Девятнадцать танцев, девятнадцать песен.
Двенадцать быстрых, семь медляков.
Одиннадцать из них – хиты в стиле кантри, пять – в стиле рок и три хип-хопа.
Это был лучший вечер в моей жизни.
Хоть я и потел как свинья внутри этого полиэстерового чудища.
Но это не имело значения. Пенелопа считала меня красавцем, и я чувствовал себя красавцем.
А потом танцы кончились.
Включили свет.
И тут Пенелопа сообразила, что мы забыли заказать фото у профессионального фотографа.
– О боже! – взвизгнула она. – Забыли сфоткаться! Вот незадача!
Она огорчилась, но быстро поняла, что было и так весело, без фотографии можно и пережить. Фото было бы просто сувениром, который и близко не передаст всей этой радости.
Фуф, как хорошо, что она забыла. Я б не смог заплатить за фото. Я знал это – и заготовил речь о том, как потерял бумажник.
Мне удалось провести весь вечер без необходимости скрывать свою бедность.
Я представил, как провожаю Пенелопу до парковки, где ее ждет в машине отец. Нежно целую в щечку (потому что папаша пристрелил бы меня, залезь я к ней в рот языком у него на глазах). Потом буду махать им ручкой, пока не скроются из глаз. А потом дождусь, когда останусь на стоянке в единственном числе, и поплетусь домой пешком в темноте. Была суббота, и я знал, что кто-нибудь из жителей резервации будет возвращаться из Спокана. И наверняка подберет меня.
Таков был план.
Но всё поменялось. Вечно всё меняется.
Роджер и еще несколько парней из популярных решили поехать в Спокан и поесть блинов в каком-нибудь кафе, работающем круглосуточно. Классная идея, лучше не придумаешь.
Все они были старшеклассники.
Но Пенелопа была так популярна среди учащихся старшей школы и я вместе с ней прицепом, что Роджер пригласил нас присоединиться.
Пенелопа пришла в восторг.
А у меня схватило живот от страха.
В кармане у меня пять баксов. Что я мог на них купить? Разве что тарелку блинов. Может быть.
Я обречен.
– Что скажешь, Арни? – спросил Роджер. – Пошли нажремся углеводов?
– Ты что хочешь, Пенелопа? – спросил я.
– Ой, я хочу поехать, я хочу поехать! Пойду у папы спрошу.
Ох, блин. Это моя единственная надежда на побег. Можно только надеяться, что Эрл ее не отпустит. Только Эрл мог меня спасти!
Я рассчитывал на Эрла! Вот как была паршива моя жизнь в этот миг!
Пенелопа побежала к машине отца.
– Давай, Пенультимо, я с тобой схожу, – сказал Роджер. – Скажу Эрлу, что вы двое можете поехать на моей машине. Я вас отвезу домой.
Роджер называл Пенелопу Пенультимо. Может, это было единственное иностранное слово, какое он знал. Я злился, что у него было для нее свое прозвище. Пока они вдвоем шли к Эрлу, я увидел, что Роджер и Пенелопа хорошо смотрятся вдвоем. Очень естественно. Словно они должны быть парой.
И после того как они выяснят, что я голожопый индеец, они наверняка станут парой.
Давай, Эрл! Давай же, Эрл! Разбей дочери сердце.
Но Эрлу Роджер нравился. Он всем папашам нравился. Еще бы, лучший в мире игрок в футбол. Конечно, он нравился. Не любить лучшего игрока в футбол было бы не по-американски.
Я представил, как Эрл говорит дочери, что она может поехать, если только Роджер будет запускать руки ей под юбку вместо меня.
Я был зол, напуган и ревновал.
– Мне разрешили, разрешили! – Пенелопа подбежала ко мне и бросилась на шею.
Часом позже все мы, человек двадцать, сидели в кафе «У Денни» в Спокане.
Все заказали блинчики.
И я заказал – для Пенелопы и для себя. И апельсиновый сок заказал, и кофе, и вдобавок тост, горячий шоколад и картошку фри, хотя знал, что не смогу оплатить ничего из этого.
Я представил, что это моя последняя трапеза перед казнью, и решил закатить пир.
На середине пиршества я отлучился в туалет.
Думал – стошнит, встал на колени над унитазом. Но нет, были только позывы, ничего не вышло.
Роджер вошел в туалет и услышал меня.
– Эй, Арни, ты в порядке? – спросил он.
– Да, – говорю. – Просто устал.
– Ладно, чувак. Я рад, что вы поехали с нами. Вы с Пенелопой отличная пара, мужик.
– Ты так думаешь?
– Ага. Ты ее уже чпокнул?
– Я не хочу об этом говорить, – отвечаю.
– Да, ты прав, мужик. Это не мое дело. Слушай, ты собираешься на отборочные в баскетбольную команду?
Я знал, что тренировки начнутся через неделю. Планировал играть. Но не был уверен, что тренер любит индейцев.
– Собираюсь.
– Хорошо играешь? – спросил он.
– Ничего вроде.
– Думаешь, ты достаточно хорош для основного состава?
– Ну уж нет. Я всегда в запасе.
– Хорошо, – сказал Роджер. – Буду рад, если тебя возьмут. Нам нужна свежая кровь.
– Спасибо, мужик, – сказал я.
Просто не верилось, что он был так любезен со мной. Да что там, он был ВЕЖЛИВ. Сколько вы знаете вежливых игроков в футбол? И добрых? И таких благородных?
Потрясающе.
– Слушай, – сказал я. – Вообще-то меня тошнит, потому что…
Я хотел выложить ему всю правду, но не смог.
– Наверняка тебя тошнит от любви, – сказал Роджер.
– Нет, ну да, может быть, – промямлил я. – Но вообще-то дело в том, что я… ну… забыл кошелек. Оставил деньги дома, понимаешь?
– Да ты что! – сказал Роджер. – Ты из-за этого? Ну даешь, надо было раньше сказать. Я тебе дам.
Он открыл бумажник и вручил мне сорок долларов.
Охо-хо…
Ну какой парень может вот так просто взять и выложить сороковник?
– Я тебе отдам, мужик, – сказал я.
– Да не бери в голову, радуйся жизни, ладно?
Он снова хлопнул меня по спине. Вечно он хлопает меня по спине.
Мы вернулись к столу, доели, и Роджер подкинул меня до школы. Я сказал им, что папа заберет меня возле стадиона.
– Мужик, – сказал Роджер, – сейчас три часа ночи.
– Ничего, – говорю. – Папа работает во вторую смену. Заедет как раз после работы.
