«Голубыми? – удивилась Кайзерина. – Ах да, разумеется!»
Разумеется, голубыми, поскольку у Себастиана фон Шаунбурга – «кузена Баста», ее, Кайзерины, не слишком близкого родственника по материнской линии, глаза действительно были голубыми, а волосы – темно-русыми. Именно так.
Олег Ицкович, Вена.
8 января 1936 года
– Я тебя, кузен, видела в 1929-м на Боденском озере. Ты ведь наци, ведь так?
– Наци? – переспросил Олег. – Ах да, разумеется! Твой родственничек, Кэйт, национал-социалист. Он, не я.
– Но тебя-то я не знаю!
– Тогда за знакомство! – предложил Олег, поднимая рюмку.
– За встречу! – серьезно кивнула Кайзерина и медленно «вытянула» все пятьдесят граммов коньяка.
«Алкоголичка?»
– Не бери в голову! – усмехнулась Кейт, перехватив его взгляд. – До алкоголизма еще далеко… но, если ничего не менять, думаю, он не за горами.
– Тогда меняй.
– Договорились…
– А почему Таня мне о тебе ничего не рассказала?
Вот, значит, что ее волновало больше всего.
– Мне она о тебе тоже ничего…
«А я ей о парнях… И выходит, каждый из нас сам себе на уме… Или все дело в чужих тайнах?»
В принципе, последнее предположение было не лишено смысла. Одно дело рассказать Тане о себе, и совсем другое – о людях, с которыми ее ничего не связывает. Иди знай, кто и как поведет себя в стрессовой ситуации или на допросе… Меньше знаешь, крепче спишь, не так ли?
«А кстати…»
Из четверых «попаданцев», известных Ицковичу на сегодняшний день, четверо оказались здесь шпионами. Так почему бы не быть и пятой?
– Это будет очень невежливо с моей стороны, спросить, на кого ты работаешь?
– Я не работаю! – слишком быстрый ответ. Слишком хорошая реакция.
– Ты меня прекрасно поняла…
– Послушай, Баст, – обворожительная улыбка, кошачий прищур набирающих зелень глаз. – За кого ты себя принимаешь? Ты мне не муж, не любовник… Ты даже родственником мне приходишься чисто условно. У меня таких родственников пол-Европы!
– Верно! – кивнул Олег. – На этом мы и расстанемся.
– Что значит расстанемся? – насторожилась Кейт. Похоже, ей эта идея не понравилась.
– У тебя своя жизнь…
Остальное было понятно без слов. Он предлагал ей разойтись как в море корабли и более не пересекаться. И надо отдать Ицковичу должное, он поступал, как настоящий джентльмен и… гуманный человек. Ведь по-хорошему ему следовало бы свернуть Кайзерине шею. Это понимал он, понимала и она. Свидетелей оставлять не следует никогда. Особенно ненадежных…
– Зачем же ты меня предупредил? – нижняя губа Кейт предательски дрогнула.
– Мне не хотелось бы убивать своих, – выделив последнее слово, пожал плечами Олег. – Но не обольщайся, Кайзерина! – он намеренно назвал ее этим именем, и женщина поняла его правильно. – Если выяснится, что я ошибся…
– Меня прибьет… Жаннет, – усмехнулась взявшая себя в руки Ольга. – А если… Если я предложу дружбу?
– Я буду польщен.
– Я не хочу, я боюсь оставаться одна… – она вынула из портсигара еще сигарету и посмотрела на Олега. – Здесь здорово, но… одиноко и страшно. Спасибо, – прикурила от предложенной спички и снова подняла взгляд. – А с Жаннет и с тобой… Втроем не так страшно.
– И поэтому ты полезла за нами шпионить?
– Было любопытно, что она скрывает, – переживать по этому поводу Кейт явно не собиралась, извиняться – тоже.
– А что скрываешь ты?
– Ерунду… – пожала плечами женщина. – Я ни на кого не работаю, Баст. Но я… У меня хорошие отношения с турками.
– С турками? – искренно удивился Олег.
– А что такого? Я же не болгарка, а австриячка. Мне их взаимные счеты неинтересны.
– Значит МАХ
[53]… – при упоминании этой аббревиатуры Кейт вздрогнула и снова побледнела. Почти как давеча…
– Как ты?..
– Кейт, я много чего знаю… Ты связана с полковником Баштюрком или с генералом Тугаем… Ведь так?
– Да, – кивнула женщина, даже не пытавшаяся уже шутить. – Господин Баштюрк… Я не знала, что он полковник…
– Бывала у него в Стамбуле? – самое смешное, что это все, что знал Баст фон Шаунбург о турецкой разведке. Название, два имени… и еще слышал как-то про центр в Стамбуле.
– Нет, – качнула головой Кейт. – Мы обычно встречаемся в Европе. Баст! Мне… ей… Черт! Мне просто нужны были деньги.
– Успокойся, Кисси! – Олег решил, что достаточно. Второй истерики он не хотел. – Мне-то какое дело! Да сдай им хоть все тайны болгарского генштаба, я-то здесь при чем?
– Ни при чем, – робко улыбнулась Кайзерина и вздохнула с явным облегчением. – Уф, напугал!
– Какие у тебя планы? – Олег решил, что разговор можно и нужно сворачивать, тем более что и время начинало поджимать.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Вот что ты делала в Праге? Куда собиралась ехать из Вены?
– В Праге я… Теперь это неважно, – улыбнулась она. – Он стал прошлым, понимаешь, о чем я говорю?
– Понимаю, – кивнул Олег. – А сейчас?
– Сейчас я свободна как ветер. Правда, через несколько дней я должна быть в Голландии…
– Встречаешься с Жаннет?
– Дьявол! Баст, есть что-нибудь, чего ты не знаешь?
– Вероятно, есть, но я не знаю, что это, – ушел от прямого ответа Ицкович. – Ладно… Я еду в Париж. Поедешь со мной?
– Почему бы и нет? А ты точно за мной не…
– Нет, – и это была истинная правда, но, с другой стороны, и отпускать Ольгу не хотелось. «Свой человек в Гаване» никогда не помешает, а Ольга, как неожиданно вспомнил Олег, была не только своей, то есть еще одним человеком оттуда, но и профессиональным историком, и работала «там», что характерно, в отделе истории библиотеки Академии наук.
– Ну, как знаешь, – как-то очень «вкусно» усмехнулась Кейт. – А когда мы едем?
– Сегодня. Где твои вещи?
– На вокзале, – вздохнула Кейт. – Ты не представляешь, Баст, какая это морока. Три чемодана… И ведь без них совсем не обойтись…
Глава 8. Остающимся – Голгофа
Маленькая уютная Гаага оказывала на Федорчука странное, почти гипнотическое, действие – хотелось бродить по узким улочкам окраин, заходить в небольшие лавочки и кафе и смотреть. Просто смотреть, не прикасаясь, молча, как в музее, переходя от одного дома-экспоната к другому, разменивая возможность изучать улицы-экспозиции на звонкую монету минут и шуршащие банкноты часов. Но этой наличности у Виктора как раз и недоставало до такой степени, что он с удовольствием занял бы у кого-нибудь еще хотя бы сутки, чтобы прийти в себя. Чтобы только не думать о содеянном, только не вспоминать…
