«За возвращение на родину!» – воскликнула я вместе со всеми, но теперь этот тост не нашел отклика в моей душе.
Посыльный от мистера Доуза принес модель планетной системы, тщательно упакованную в коробку, и передал короткую записку, написанную с учетом того, что она будет прочитана не только мной. В ней мистер Доуз сухо выражал надежду, что я продолжу свои занятия. Модель планетной системы – примитивная, местами сломанная – представляет для меня большую ценность, напоминая мне о лучших качествах моей натуры. Я храню ее до сих пор.
Грустно, очень грустно
Я получила письмо от Брайди. В нем содержался намек, что, возможно, она поняла то, что я пыталась выразить в своем письме между строк. Я всегда считала, писала мне Брайди, что мистер Макартур будет прекрасным мужем, если встретит женщину, которая подойдет ему по нраву и воспитанию. Спасибо, дорогая подруга, мысленно поблагодарила я ее, за эту вуаль, сквозь которую только я могу прочитать, что ты верно истолковала мои слова.
Теперь, накануне отбытия в Англию морских пехотинцев, я была не в силах сдержать своих чувств, сочиняя ответное письмо Брайди. Оно поплывет в Англию на «Горгоне», на том же корабле, что и мистер Доуз; и письмо, и мистер Доуз увезут с собой частичку меня.
«Мне сейчас грустно, очень грустно, – писала я. – Люди, что покинут нас завтра, занимали важное место в нашем маленьком обществе. Мы расстанемся с близкими друзьями, которых полюбили за сердечность и доброе отношение». Помнится, меня охватила безысходность: я была убеждена, что ничего никогда не изменится. От отчаяния утратив бдительность, я продолжала: «Возможно, в связи с этим у тебя возникнут сомнения в том, что я счастлива». Сомнения, боже мой! Я жаждала быть услышанной, хотя бы раз излить свои истинные чувства.
Увидев свои откровения на бумаге, я сразу поняла, что играю с огнем. Хочу я того или нет, а придется вернуть свое повествование в более безопасное русло. «Но честно тебе скажу, что с тех пор, как я обрела способность думать и анализировать, столь искренне счастливой, как сейчас, я еще никогда не была». Бедная, бедная я женщина, несу всякую чушь, лишь бы оттянуть тот момент, когда все равно придется солгать. Причем искренне.
И мной снова овладел порыв написать правду. «Да, некоторые из моих желаний не исполнились». Я физически ощущала, как пытаюсь балансировать между тем, что я пишу, и тем, что скрываю. «И, хотя мое положение неидеально, я безмерно довольна». Еще бы. Я ведь не умерла, и не изувечена. Разумеется, довольна. Безмерно довольна.
Вижу, что вопреки своей обычной манере, я выделила слишком много слов. «Искренне» подчеркнула волнистой линией; во фразе «как сейчас» оба слова написала с нажимом. «Неидеально» разбила по слогам. Слова «безмерно» и «довольна» подчеркнула жирной чертой. В конце каждой – утолщение, словно я сомневалась, что слова сами по себе справятся с этой непростой задачей – заставят адресата поверить в написанное.
«Горгона»
Все утро того дня я остро сознавала, что «Горгона» стоит на рейде, покачивается на волнах, готовая повернуться носом на восток, в сторону бескрайнего океана. Я решила, что не пойду смотреть, как отплывает корабль, но за полчаса до отплытия вышла из дома и поспешила к гавани. Под аккомпанемент криков «ура!» и нестройную игру флейт и барабанов на борт доставляли последних отъезжающих. Я видела, как поднимают якорь, слышала, как поют матросы, вращавшие якорную лебедку, и хлопают, наполняясь ветром, поднимаемые паруса. Судно находилось довольно далеко от берега, лиц не разглядеть. Но когда корабль стал медленно набирать ход, я принялась махать платочком и заметила, как на борту несколько белых пятнышек затрепетали в ответ.
Когда корабль растворился за горизонтом и махать больше не имело смысла, я посмотрела на противоположный берег гавани и у подножья мыса, на котором жил мистер Доуз, увидела крохотную фигурку девушки. Стоя по колено в воде, она взглядом провожала корабль. Патьегаранг. Издалека трудно было определить, что это именно она, но я не сомневалась. Она не махала рукой, но пристально смотрела на корабль, словно пыталась силой чувства передать сообщение на борт.
Перед отъездом капитан Тенч говорил мне, что мистер Доуз надеется вернуться в Австралию. Продать свой офицерский патент и подать прошение о переселении в Австралию в качестве учителя, что-то вроде этого. Конечно, столь знающий учитель здесь несомненно пригодился бы. Почему этого не произошло, не знаю. Могу лишь сказать, что больше я его не видела и не надеюсь увидеть, хотя думаю о нем едва ли не каждый день.
Вечерняя звезда
Чувство, связывавшее нас с мистером Доузом, это не та любовь, что торжествует в романах, по прочтении которых, когда мы переворачиваем последнюю страницу, наступает удовлетворенная тишина. Буду с вами откровенна. Мы с ним, подобно другим людям, пытались увидеть сущность друг друга сквозь облака тьмы. Во мне есть много такого, о чем он никогда не узнает, и многое в нем тоже навсегда останется для меня тайной.
И все же, мистер Доуз, я бы очень хотела – очень! – еще разок посидеть рядом с вами на том камне у воды, наблюдая, как вечерняя звезда с каждой минутой разгорается все ярче, словно звон колокола, возвещая о том, что мне пора возвращаться в свой мир, запутанный и полный опасных подводных камней, – в мир, где я являюсь супругой Джона Макартура, эсквайра.
Часть 5
Общественные работы
Игра «вдолгую» оказалась испытанием даже для мистера Макартура, его терпение было на исходе, ибо губернатор упорно противостоял давлению и не уступал требованиям пожаловать земельные угодья офицерам Корпуса Нового Южного Уэльса. Но спустя год после отплытия моряков в родные края он последовал за ними. До прибытия нового губернатора его обязанности исполнял большой поклонник мистера Макартура – майор Гроуз, Дурак Законченный.
С игрой «вдолгую» было покончено. Теперь следовало действовать быстро. Нового губернатора ждали со дня на день, и за ночь ДЗ мог запросто лишиться своей неограниченной власти. И вот, едва корабль Морского Волка скрылся из виду, ДЗ подписал документ, который так жаждал получить мистер Макартур: акт о пожаловании выбранного им земельного участка площадью сто акров в Парраматте и в придачу – каторжников для работы на нем. Один росчерк послушного пера, и мистер Макартур достиг цели, которой в Англии он добивался бы всю свою жизнь.
Однако мистер Макартур отличался от других честолюбцев в колонии тем, что он не останавливался на достигнутом: стоило ему реализовать одно из своих устремлений, у него мгновенно появлялось другое.
– Чернила еще не высохли на бумаге, – рассказывал мой муж, – он все еще промокал свою подпись, а я уже разыграл свою следующую карту. Болвана недолго пришлось убеждать в том, что теперь, когда его полномочия расширились, ему необходимо держать под контролем каждую мелочь. И я предложил ему ввести должность инспектора по делам общественных работ.
Что бы делал мистер Макартур без публики в лице жены, которая согласно кивала, слушая рассказ о его победах?
