нет. Каждый раз мне открывается что-то новое. И теперь я намерен узнать все до конца.
Для начала еду к нотариусу. Этот старых жук ловко обвел меня вокруг пальца, рассказав лишь ту часть завещания, которая выгодна Рузанне. Но есть еще что-то, что заставляет ее действовать так. Почему она думает, что доля в компании достанется ей?
— Арслан? — Эдуард Михайлович удивленно поднимает на меня взгляд от бумаг, когда я вхожу к нему в кабинет. — Что-то случилось?
Я молча подхожу к нему и хватаю за грудки. Приподнимаю так, что его ноги отрываются от пола.
— Что происходит? Арслан? — восклицает он, а я легко читаю испуг в его глазах.
Такие понимают только так. Только страх может заставить их делать то, что нужно мне.
— Где завещание? — рычу я и встряхиваю его для острастки. — Быстро! Я не в том настроении, чтобы вести долгие разговоры.
— Я не понимаю, Арслан, — пытается увильнуть он от прямого ответа.
Тогда я со всей силы пинаю его кресло на колесиках. Так, что оно летит прямиком в стеклянный шкаф и тишину в кабинете прорезает звук бьющегося стекла.
В глазах нотариуса появляется ужас. Он, часто моргая, оглядывается на шкаф. Потом опять смотрит на меня. Но молчит.
Тогда я волоку его к шкафу и просовываю голову в дыру. Теперь над его головой повисает кусок стекла, который еле держится.
— Арслан, что ты делаешь? — чуть не плачет он. — Пощади! Арслан! Тебя же посадят!
— Плевать, — отвечаю почти спокойно. — Но и ты, гнида, сдохнешь. Одним мудаком станет меньше. Не зря сяду. Ну?
Замахиваюсь над куском стекла. Одно легкое движение и он рухнет вниз на башку этого гондома.
— Погоди! — просит он. — Я дам! Все дам! Стой!
Резко дергаю его на себя и это спасает ему жизнь. Потому что в ту же секунду стекло падает на пол, врезаясь в ковролин.
В глазах нотариуса уже не испуг, а ужас. Наконец, до него дошло, что я не шучу. Игры в прятки закончились.
За грудки поднимаю его с пола и он дрожащими руками достает платок и вытирает пот со лба.
— Я жду, — говорю строго.
— Сейчас-сейчас.
Отпускаю его и он идет к сейфу. Набирает код и достает папку с документами.
— Ты должен понять меня, Арслан, — лепечет, заикаясь. — Твоя мать.
— Хватит. Мне не интересно.
Хватаю из его рук папку, открываю и достаю завещание.
Быстро пробегаюсь глазами. Еще раз, но уже медленнее.
Это воля моего отца. Вернее, человека, ставшего им. Своего настоящего отца я так и не увидел.
Исходя из условий завещания, доля в компании перейдет полностью Камилю или мне. Вернее, тому, кто жениться на Арине.
Но оказывается, для этого установлен срок. Мы же не можем всю жизнь добиваться ее. И этот срок истекает через три недели. Все, как говорила Рузанна Славе.
Рузанна.
У меня почему-то больше не поворачивается язык назвать ее мамой.
Потому что следующим условием завещания значится, что, если ни я, ни Камиль не женимся на Арине в установленный срок, то доля полностью переходит Рузанне.
Складывается ощущение, что отец знал про возможный брак Рузанны и Бориса. Ну, или догадывался.
Ведь получается, что в любом случае компания останется в одной семье.
Стою, задумавшись. В полной тишине. Нотариус опасается даже громко вздохнуть.
— Это все? Или есть еще что-то, что я не знаю, но должен знать? — делаю шаг к нему и он чуть ли не отпрыгивает от меня назад.
— Все, Арслан, клянусь! Все! — в его голосе я легко читаю испуг.
— Если хоть кто-нибудь узнает, что я был здесь, — рычу на него. — Хоть один намек. Хоть слово. Я вернусь и доделаю то, что не сделал сегодня. Ты понял?!
Он, задыхаясь, кивает. Быстро-быстро. Хватается на сердце.
Бросаю на пол завещание и ухожу.
