Ухожу – значит ухожу
Когда мистер Пи ушел, я еще долго сидел на крыльце и думал о своей жизни. Вот черт, и что теперь делать? Ощущение было, будто жизнь просто пнула меня по заду.
Какое же облегчение я почувствовал, когда мама и папа вернулись с работы.
– Привет, чувачок, – сказал папа.
– Привет, пап, мам.
– Младший, чего это у тебя такой грустный вид? – спросила мама. Она сразу всё просекает.
Я не знал, с чего начать, потому начал с самого большого вопроса.
– У кого есть надежда, у кого ее больше всего?
Мама с папой уставились друг на друга. Глаза в глаза. Как будто передавали радиосигналы какими-то встроенными антеннами. Потом оба посмотрели на меня.
– Ну ладно вам, – говорю, – вы должны знать. У кого больше всего надежды?
– У белых, – хором ответили родители.
Так я и думал, поэтому сказал то, что они меньше всего ожидали от меня услышать.
– Я хочу сменить школу.
– Хочешь ходить в Хантерс? – спросила мама.
Это другая школа на восточной стороне резервации, школа, переполненная детьми бедных индейцев и еще более бедных белых.
– Нет.
– Хочешь в Спрингдейлс? – спросил папа.
Еще одна школа на границе резервации, переполненная детьми самых бедных индейцев и беднейших из бедных белых. Да, на земле есть место, где бедные беднее, чем вы можете себе вообразить.
– Хочу в Риардан, – говорю.
Риардан – это фермерский городок богатых белых посреди пшеничных полей ровно в тридцати пяти километрах от резервации. Да, провинциальный, с фермерами, деревенщиной и копами-расистами, которые стопорят всех проезжающих мимо индейцев.
За ту неделю, что папа ездил через него, когда я был маленьким, его остановили трижды за ЕИВ – «езду в индейском виде».
В Риардане, однако же, лучшая школа штата – с компьютерным классом и огромной химической лабораторией, и театральный кружок, и две баскетбольные команды.
Дети в Риардане умнее и спортивнее, чем в любом другом месте. Они лучше всех.
– Хочу учиться в Риардане, – повторил я и сам не поверил, что произношу такое. Всё равно что «хочу полететь на Луну».
– Ты уверен? – спросили родители.
– Да.
– Когда хочешь начать?
– Прямо сейчас, – говорю. – Завтра.
– Ты уверен? – спросили родители. – Мог бы с начала семестра. Или со следующего года. Вместе со всеми.
– Нет, если я сейчас не перейду, то вообще не перейду. Я должен сделать это сейчас.
– Хорошо, – сказали они.
Ага, вот так просто. Как будто они только и ждали, когда я спрошу, можно ли мне учиться в Риардане, словно они ясновидящие какие-то.
Они, конечно, всегда знали, что я странный и амбициозный, так что, может, только и ждали, когда я выкину какой-нибудь странный фортель. А учиться в Риардане – нереально странный фортель. Но вот то, что родители так быстро согласились с моими планами, – вовсе не странно. Они хотят для нас с сестрой лучшей жизни. Сестра «поехала», чтобы потерять себя, а я уеду, чтобы что-то найти. И родители так меня любят, что хотят помочь. Да, папа у меня пьяница, мама – бывшая пьяница, но они не хотят, чтобы их дети стали пьяницами.
– Трудно будет возить тебя в Риардан, – сказал папа. – Переехать мы не можем себе позволить, а школьные автобусы отсюда не ходят.
– Ты будешь первый, кто таким же образом сбежал из резервации, – сказала мама. – Индейцы будут на тебя сердиться.
Тыдыщ, до меня дошло, что члены общины начнут меня третировать.
Рауди поет блюз
Итак, на следующий день после того, как я решил перевестись в Риардан и мои родичи согласились, я пришел к школе и обнаружил Рауди сидящим на своем обычном месте на школьной площадке.
Разумеется, в одиночестве. Его все боялись.
– Я думал, тебя отстранили, – сказал он. Это было у него вместо «я рад тебя видеть».
– Поцелуй меня в зад, – сказал я.
Я хотел бы сказать, что он мой лучший друг и я его ужасно люблю, но парни такого не говорят другим парням, и уж точно никто не говорит такого Рауди.
– Что, если я кой-что скажу тебе по секрету? – спрашиваю.
– Только без бабства.
– Без бабства.
– Ладно, тогда валяй.
– Я перевожусь в Риардан.
Глаза у Рауди сузились. У него всегда сужаются глаза, когда он собирается кому-нибудь врезать. У меня затряслись поджилки.
– Не смешно, – сказал он.
– Я не шучу. Я перевожусь в Риардан. И хочу, чтобы ты тоже перевелся.
– И когда же ты отправляешься в это воображаемое путешествие?
– Оно не воображаемое. Оно настоящее. Прямо сейчас. Завтра уже.
– Лучше кончай трепаться, а то разозлюсь, – сказал он.
Я не хотел его злить. Стоит Рауди начать злиться, он потом несколько дней не может перестать. Но он мой лучший друг, и я хотел, чтобы он знал правду.
– Я не пытаюсь тебя разозлить, – сказал я. – Я говорю как есть. Я перевожусь из резервации, чувак, и хочу, чтобы ты перевелся со мной. Давай. Это будет классное приключение.
– Я через этот город даже не езжу. С чего ты взял, что я хочу там учиться?
Он встал, смерил меня тяжелым взглядом и сплюнул на землю.
В прошлом году, в восьмом классе, мы ездили в Риардан играть с ними в футбол. Рауди был нашим лучшим квотербеком – распасовщиком, как, впрочем, и кикером, и центральным лайнбекером – защитником, а я был шестеркой, водоносом, и мы проиграли Риардану 45:0.
Проигрывать, конечно, невесело, что ж.
Никто не хочет быть лузером.
Мы все были в ярости и жаждали надрать им задницы на следующем матче.
Но спустя две недели Риардан приехал в резервацию и сделал нас со счетом 56:10.
Во время баскетбольных матчей Риардан победил нас дважды – 72:45 и 86:50, всего два наших поражения за баскетбольный сезон.
