И в этот миг с колоссальным грохотом выстрелило ружье. Сердце его сжалось, он завертелся на месте. Черный! В кустах! Он выстрелил, отдача отбросила его назад, он еле устоял, выпрямился, посмотрел. Фигура стояла там же, где и раньше, с воздетыми руками – опаленное выстрелом дерево с руками-ветками.
Теперь уже палили все, но не по кустам, а по шалашам. Он увидел Барыгу, тот подбежал к одному из шалашей и, прежде чем выстрелить, глянул внутрь. Выстрелил, отскочил в сторону. Из шалаша выбежал мужчина, так резко и стремительно, что разорвал его, словно лист. Мужчина сделал пару шагов, а потом рухнул на землю, половина его головы превратилась в кровавое месиво. Женщина и ребенок вылезали из-под покрывала из меха опоссума, женщина схватила ребенка, но не успела сделать и шага к лесу, как на нее налетел Джордж Твист с саблей, и Торнхилл увидел, как ее спину и плечо перечеркнула длинная красная линия. Она уронила ребенка и потянулась, чтобы снова его схватить, но Джон Лавендер с саблей успел раньше и одним мощным ударом отсек ребенку голову. Голова отлетела к его ногам, и он отшвырнул ее прочь.
На Дивайна, рыча, набросилась собака. Он выстрелил ей прямо в раскрытую пасть, и она рухнула, ее черные ноги задергались, вся морда была разворочена.
Брат Лавендера, Паук и Мэтью Райан окружили шалаш и разворотили его ружейными стволами. Из шалаша вырвался Черный Дик с кривой дубинкой, поднял ее и обрушил на голову Райана, тот упал на землю. Черный Дик повернулся к Пауку, снова воздел руку для удара, но сзади подбежал со своей дубинкой Дэн и ударил его с такой силой, что Черный Дик тоже упал, и в следующее мгновение над ним склонился Лавендер и, держа пистолет обеими руками, выстрелил ему в грудь.
Еще один черный с копьем на плече рванулся к Барыге, который перезаряжал ружье, но с другого конца поляны к нему, спотыкаясь из-за слишком больших ботинок, поспешил Лавдей и выстрелил – отвернувшись, чтобы при отдаче не получить прикладом в лицо. Черный упал, на колене у него расцвел кровавый цветок.
Твист влетел в уже развороченный шалаш, в котором женщина пыталась забиться под кусок коры. Торнхилл увидел, как она запихивает ребенка под меховое покрывало, Твист схватил ее за волосы, оттянул голову назад и, словно это была одна из его свиней, перерезал ей горло. Женщина успела вскочить, прижимая к себе ребенка, поднесла к горлу, из которого хлестала кровь, руку, сделала несколько шагов, очень спокойных, и, сложившись пополам, осела на землю.
Нед, расставив ноги и открыв рот, целился из ружья. Он выстрелил в женщину, пытавшуюся убежать с ребенком на руках. Торнхилл увидел, как пуля толкнула ее вперед – как будто по спине кто-то ударил. Ноги не успели за телом, голова откинулась назад. Она подпрыгнула, пытаясь выпрямиться, будто танцевала на месте, ребенка она по-прежнему крепко прижимала к груди. Полуобернулась, пытаясь понять, что с ней случилось, – он видел ее лицо, ее распахнутые глаза, приоткрытый рот, как будто она пыталась о чем-то спросить, – а потом колени подогнулись, и она упала.
Перед одним из шалашей стоял черный с копьем наизготовку, он уже собрался метнуть его, но тут в него попала пуля, и он с шумом втянул воздух, будто собираясь чихнуть. Уже падая, он успел бросить копье, и копье, кувыркнувшись, шлепнулось на землю.
Повсюду стреляли, перезаряжали, сабли вздымались и рубили, под вопли, рычание и детские крики лилась кровь. После того первого выстрела все, как показалось Торнхиллу, стало происходить очень быстро. Он поднял ружье, чтобы выстрелить по кому-то из черных, но они разбегались, и он не успевал прицелиться. Он стоял с ружьем на плече и смотрел.
Раздался крик, появился Блэквуд в одной нижней рубашке и в носках, вскинув ружье, он целился в Барыгу. «Убирайся, Барыга!» – рычал Блэквуд. Но Барыга, даже не поднимая руки, хлестнул Блэквуда своей плеткой, раз, другой. Блэквуд отпрянул, уронил ружье, взметнул руки к глазам. Отшатнулся, пытаясь восстановить равновесие, споткнулся о бревно и рухнул, так тяжело, что земля вздрогнула.
Торнхилл открыл рот, чтобы крикнуть, но Блэквуд вскочил, по-прежнему прижимая руки к глазам, опять споткнулся об одно из тел, опять упал, и снова попытался подняться. Теперь Торнхилл услышал, что Блэквуд повторял лишь одно слово: «Нет, нет, нет, нет!»
А потом Торнхилл почувствовал, как что-то ударило его по руке, он уронил ружье, услышал вопль Дэна, показывавшего на что-то в кустах. Торнхилл повернулся, и в этот миг что-то тяжелое ударило его в висок, свет померк. Он наклонился, чтобы подобрать ружье, но еще один камень ударил в затылок, и он упал лицом в грязь, беспомощный, как жук. Он услышал высокий, совсем как женский, вопль Неда, тот орал, что они его достали и что он богом клянется, но перебьет всех мерзавцев.
Торнхилл поднялся на ноги, вскинул ружье – из леса летел град камней, словно в них плевалась сама земля. Он почувствовал, что что-то жидкое заливает ему глаз, поднял руку, дотронулся – вся рука была алой от крови. Нед с искаженным от ярости лицом что-то кричал, перезаряжая ружье. Торнхилл не мог разобрать слов, только видел лихорадочные движения его рук. Лавдей тоже наклонился, чтобы перезарядить ружье, волосы упали ему на глаза, загонявшие заряд руки дрожали, при этом он озирался по сторонам.
Эта окруженная лесом поляна, с одной стороны сбегавшая к лагуне, а с другой закупоренная горой, была ловушкой.
Он услышал свист, увидел тень, пронзившую землю возле самых его ног, она оказалась все еще дрожавшим копьем. Он уставился на него, замерев от удивления. В какой-то миг ему показалось, что копье ему сейчас что-то скажет.
Из-за деревьев вылетело еще одно копье и ударило Дивайна в плечо. Он как-то по-бабьи вскрикнул, схватил его обеими руками и выдернул. Торнхилл посмотрел, откуда оно прилетело, и увидел на краю поляны мальчика, державшего тяжелое копье обеими руками. Его лицо исказилось, он издал крик, полный ярости и страха, и, вложив все силы, пустил копье. Казалось, оно летит слишком медленно, чтобы причинить кому-либо вред, однако Твист упал на колени, копье торчало у него из головы, наконечник пронзил ее, утянув с собой край шляпы и ухо.
Торнхилл вскинул ружье, но опять он двигался слишком медленно. Там, где только что стоял мальчик, уже никого не было, и только деревья смотрели на него.
А потом из-за них выступил Бородатый Гарри, жилистый и хрупкий. Торнхилл видел, как дрожала его рука, когда он поднимал и прилаживал на плече копье. Его лицо, когда он отклонился, чтобы бросить копье, исказилось от усилия.
Ружье было поднято, палец лежал на спусковом крючке, но он не мог двинуться, как будто все это происходило во сне. Он был уверен, что приказывает своему пальцу нажать на курок, но палец не шевелился.
Он увидел, как копье вылетело из руки черного и как Барыга сделал шаг вперед, словно намеревался его поймать. Когда он остановился, копье, вибрируя, уже было у него в груди. Он поднял к нему руки и стоял среди всего этого хаоса и безумия, копье торчало из его груди как какая-то ужасная ошибка.
Торнхилл видел, как двигается его рот, как он что-то говорит, но ничего не слышал. Барыга шел к нему, поддерживая копье обеими руками. Он подошел так близко, что конец копья задел Торнхилла по руке, и стоял, глядя на него, но не узнавая. «Господи Иисусе и Пресвятая Матерь», – сказал Барыга. Яркие капли крови начали проступать на рубахе в том месте, где ее пробило копье.
