Вздох Лена прозвучал словно шипение.
– Ты мучаешь меня, Джулиан. Серьезно.
– Кричи об этом на яхте, которую тебе принесла «Коронация».
Они оба рассмеялись. Дэвид чувствовал себя так, словно это происходило за его счет. Они попрощались, и Джулиан сел есть омлет и читать газету. Ту самую, которую Дэвид заботливо оставил у него на столе утром. Потому что ему было не все равно.
Как актер, делающий второй дубль, он вернулся по коридору к кабинету, громко открыл и закрыл дверь и вошел в гостиную.
– Доброе утро, – просиял Джулиан, но улыбка погасла, когда Дэвид подошел к нему. – Ты в порядке? Лицо какое-то серое.
– Все нормально, – пробормотал Дэвид. – Или, может, нет, – продолжил он, размышляя о том, что предстояло провернуть. – Вероятно, мне стоит поехать домой, чтобы и тебя не заразить.
– Езжай домой и поправляйся. Не переживай за меня, – проговорил Джулиан. Он никогда не боялся болезней. И никогда не болел. Ни единого раза. Кровь Дэвида вскипела из-за такой несправедливости.
– Вот документы на пожертвования, которые ты просил, – глухо произнес он, протягивая бумаги. – Я нашел записи за последние три месяца, но могу поискать и другие, если желаешь на них взглянуть.
На лице Джулиана мелькнула боль. Он едва взглянул на бумаги и тем более не стал их брать.
– Иди домой, Дэвид. Отдохни. Если тебе что-то понадобится, пожалуйста, позвони.
«Сегодня утром ты великодушный, да?» – мысленно хмыкнул Дэвид. Джулиан мог это себе позволить. Успешный, богатый, влюбленный и любимый, он вот-вот должен был стать знаменитым среди тех, кого интересовала подобная литература. И тут укол страха пронзил Дэвида жалостью к самому себе, когда он подумал о том, что случится, если Джулиан откроет свое имя. «Опасность…» Дэвид мгновенно пожалел, что насмехался над ним.
– Да, наверное, так я и поступлю. Отправлюсь домой и отдохну. – Он надеялся, что выступивший на лбу пот походил, скорее, на симптомы болезни.
– Дэвид, спасибо за все твои труды. И за то, что простил меня, когда я не обратился к тебе напрямую по поводу всего этого. Ты оказался лучшим другом, чем я.
Дэвид пробормотал что-то неразборчивое и зашагал прочь так быстро, как считал возможным для человека, заболевшего гриппом. Оказавшись на улице, он завел «Ауди» и умчался оттуда на всех парах. Его подташнивало. От иронии происходящего хотелось рыдать.
Дэвид сбавил скорость задолго до прибытия в «Орбиту». Страх прогнал срочность. Он заехал на небольшую парковку за клубом, не забывая про блестящие лужицы разбитого стекла, каждый раз угрожавшие его шинам.
На стук в заднюю дверь ответил третий помощник Клиффа, Джесси – его то ли кузен, то ли племянник.
Дэвид всегда думал, что Джесси следовало стать копом или пожарным, одним словом, человеком в форме. Симпатичный блондин лет двадцати пяти, он обладал внешностью и харизмой грамотного и проницательного человека, который смотрел на мир усталыми не по годам голубыми глазами, как будто слишком многое нужно исправить, а времени на это нет.
– Чего ты хочешь? – спросил Джесси. – Уже наступил день платы?
– Нет, – отозвался Дэвид, расправив плечи. – Клифф здесь? Мне нужно с ним поговорить.
Джесси заглянул за плечо Дэвида, кивнул и распахнул дверь.
– Давай быстро. Не нужно, чтобы тебя здесь видели.
– Согласен.
Пока Дэвид следовал за Джесси по плохо освещенному коридору, их шаги стучали по дешевому линолеуму.
– Если вы трое оставите нас с Рафаэлем в покое, то вам больше не придется меня видеть.
Джесси никак не отреагировал.
Коридор был коротким и узким, с потертыми белыми панелями вместо стен и отбрасывающими на все вокруг зеленоватый свет флуоресцентными лампами. Три двери вели в маленькие кабинеты и хранилище на другой стороне. Слева находилась дверь, ведущая в длинный коридор, из него в общественные туалеты, а затем и в сам клуб. В конце этого коридора находился кабинет Клиффа. Дверь была закрыта. Прежде чем Джесси успел постучать, Дэвид взял его за руку.
– Помоги мне, Джесси, – попросил он. – Ты всегда казался мне хорошим парнем. Помоги мне убедить Клиффа покончить с этим. Ситуация ухудшается. Мне страшно.
– Отпусти меня.
– Пожалуйста. Это уже опасно, и ты это знаешь. – Судя по всему, Джесси засомневался. – Так не может продолжаться вечно, – попробовал еще раз Дэвид. – Ты это понимаешь. Наверное, ты единственный, кто это понимает.
Мужчина посмотрел на Дэвида, и в его глазах мелькнула жалость. Но потом он произнес:
– Не мне принимать это решение. Поговори с Клиффом. – Он постучал в дверь, а плечи Дэвида опустились.
– Что? – донеслось изнутри.
Джесси открыл дверь.
– К тебе пришел Дэвид Томпсон.
Клифф оторвал суровый взгляд от груды бумаг на захламленном столе.
– Что за черт, Джесси? Зачем ты привел его сюда?
– Он сказал, что нужно поговорить.
Клифф снова выругался и откинулся на спинку стула, отчего тот заскрипел под его весом. Он посмотрел на Дэвида уродливыми голубыми глазами – поросячьими, с нависшими веками – и сцепил мясистые пальцы за головой, покрытой соломенного цвета волосами.
– Все кончено, Клифф. Больше платить не буду, – собравшись с силами, заявил Дэвид.
Клифф вскинул кустистые светлые брови.
– Правда? – Он кивнул Джесси. – Закрой дверь и останься.
Джесси повиновался.
– Что же случилось, Дэйв?
– Джу… Рафаэль Мендон откроется публике. Тебе больше нечем его шантажировать. Все кончено, – повторил он, надеясь, что произнесенные вслух слова станут правдой.
– Ты уверен?
– Нельзя шантажировать кого-то секретом, который таковым не является.
– Это да. – Клифф вытянул руки. – Значит, я буду шантажировать тебя.
– Что? – вскрикнул Дэвид. – Что… что ты имеешь в виду?
– Ты сам сказал. Нельзя шантажировать секретом, которого больше нет. Мне плевать, что делает этот писатель. Решил раскрыть свое имя? – Клифф пожал плечами. – Ну и бог с ним. Но теперь секрет есть у тебя, Дэйв. Ты почти год воровал у Мендона. Две сотни тысяч. Это большой, дорогой секрет, Дэйв, и если не хочешь, чтобы Мендон о нем узнал, то продолжишь платить. Мне.
Дэвид тяжело сглотнул.
– Нет, не буду. Не могу.
Клифф откинулся на спинку стула.
– О, думаю, ты найдешь способ. – Он кивнул Джесси, сообщая, что встреча закончена.
– Я пойду в полицию. Пойду, Клифф, клянусь.
Он ожидал угроз или отказов, да чего угодно, но не хохота. Клифф откинулся в кресле так, что, казалось, вот-вот свалится. Из уголков его глаз текли слезы и терялись в обвисших складках на щеках.
