— И разве не странно, что они не стали проверять версию о том, что преступник мог проникать к жертвам через крышу? И не стали преследовать этого фон Бергхоф-Линдера?
— Угу.
— Получилось выйти на связь с двумя другими следователями, которые работали в семьдесят четвёртом над этим делом? С Крооком и Рюбэком?
— Очевидно, Кроок скончался в 1979 году. А с этим Рюбэком мы ещё не связывались.
— А можно как-то выяснить, служит ли он всё ещё в полиции? И если да, то где?
— Я могу попробовать, — откликнулась Линда, запихивая в рот кусок сыра. Потянувшись к стеллажу, она достала оттуда матрикул всех сотрудников Стокгольмского полицейского управления и принялась его листать. Кончики её пальцев от угольной бумаги приобрели синий оттенок. Внимание Ханне привлекло блеснувшее на бледной коже Линдиной левой руки золотое кольцо.
[22]
— Ты замужем?
Линда быстро взглянула на Ханне, а потом её тёмные глаза отыскали кольцо на пальце.
— Помолвлена. Свадьба будет летом. Круто, да?
— Поздравляю! Кто этот счастливчик?
— Это Конни-то? Он на два года меня старше. Столяр. Мы познакомились в кабаке четыре года назад. Это была любовь с первого взгляда, по крайней мере, с его стороны.
Линда громко засмеялась, так что Ханне могла рассмотреть маленькие кусочки пережёванного огурца, оставшиеся на её языке.
— Мне вообще было наплевать, если честно, — продолжала Линда. — Мне он не казался особенно симпатичным. Ему пришлось потрудиться, чтобы переубедить меня.
— Я полагаю, ему это удалось.
Линда улыбнулась и поглядела на своё кольцо
— Боже мой, как же я хочу деток! — воскликнула она, отпивая глоток колы, которая стояла в опасной близости от края стола. — Я собираюсь завести их целую толпу! У тебя есть дети?
— Нет.
— Но тебе бы хотелось их иметь?
— Ну, — пробормотала Ханне, ошарашенная такой назойливостью. — Не знаю, если честно. Мне нравится работать.
Линда расхохоталась, положив руку Ханне на плечо.
— Не поверишь, и мне тоже! Но жизнь ведь не состоит из одной только работы, правда?
«Нет, жизнь не состоит только из работы», — подумала Ханне, ощущая настоятельную потребность сменить тему разговора. Но Линда, кажется, не замечала её затруднений, потому что продолжала свой допрос.
— А ты сама замужем?
— Да.
— Расскажи! Каково это?
Ханне улыбнулась и отвела взгляд в сторону.
— Каково это? Это…
Она замялась, подбирая верное слово.
— Надёжно, — заключила Ханне. — Мы счастливы. Уве просто замечательный.
В тёмных глазах Линды заплясали искорки.
— В каком смысле?
— Ну, — внезапно смутившись, протянула Ханне. — Он весёлый и умный. С ним можно говорить обо всём. Он меня поддерживает. А я поддерживаю его.
Линда снова громко расхохоталась.
— У вас хороший секс?
Ханне потеряла дар речи.
— Эмм… Да.
— Так я и знала, — выразительно произнесла Линда. — Я уверена, что все крепкие отношения основаны на желании людей спать друг с другом. Просто никто в этом не признаётся.
Ханне молчала.
— Так что, — продолжила Линда, — прими мои поздравления в том, что он у тебя умный и всё такое… Но не будешь ведь трахаться со справочником.
Смех пузырился в груди у Ханне. Она не могла отрицать — в этих неотёсанных рассуждениях что-то было. Однако сама Ханне никогда не смотрела на брак под таким углом. Разумеется, она считала Уве привлекательным, само собой, она хотела его, но Ханне всегда казалось, что она больше любит Уве за…
За то, что он напоминал ей отца?
Да, так оно и было. Он действительно напоминал ей отца. Во всяком случае, когда они только познакомились, когда Уве ещё горел своей работой и стремился изменить мир.
— Ну как там продвигается поиск Рюбэка? — спросила Ханне, чтобы прервать свой внутренний монолог. — Нашла его?
Линда со вздохом захлопнула матрикул.
— Лучше я позвоню на коммутатор. Им легче всего кого-то найти. Да, местные управления автономны, и если он служит не в Стокгольме, в матрикуле мы его не найдем.
Линда сняла трубку и набрала номер.
— Здравствуйте, Линда Буман, Госкомиссия. Я ищу некоего Рогера Рюбэка. Мне неизвестно, где он сейчас работает, но в середине семидесятых он служил в отделе по расследованию насильственных преступлений в Эстертуне.
Линда замолчала. Потом несколько раз промычала «угу», что-то записывая в блокнот. Затем она поблагодарила собеседника и положила трубку.
Лицо её осветилось широчайшей улыбкой.
— Бинго! Он работает прямо здесь, в нашем здании! В Главном Полицейском Управлении. Кажется, отвечает за что-то в Высшей школе полиции.
Десятью минутами позже Ханне уже переговорила с Рюбэком по телефону, назначив на завтра встречу в кафе для сотрудников, чтобы поговорить в неформальной обстановке.
Вернувшись вечером домой, Ханне обнаружила, что Уве собирает вещи, чтобы лететь на врачебный конгресс в Майами. Он складывал в старую дорожную сумку одну вещь за другой, а Фрейд зачарованно наблюдал за этим действом со своего места на ковре.
— Привет, — поздоровался он, увидев Ханне. Потом подошёл к ней и заключил жену в долгое объятие.
— Я буду скучать, — прошептала Ханне.
— Ты же справишься без меня три дня, — отозвался он, легонько прикусывая мочку её уха.
Ханне рассмеялась.
— Я вообще не понимаю, зачем ты летишь. Два дня в пути для того, чтобы поприсутствовать на однодневной конференции. Разве это не расточительство? По отношению ко времени?
— Это важная конференция.
Уве бросил в сумку спортивный костюм и обувь.
— Ты что, в Майами собрался тренироваться?
Ханне не могла удержаться от смеха, ибо Уве был самым неспортивным человеком из всех, кого она знала. Конечно, они ходили выгуливать Фрейда, но Уве никогда не занимался бегом и ни разу не посетил ближайший спортзал, куда дамочки с Эстермальма приходили на занятия аэробикой в облегающих полупрозрачных трико.
— Само собой. Чтобы быть на пике формы, когда вернусь домой, к тебе.
— Чудесно. Потому что для меня это имеет огромное значение. Внешняя оболочка. Накачанные мышцы. Загорелая кожа.
