Наблюдая, как она переваривает информацию, Джулиан поставил перед ней тарелку сливочного супа.
– Ты ее любил? – мягко поинтересовалась Натали.
– Нет, – ответил Джулиан. – Считал, что люблю, учитывая, как долго мы были вместе, и какое-то время именно по этой причине оплакивал наш разрыв. Но, познакомившись с тобой, я понял, какими поверхностными были мои чувства к Саманте, какими искусственными. Не хочу плохо о ней отзываться, но попытки любить ее давались мне нелегко. А вот влюбиться в тебя оказалось проще некуда.
Щеки Натали снова порозовели, а глаза засияли.
– Спасибо тебе за такие слова. И я понимаю, что ты это сделал, чтобы я не стеснялась своей жалкой истории. Так что и за это спасибо.
– Ты не обязана мне ничего рассказывать, – произнес Джулиан. – Или когда будешь готова…
– Я хочу. – Натали поерзала на стуле. – Просто… мне это нужно.
– Ладно, – согласился он, – тогда я слушаю.
Она коротко улыбнулась и сделала большой глоток вина.
– До тебя у меня был один мужчина. Кажется, я рассказывала тебе раньше… или по крайней мере что-то бормотала об этом в тот вечер, когда мы… мы почти… – Она взмахнула руками. – В общем, мои родители погибли, когда мне было восемнадцать. Я получила страховку. Немного, но достаточно. Мы жили в Сан-Диего, но я не могла там оставаться. Слишком много воспоминаний. Поэтому я отправилась на север и останавливалась в прибрежных городах на несколько недель или месяцев, пытаясь найти подходящее место. Но определенной цели не преследовала. Просто была потеряна.
Джулиан легко представлял себе ее в том путешествии: одинокую, убитую горем и очень юную. У него в груди все сжалось.
– Дольше всего я задержалась в Санта-Барбаре, работала официанткой в ресторане на пляже. Я прожила там два года, почти ни с кем не общаясь, посвящая все время или работе, или чтению на пляже. Когда я рассказываю, это похоже на отпуск, но на самом деле все совсем не так. Это было… ужасно. Я никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.
Джулиану хотелось подойти к ней, но девушка не нуждалась в сочувствии. «Она сильнее, чем ей кажется».
– Я ощущала себя заблудившимся ребенком, – продолжила Натали. – А быть ребенком оказалось больно. У детей есть родители, которые заботятся о них. Мне же казалось, что нужно избавиться от первой половины жизни, дома, города… казалось, что, если поступлю так, просто отрублю все это, словно гниющую конечность, боль уйдет вместе с ней.
Натали вздохнула и подарила ему слабую улыбку.
– Мне хотелось потерять невинность, потому что она была частью старой жизни. Если задуматься, это так печально. Теперь я об этом жалею. Лучше бы я подождала. – Девушка глянула на него. – Тебя.
Джулиан почувствовал, как боль в его сердце усилилась.
– Это честь для меня, – тихо произнес он, отчего Натали покраснела и отвернулась.
– Но тот парень… он хорошо ко мне относился, – быстро сказала она. – Лучше, чем я рассчитывала. Даже хотел снова со мной увидеться, сводить на нормальное свидание. Но нет… я поняла, что за неделю узнаю о нем все. И два дня спустя покинула Санта-Барбару. – Натали выдохнула. – Так что… вот и все мои сексуальные похождения. Короткая встреча на одну ночь и не более того. В старшей школе у меня даже не было парня, просто мальчики, с которыми я дружила.
– Понятно, – отозвался он.
– И я принимаю таблетки. Потому что мои месячные вроде как неконтролируемы и… ну, это на будущее. О боже, я опять мямлю, но я просто хотела, чтобы ты все это знал, чтобы не спутал мои колебания с отсутствием… э, желания… тебя. Потому что его у меня… много. – Натали прикрыла глаза рукой. – Останови меня, когда я перегну палку с красноречивым соблазнением.
Джулиан рассмеялся и обошел стойку, чтобы обнять ее за талию и поцеловать. На вкус губы Натали были как вино, а под ним скрывалась притягательная сладость, которой он не мог насытиться.
– Все в тебе – красноречивое соблазнение.
Девушка запустила пальцы ему в волосы и притянула ближе для еще одного поцелуя, который мог бы снова отправить их в спальню, но она отстранилась.
– Ужин остынет, а пахнет он слишком хорошо, чтобы во второй раз оставить его без внимания. И мне хочется послушать о твоей жизни, о твоей матери. И об отце. Обо всем, что ты готов мне рассказать. И может, – Натали хитро улыбнулась, – немного о книгах.
– Любопытная, да?
– О, у меня всего лишь миллиард вопросов. Не так уж и много.
– История моей юности повествует о том, что привело к созданию «Выше». Этого пока хватит? – Она молча кивнула, и Джулиан понял, что тяжесть его откровения снова поразила ее, стирая легкомыслие. – Все нормально, – заверил он. – Когда я закончу, это уже перестанет казаться таким странным.
Она слабо улыбнулась.
– Кто бы говорил… Рафаэль Мендон.
Глава 17
Они ушли на диван. Джулиан улыбнулся, когда Натали подобрала ноги под себя и обратила на него внимательный взгляд, но немного замешкался. Он мысленно пробежался по истории своей жизни, упорядочил ее и задумался, насколько больно будет вытащить ее на свет божий. «Не важно, – осознал он. – Натали заслуживает всю правду, а моя мать заслуживает того, чтобы ее помнили». Однако его история начиналась с отца. Он сделал большой глоток вина и начал.
Джулиан поведал ей, как Кристофф Ковач с юных лет был одержим страстью к путешествиям, как оказался в Колумбии, где и повстречал Алэйну. Три года счастливых скитаний, а потом она забеременела и захотела где-то осесть, а Кристофф не мог на это пойти или не желал.
– Он подолгу отсутствовал, присылал деньги, когда мог или хотел. И однажды его отсутствие затянулось настолько, что стало понятно: он уже не вернется. Связь прервалась. Мы шесть лет не получали от него новостей. И все же мать не позволяла никому в моем присутствии плохо о нем отзываться. Она считала грехом очернять образ кого-то из родителей в сознании детей. Но я знал. С раннего возраста знал. Я слышал, как она плачет по ночам.
Джулиан глотнул еще вина, почти не ощутив его вкуса, и заговорил о том дне, когда отец вернулся, больной и бледный.
– Мне было десять, и я решил, что мы снова станем семьей, но он серьезно болел. Через месяц его сердце не выдержало, и он умер.
– Быстро, как молния, – пробормотала Натали и протянула ему руку. Джулиан благодарно сжал ее.
– Во время длительных отлучек отца и после его смерти мама работала горничной в роскошных отелях Сан-Хуана, в Пуэрто-Рико. Она тяжело трудилась по многу часов, пока я учился в школе, хотела, чтобы я получал хорошие оценки и в итоге поступил в колледж. Из школы я возвращался домой, в нашу убогую четырехкомнатную квартиру, делал домашние задания и писал. Большую часть дня и по вечерам я оставался один и потому создавал миры, которые не были настолько пустыми. Уже в средней школе стало понятно, что я…
