– Во всяком случае, у него дурные манеры, – промурчал Мяурицио.
Ворон опустил крылья и гневно прокаркал:
– Ну давайте клюйте меня оба – прямо в гузку!
– Можно только удивляться, – заметил Заморочит, продолжая тихонько почёсывать кота, – да, можно только удивляться, каким вульгарным персоналом окружает себя с некоторых пор моя утончённая тётушка.
– Что?! – пронзительно каркнул ворон. – Нет, уж теперь моё терпение лопнуло! Кто из нас тут вульгарный? Это не шутка, когда в таком состоянии летишь в пургу ночью, чтобы оповестить о приезде моей хозяйки, и прилетаешь как раз к ужину, но нет, не только ничего не дают поклевать, а ещё тебя самого ставят в меню! Так вот, повторяю мой вопрос: кто из нас тут вульгарный?
– Что ты там говоришь, ворон? – всполошился Заморочит. – Тётя Тирания готова сюда пожаловать? Когда же?
Яков Карк всё ещё в бешенстве скакал по полу:
– Сейчас! Сию минуту! В любой момент! Она уже почти здесь!
Заморочит снова опустился в кресло и простонал:
– Ах ты, старая карга! Этого ещё не хватало!
Ворон наблюдал за ним, склонив набок голову, и прокартавил как бы самому себе:
– Ну вот, опять я вестник беды! Очень для меня типично!
– Я полстолетия не видел в лицо тётю Тиру, – причитал колдун. – Что ей вдруг тут понадобилось? Как раз сегодня она примчится. Нет, это мне совсем некстати!
Ворон помахал крыльями:
– Она сказала, что, мол, должна провести сегодняшний праздничный вечер со своим горячо любимым племянником. У него, говорит, есть какой-то особый рецепт пунша или чего-то такого, а у неё его нет, а он ей очень нужен – вот что она сказала.
Заморочит спихнул котика с колен и вскочил.
– Всё-то она знает! – выкрикнул он. – Клянусь всеми опухолями на свете, просто хочет использовать моё безвыходное положение. Под маской родственных чувств впереться ко мне и попытаться втереться в доверие, чтобы совершить интеллектуальное воровство. Уж я-то её знаю, о-о-о как знаю!
Он выкрикнул не то вавилонское, не то египетское проклятие с километр длиной, от которого стеклянные приборы в лаборатории зазвенели на все лады и тысячи шаровых молний с шипением покатились зигзагами по полу.
Мяурицио, никогда ещё не видавший своего маэстро в таком испуге, вскочил огромными прыжками на голову чучела акулы, висевшего среди других препарированных трофеев на стене лаборатории. К его ужасу, оказалось, что и ворон проделал то же самое, и теперь они, сами не зная, как это получилось, держались, уцепившись друг за друга. Неприятно поражённые, они тут же отпустили друг друга.
Тайный советник колдовских наук рылся дрожащими руками в огромной кипе бумаг на своём столе, перебирал их, швырял и всё брюзжал:
– Клянусь сернокислым дождём, она не знает ни одной запятой из моих драгоценных расчётов! Эта коварная гиена небось думает, что теперь она получит задаром мои драгоценные выкладки и результаты исследований. Не тут-то было! Шиш она получит! Ничего не выведает, ничегошеньки! Я запру мои акты с важнейшими формулами в тайном погребе с крышкой, неподвластной колдовству. Никогда ей туда не проникнуть, ни ей, ни кому другому!
Он уже бросился было бежать, но вдруг остановился и стал шарить взглядом по всей лаборатории, дико вращая глазами.
– Мяурицио, пестицид тебя возьми, где ты там торчишь? Куда подевался?
– Я здесь, маэстро, – отозвался Мяурицио с головы акулы.
– Слушай! – крикнул колдун, глядя вверх. – Пока меня нет, ты ни на секунду не спускаешь глаз с этого вороньего подонка, понятно? Только смотри не засни! Гляди, чтобы он не совал клюв не в свои дела! А лучше отведи-ка его в свою комнату, запри и садись сторожить перед дверью. Не доверяй ему ни в коем случае, не поддавайся ни на какие разговоры и попытки втереться в доверие и навязать свою дружбу. Ты отвечаешь мне за это!
Он поспешно выбежал за дверь, а его ядовито-зелёный халат развевался, как знамя, следом за ним.
Четверть седьмого
И вот они остались в лаборатории один на один. Друг против друга на голове чучела акулы. Ворон глядел в упор на кота, кот – на ворона.
– Ну? – немного помолчав, произнёс Яков.
– Что «ну»? – фыркнул Мяурицио.
Ворон опять ему подмигнул:
– До тебя всё ещё не дошло, коллега?
Мяурицио растерялся, но ни за что не хотел это показать и прошипел:
– Попридержи свой огромный клюв! Не болтать! Так приказал мой маэстро.
– Но сейчас-то его нет, – прокаркал Яков. – Теперь мы можем говорить открыто, коллега.
– Не втирайся в доверие! – строго ответил Мяурицио. – Зря стараешься. Ты слишком нагл, и у тебя нет никакого ниво. Ты мне не нравишься.
– Я вообще никому не нравлюсь и привык к этому, – ответил Яков. – Но всё равно мы должны объединить наши усилия. Это нам поручено.
– Замолчи! – профыркал котик, стараясь придать себе как можно более грозный вид. – Сейчас мы пойдём в мою комнату. Прыгай вниз и не пытайся спастись бегством! Ну давай!
Яков Карк поглядел на Мяурицио и, покачав головой, спросил:
– Ты что, в самом деле такой болван или только прикидываешься?
Мяурицио не знал, как себя вести. С той минуты, как он остался наедине с вороном, тот вдруг показался ему гораздо больше, а клюв его – ещё острее и опаснее. Невольно он выгнул спинку и ощетинился. У бедного Якова, который принял это за нешуточную угрозу, сердце ушло в пятки. Он послушно слетел на пол с головы акулы, а котик, сам поражённый столь неожиданным эффектом, спрыгнул вниз вслед за ним.
– Ты меня не тронь, и я тебя не трону, – прокряхтел Яков и склонил голову.
Мяурицио показался сам себе просто великолепным.
– Вперёд, чужак! – приказал он.
– Ну вот, поздравляю, – покорно прохрипел Яков. – Уж лучше бы я остался в гнезде с моей Кларой.
– А кто эта Клара?
– Да просто моя бедная жена.
И он быстро зашагал на своих тонких лапах, а кот поспешил за ним.
Когда они очутились в длинном тёмном коридоре со множеством стеклянных банок на полках, Мяурицио задал вопрос, который давно его мучил:
– А почему ты всё время говоришь мне «коллега»?
– А потому, святая простота, что мы и есть коллеги или, по крайней мере, были ими.
– Кот и птица, – с гордым видом заявил Мяурицио, – никогда не могут быть коллегами. Не воображай, ворон! Кот и птица – естественные враги.
