За окном – сад в мягких лучах вечернего солнца, дальше, за садом, большие спокойные деревья, которые стоят на этой земле испокон веков, пустили в ней корни задолго до того, как Элизабет Вил заняла свое место в этом мире. Какой счастье знать, что деревья, солнце, птицы были и будут всегда, независимо от того, что происходило и происходит в этом доме и в сердце его хозяйки.
Теперь я понимаю, что судьба, Провидение – или как еще можно назвать удачу – подарили мне два блаженных периода жизни без мистера Макартура. В первый раз он отсутствовал четыре года, во второй – почти десять лет. Вернувшись второй раз, муж стал постоянно впадать то в маниакальное состояние, то в мрачное уныние. Он был как станок, работающий на предельной скорости: дымит, кряхтит и наконец разрывается на мелкие части. В конечном итоге на фоне безумия у него сформировалась убежденность, что жена ему изменяет. Какая потрясающая насмешка судьбы! Через много лет после того, как его жена блаженствовала в объятиях мистера Доуза, мистер Макартур говорил правду, но к тому времени он уже давно был сумасшедшим и так часто выдвигал самые разные обвинения, что его никто и не слушал.
Годы отсутствия мужа предоставили мне возможности, какие бывают предложены очень немногим женщинам. Занимаясь овцеводством без его помощи, я не была ни женой, ни вдовой, ни старой девой. И одновременно и той, и другой, и третьей в одном лице. Находясь в столь двусмысленном положении, я могла оставаться только самой собой, и моим уделом, как и всех нас, было одиночество. Особенно в старости.
Одиночество не принято воспевать. Одиночества нужно страшиться. И все же жить в одиночестве – одно удовольствие. Кто-то сочтет, что это скучное существование, но, пережив столь бурливое замужество, я приветствую такую скуку.
Сейчас на закате жизни, как выразились бы поэты, я особенно люблю вечера. На исходе дня я совершаю ритуал, похожий на молитву: когда на траву ложатся длинные тени, я спускаюсь к реке. Здесь каждый вечер красив, но сегодня, после недавней грозы, необъятное небо в оранжевом отблеске заходящего солнца похоже на огромную страницу величественной книги. На нем – все облака, какие бывают: кудрявые белые крапинки в окантовке из беспорядочных пунктирных линий; белые клочья, похожие на волосы старика; эффектные, пушистые, как ковер, горки; розовые перышки, освещенные последними лучами заходящего солнца, и еще, словно приблудившиеся совсем из другого неба, два небольших ярких облачка, по форме очень напоминающие лупы мистера Доуза.
Я сидела на бревне, смотрела на угасающий дневной свет, на отражение в реке нежного сияния неба. По песчаной полосе пробирались пятеро ребятишек из племени бурраматтагалов. Их длинные худые ноги ритмично сгибались в коленях и выпрямлялись, сгибались и выпрямлялись. Эти ноги, созданные для ходьбы на большие расстояния, никогда не уставали. Дети, как в зеркале, с точностью до каждого движения, отражались на водной глади, так что казалось, будто их не пять, а десять: пятеро идут головой вниз, пятеро – головой вверх. И копии в воде были столь неотличимы от оригиналов, что, порой трудно было определить, где ребенок, а где его отражение. Где бесконечное прошлое этого края, а где его безграничное будущее. И эти ноги всегда были и будут неотъемлемой частью этой земли до скончания света.
Вот пишу я об этом – а зачем? Разве важно, что эти дети являли собой столь прекрасное зрелище, которое я не могла не описать? Ну и что с того, что жила на свете женщина, которую в будущем будут помнить как Элизабет Макартур, и что она хотела, чтобы все знали, какой она была?
Этим своим личным запискам я не дам названия. Мое повествование подобно реке, как та, на берегах которой прошло мое детство. Извивается, рябит, бурлит в своем русле, и течет себе, течет безмерным неуемным потоком. Каждое мгновение – вот оно! – дает начало следующему – вот оно!
Мистер Доуз, пожалуй, сказал бы: «Не надо ничего писать. Не надо ничего оставлять после себя. Что вам до того, поверят ли грядущие поколения пресным выдумкам в ваших письмах?» И он был бы прав. В ныне невообразимом будущем, когда будут обнаружены эти мемуары, никто и не вспомнит миссис Макартур, да и ее знаменитый супруг станет лишь малоизвестной фамилией в скучной книге о прошлом.
Мистер Доуз был бы прав и не прав одновременно. Я не поэт, но, как и поэты, жажду, чтобы меня помнили, пусть и неизвестные мне люди будущего, – помнили, что жила на свете женщина, которая откровенно выражала свои мысли в лицо времени. Кто-то пытается обрести Господа. А я всегда ставила перед собой более скромную цель. Я довольна тем, что могу встретиться с самой собой на страницах своих мемуаров, встретиться и стоя поприветствовать своя «я».
У реки я вижу куст. В это время года он увешан стручками с семенами, изогнутыми в форме вопросительного знака. Бледно-серебристые, они покачиваются в темной листве, и кажется, что куст смеется, дрожит на ветру, а изящные листочки и мелкие изогнутые стручки о чем-то спрашивают. Проходя мимо, я останавливаюсь и улыбаюсь этому кусту, словно старому другу.
В каком-то смысле он и вправду старый друг, потому как при виде него я всегда вспоминаю мистера Доуза. Ему понравился бы этот вопрошающий куст. Представляю, как он говорит: «Если подождать подольше, миссис Макартур, может быть, мы услышим и сам вопрос».
Что ж, мистер Доуз, я хотела бы услышать тот вопрос. И я готова ждать.
Конец
От автора
Так вот, не было никакой коробки с секретами, якобы найденной под крышей дома Элизабет-Фарм. То, что вы прочитали, я не расшифровывала и не редактировала. Все это я написала сама.
Но мое повествование отражает события и судьбы людей, которые фигурируют в письмах, дневниках и официальных документах первых лет существования колонии Новый Южный Уэльс. Выдержки из писем, которые цитирует моя героиня Элизабет Макартур, взяты из писем реальной Элизабет Макартур.
Моя книга – художественное произведение, и, выстраивая ее сюжет, я позволила себе некоторые вольности в обращении с фактическим материалом. Внесла коррективы в ход реальных событий, в связи с чем, например, под моим пером два губернатора превратились в одного. Моя книга – не учебник истории.
Но и не чистая выдумка. В основу произведения положены старинные документы, которые меня вдохновляли и служили мне путеводителем. Работая над этой книгой, я руководствовалась рекомендацией моей героини Элизабет Макартур: не спешите верить.
Кейт Гренвилл
Отзывы читателей и дополнительную информацию об этой книге вы найдете на моем сайте: kategrenville.com.au.
Автор выражает благодарность
Я очень благодарна Корпорации по охране культурно-исторического наследия народа даруг (и особенно Лиэнн Уотсон и Эрин Уилкинз) и Сиднейскому совету по вопросам земель коренного населения (особенно Натану Морану). Представители обеих организаций оказали мне теплый прием и щедро делились со мной своим временем и своими знаниями. Спасибо им и их коллегам за то, что они выразили готовность помочь мне в попытке исследовать различные аспекты нашей общей истории. Я не принадлежу к коренным народам Австралии и понимаю, что, рассказывая о нашем прошлом, очень легко проявить слепоту в отношении нашей культурной слепоты. Прошу вас, примите мою искреннюю благодарность за вашу великодушную поддержку.
