Устроились по-спартански. Двое крепких парней из охраны приволокли консервы и спиртовку. Дважды доктор Олендорф с подобной техникой дела явно не имел, поэтому бывший унтер-офицер подогрел консервы сам. Пристыженный бригадефюрер сходил за чайником и заваркой.
Белым огнем горел поставленный на ящики фонарь, негромко шипел закипающий чайник. Для тех, кто понимает, верх уюта, даже лучше, чем в тыловом блиндаже.
— На складе, кажется, консервированные ананасы есть, — задумчиво молвил Олендорф. — Было бы еще шампанское… Знаете, как у русского поэта… Маяковский? Нет, у того рябчики.
— Как говорили у нас в полку, жрать — дело скотское, — заметил доктор Фест, окончательно входя в роль старого фронтовика.
Олендорф негромко рассмеялся.
— Не скотское, а вкусное… Та-ак, кого это еще несет?
Пистолет на поясе, кобура расстегнута, бдительности бригадефюрер не терял. Теперь уже и бывший унтер-офицер отчетливо слышал шаги, торопливые, не очень уверенные. В дверном проеме мелькнул узкий луч фонарика.
— Ага, значит, не ошибся! Приятного всем аппетита! Не нальете бездомному страннику?
Доктор Брандт выглядел бодро и стоял на двух ногах, пусть и придерживаясь рукой за дверной проем. Дышал же такими ароматами, что Олендорф, не выдержав, наморщил нос.
— А не хватит ли вам, штандартенфюрер?
— Не хватит!
Брандт бухнулся на ближайший ящик, чуть его не развалив. Спрятал фонарик в карман, снял с носа окуляры, затем, достав носовой платок, принялся их тщательно протирать.
— Вы тут, камрады, языками треплете, а я, между прочим, усмирял личный состав. Подушек им, видите ли, не выдали.
— Никому не выдали, — наставительно заметил Олендорф. — У рейхсфю… У рейхсляйтера есть надувная, но он отказался, сказал, что будет как все.
— Вот я им и объяснил. Пришлось на склад за шнапсом посылать. Нет-нет, без всяких излишеств, бутылка на четверых. Склад запер лично и караульного приставил. Еще на воду жалуются, с привкусом она.
— То есть? — на этот раз Олендорф действительно удивился. — Резервуары пополняются из естественного источника, его открыли еще два века назад.
Подошел к стоящему в углу бидону, налил в кружку.
— Какой привкус?
Отхлебнул, покачал головой.
— Я им все это рассказал, — согласился Брандт. — И воду попробовал. Честно говоря, что-то такое в ней есть. Может, минеральная? А, ладно! Бригаденфюрер, не мучьте меня, достаньте свою волшебную флягу.
Не дождавшись ответа, вернул очки на нос, встал, пусть и с немалым трудом, грузно шагнул к выходу. Уже в дверном проеме обернулся:
А в родном краю меня малышка ждёт.
Её звать — Эрика.
Это счастье и сокровище моё,
С негромким стуком упал на каменный пол фонарик.
— А-а-arschgefickter Weihnachtsmann!
Что случилось с фонариком, осталось тайной, но из коридора вновь послышалось:
— Scheisse!..
— А говорили, будто его не знаете! — не удержался доктор Фест.
Олендорф отмахнулся.
— Этого нет, и знать не хочу. Был когда-то неплохой человек, только надолго его не хватило. Такие только в кабинетах воюют. Кстати, по поводу волшебной фляжки. Пара глотков коньяка у меня еще осталось. Хотите?
* * *
Во сне он вновь сидел возле холодного огня, тщетно пытаясь согреться. Ни неба, ни земли, вокруг густая темень, старая фронтовая шинель вся в дырах и прорехах, вместо сапог чужие ботинки без шнурков. Каким еще быть солдату проигранной войны?
— Пойдем со мной, Иоганн! — зовет его тьма голосом Габи. — Ты ведь все-таки купил кольцо. Сделай шаг, я рядом, я жду!..
Он молча качает головой. Отзываться нельзя, это не Габи, и он не покупал кольца.
— Все еще можно изменить, Иоганн! Просто сотри эти годы, словно их не было.
Тьма подступает ближе, обволакивает, дышит морозом.
— Стереть? — не выдерживает он. — И твоего сына тоже? Ему ведь уже двенадцать. Впрочем, о чем это я? Ты просто ночной морок.
— Не просто, — негромко проговорили за левым ухом. — Это вы ее слышите, доктор Фест, вы маните себя ее голосом. Сон ваш и только ваш. Когда придет время окончательного расчета, вспомните об этом.
Холодное пламя плещет в глаза, застывая звонким прозрачным льдом.
* * *
Утро наступило не с рассветом, а после того, как в коридоре включили свет. Пришлось заняться прикладной географией. Умыться удалось без проблем, благо нашлось полотенце с синим казенным штемпелем, а вот попытка пройти дальше по коридору не удалась. Путь преградил старый ящик, на котором скучал крепкий парень с карабином, тот самый, что сидел рядом в кузове грузовика.
— Доброе утро, доктор! Извините, вам дальше нельзя, зона личного состава.
Пустить не пустил, но объяснить не отказался. Коридор поделен на три зоны, сам доктор квартирует в штабной, впереди, как и сказано, зона личного состава, куда вход по особому разрешению, равно как и выход. Где-то еще находится зона рейхсфюрера, где именно, понятно, тайна.
Доктор Фест отметил про себя, что для парня Гиммлер по-прежнему вождь СС. И наверняка не для него одного.
Стражу очень не хотелось оставаться одному, и он принялся пересказывать то, что удалось узнать. Коридор собственно никакой не коридор, а самая настоящая подземная лава. Но два века назад, когда в Зильберферай устроили санаторий, здесь все изменилось. Часть штреков перекрыли, превратив в комнаты и подземные залы, пробили запасной выход на поверхность, подвели воду. А вот выше и ниже все осталось, как в давние века — подземные ярусы, штреки, выработки, ржавые вагонетки. Там и всякая подземная нечисть затаилась вроде гномов, не тех, что в американской «Белоснежке», настоящих, с которыми живому человеку лучше не встречаться.
Доктор Фест впечатлился. Это здесь, в маленьком закутке, горит свет и течет вода из крана. Вокруг же царство тьмы, хаос и руины. Парень добавил, что подробная карта ярусов, разумеется, есть, осталась еще с тех времен, но сейчас она где-то спрятана, потому как секретная. Наверняка у рейхсфюрера, у кого ей еще быть?
В глубине коридора послышались громкие голоса, личный состав общался на повышенных тонах. Караульный и это прокомментировал, предположив, что вчерашний шнапс еще не закончился, вот народ и продолжил с самого утра. Потому и соваться туда смысла нет, но если что, разрешение следует просить лично у бригадефюрера Олендорфа.
Впечатлившись, бывший унтер-офицер предложил перекурить, но парень решительно воспротивился. Здесь никак нельзя, строго запрещено техникой безопасности. В штабной зоне всем довели приказом, у личного состава провели обыск с изъятием. Те было воспротивились, но штандартенфюрер Брандт вовремя вспомнил о шнапсе.
