Она была хороша бледной северной красотой — почти белые волосы, кожа прозрачная, как у фарфоровых кукол, которыми я играла в детстве. Она протянула мне слабую руку, оказавшуюся холодной, как лед. Я погрела ее в ладонях.
— В Индии мне было дурно от жары, — сказала она, — а теперь мне все время холодно. Я постоянно дрожу и требую у слуг грелки.
Мы долго разговаривали. Она рассказывала мне об Индии, которую считала жутким жестоким местом. Нищие, покрытые язвами, маленькие дети, искалеченные родителями, чтобы им лучше подавали. Вездесущие мухи. Змеи. Однажды ей показалось, что на стуле лежит черный чулок, она подошла его убрать, а это оказалась кобра.
— Генри там нравилось. В свободное от усмирения туземцев время он играл в поло с другими офицерами или охотился с ними на кабанов.
— Но вы, вероятно, много общались с их женами?
— Слишком много и не слишком приятно, — вздохнула она. — Мы жили очень тесно. Они сплетничали друг о друге и бесконечно толковали о детях. Кокетничали с другими офицерами — это был своеобразный спорт. И им совсем не мешали жара и запах гнили. А я постоянно чувствовала себя измученной.
Я пообещала Марии помочь восстановить здоровье. Сказала, что пришлю тонизирующее средство. Ее муж был очень благодарен. Я добралась до дома, изучила книгу и нашла средство, которое должно разогнать кровь и поднять настроение. Надеюсь, оно пойдет ей на пользу.
Свеча почти догорела. Огонек мигал. Эмили неохотно закрыла дневник, задула свечу и натянула одеяло повыше. Кошка свернулась рядом, не выказывая никакого желания выходить на улицу.
ГЛАВА XXXI
Через несколько дней приехала Мод. Эмили и Алиса отвели ее к миссис Сопер. Кузница и описание того, что придется делать, ее совершенно не обескуражили.
— Раньше мне не приходилось подковывать лошадей. И коров я дою плохо. Но, думаю, привыкну.
— У нас тут теперь свое маленькое общество, — сказала Алиса, когда они шли по деревне. — Видел бы мой Билл, как я таскаю пинтовые стаканы, ржал бы целый час. Сказал бы: «Девонька, да у тебя мускулы появились».
— Я тоже представляю, что сказал бы Робби. — Эмили поняла, что может произнести его имя без боли. Может быть, это начало исцеления? Вечером она собрала выписки из обоих дневников и решила попробовать какой-нибудь рецепт. Она узнала и заготовила добрый десяток растений. В некоторых рецептах упоминались цветы, которых в это время года было не достать, в других — кора или корни. Чай с лавандой и пустырником подействовал, как и предполагалось, — ее стало клонить в сон. Приготовление вытяжки показалось ей слишком сложным, и она отложила это на потом. А пока снова взялась за дневник, мечтая узнать, помогло ли тонизирующее средство болезненной миссис Т.
Я несколько раз встречалась с миссис Т. Она говорит, что мое тонизирующее средство ей помогает, но у нее все еще нет сил, а кожа такая бледная, как будто в жилах вовсе нет крови. Ничто ее не увлекает и не вызывает любопытства. Я пыталась почитать ей газету, обсудить последние моды и еду, но она не проявила никакого интереса. Я предложила показаться врачу, но она сказала, что встречалась со множеством врачей и никто не нашел у нее никакой болезни. Последний посоветовал гулять на свежем воздухе и предположил, что, будь у нее дети, она была бы здоровее. Бедная женщина совсем расстроилась. Очевидно, она не способна иметь нормальные физические отношения со своим мужем. И он терпеливо сносил это вот уже более десяти лет. Мне кажется, что проблемы ее — душевного свойства, а не физического. Она боится всего, и это лишает ее всех удовольствий, предлагаемых жизнью.
Потом следовали другие записи:
Стоял чудесный весенний день, и я предложила миссис Т. полюбоваться нарциссами, которые в изобилии цвели на соседнем холме. Она ответила, что ветер для нее слишком резок. Как бы вырвать ее из этого замкнутого круга? Ей, скорее всего, нравятся мои визиты, но, полагаю, я — ее единственная гостья.
По дороге домой мы с мистером Т. оживленно обсуждали ирландский вопрос. Спорили мы так пылко, что когда он довез меня до коттеджа, то даже извинялся. Я сказала, что всегда рада интересному спору, и пригласила на чашку чая. Он изучил мою маленькую лабораторию, которую я устроила в бывшей судомойне, и был очень впечатлен.
Эмили продолжала чтение. Сьюзен ничего не говорила, но девушка чувствовала, как крепнет привязанность между нею и мистером Т.
Сегодня произошло странное, чудесное и пугающее событие. Я с трудом пишу эти строки, но хочу запомнить каждое мгновение этого дня. Мы, как обычно, ехали обратно к коттеджу. Миссис Т. стало немного хуже из-за погоды: в дурную погоду у нее всегда болит голова. Я согласилась приготовить для нее снадобье от головной боли, о котором читала, но которое все еще не пробовала сделать. Оно состоит из мытника, шлёмника и ивовой коры. К счастью, ивы растут у реки.
По дороге домой небеса разверзлись, и мы промокли в считанные мгновения. Потом вспыхнула молния, и сразу же прогремел гром. Бедная кобылка понесла, рванувшись вперед. Мистер Т. напрасно пытался остановить ее. Мы слетели по крутому холму и перемахнули через узенький мостик внизу. Каждое мгновение я боялась, что мы перевернемся, и цеплялась за мистера Т. и за бортик коляски, которую мотало из стороны в сторону.
И тут на дорогу перед нами упала огромная ветка. Ее бросила рука Провидения. Лошадка вздрогнула и остановилась. Мы были в безопасности. Мистер Т. спрыгнул и успокоил несчастное животное. Потом снова забрался в коляску.
— Прошу прощения, мисс Олгилви. Вы целы?
— Признаюсь, меня немного… растрясло. — Я нервно рассмеялась. — Я полагала, что люблю скорость, но это было слишком быстро на мой вкус.
— Боже мой, вы — чудо! — восхитился он. — Любая другая женщина уже впала бы в истерику.
— Я не склонна к истерикам, мистер Т. — Я все еще смеялась.
— Разумеется, нет. Вы… вы — идеал. — Он взял меня за подбородок, притянул к себе и поцеловал. Мне стыдно в этом признаваться, но я ответила на его поцелуй. Потом нас обоих охватило чувство вины, и мы поклялись больше никогда не повторять этого.
Эмили отложила книгу. Бедняжка Сьюзен. Она встретила достойного мужчину, но любовь между ними была невозможна. А потом Эмили вспомнила, как они с Робби любили друг друга во время грозы. Кажется, всё шло как будто по одному сюжету. Она стала читать дальше.
Всю ночь я не спала. Меня мучил стыд перед женщиной, которая доверилась мне. Я призналась себе в том, в чем отказывалась признаваться ранее: между мной и мистером Т. возникли чувства. И я не могла его винить за тот необдуманный поступок. Он здоровый мужчина, лишенный всего того, чего имеет право ожидать муж. Признаюсь, меня тоже привлекают его живой ум и суровая внешность. Я полагала, что после Финлея уже не смогу полюбить ни одного мужчину. Ну что ж… мужчина, которого я смогла полюбить, женат на другой. Но это значит по меньшей мере, что сердце способно исцелиться.
