– Одногодки? – прищурился Олег. – С Лениным? Вы великолепно сохранились!
– Как памятник из бронзы! – улыбнулась и Татьяна, гадая про себя, что это с ней – с ними – происходит и куда может завести.
«Столетие было в семидесятом… вы знаете об этом, мон шер ами? И если знаете, и умеете считать, то выходит, мне тридцать шесть? Как считаете, это много или мало?»
– Ладно, – сказала она вслух. – Забудьте о вожде, читайте вот, – указала Татьяна на каменный столб, к которому они неспешно подошли.
– «Отъ Москвы 2 версты 1783 года», – прочел Олег, чем тут же и доказал, что умеет читать по-русски.
– «Катькин столб» называется, – объяснила Таня. – Здесь и была застава…
* * *
– Драгунова… драгун… И я была девушкой юной…
– …И я была девушкой юной, сама уж не помню когда. Я дочь молодого драгуна… – продекламировал Олег.
– И этим родством я горда! – с яростным вызовом откликнулась Татьяна. – На возраст намекаете? Не замужем, точнее – разведена, если вас это интересует!
«Да что ж я такая агрессивная-то сегодня!» – если честно, он ей нравился – и тем, между прочим, что вел себя максимально корректно.
– Таня-я-я-а! – поднял перед собой руки Олег. – Я всего лишь вспомнил Бернса!
– Да, конечно, – «сдала назад» Татьяна, – это перевод Багрицкого. А песню Татьяна Доронина пела в «Старшей сестре». А по образованию я филолог, Олег, специалист по английской литературе начала двадцатого века.
– Здорово!
– Что здорово? Что мужа нет? – снова сорвалась Татьяна.
– Нет, – усмехнулся он, явно стараясь выглядеть максимально естественно и притом оставаться джентльменом в отношении Татьяны. – Муж, жена… всего лишь факты биографии. Я имел в виду вашу фамилию. Драгунова. Просто красиво совпало! Я видел этот фильм и помню молодую Доронину. Роскошная женщина, как говорится. И песню тоже помню. Красивая песня. А с Бернсом… Тут, Таня, такая история. Я в начале восьмидесятого, зимой, в феврале, кажется, застрял как-то на военной базе в Западной Галилее чуть не на месяц. Да, я тогда в армии служил… только не спрашивайте: в какой! Телевизор барахлил, вернее антенна не обеспечивала устойчивый прием. Там горы, знаете ли… И погода была на редкость холодная, а делать – даже по службе – ровным счетом нечего. Оставалось валяться на койке и читать, но и тут, – почти мечтательно улыбнулся Олег, – все было совсем не просто. Выбирать приходилось из молитвенника и старого номера армейского журнала на иврите, невесть как попавшего на базу танкистов слюнявого женского романа на английском языке и новенького, вероятно, забытого каким-то любителем поэзии томика «Английская поэзия в русских переводах». И стихи, надо признать, оказались, что называется, к месту, времени и настроению. То, что доктор прописал, как говорится. Я тогда запомнил наизусть множество стихов: от Шекспира и Бернса до Леннона и Моррисона, но это уже другая история. А фамилия у вас не по мужу, не так ли?
– Да, моя, – кивнула Таня, у которой рассказ Олега и его отношение к ее подначкам вызвали, как ни странно, живейший интерес и чувство благодарности. – У нас в городе много Драгуновых, там когда-то при Елизавете Петровне драгунский полк стоял.
– Так вы не москвичка?
– Нет, с Волги мы…
– То-то я смотрю речь у вас правильная, но не московская.
На самом деле вряд ли этот иностранец так уж хорошо разбирался в русских говорах. Не филолог, чай! Боря говорил – психолог или психиатр… Но бог с ним! Сказал к месту и по сути правильно.
– Да, – кивнула Татьяна. – Специально занималась. От говорка нашего избавиться хотела… – сымитировала Татьяна низким голосом с нажимом на букву О.
– Ну, прям Алексей Максимыч! Как в кино! – с видимым облегчением улыбнулся Ицкович.
– Вы еще такие фильмы помните? – искренно удивилась Татьяна.
– Таня! – Олег, видимо, решил, что вопрос этот риторический и ответа не требует. – Извините, но я не люблю, когда ко мне в неофициальной обстановке во множественном числе обращаются, и тем более чувствую себя неуютно, если это делает красивая женщина!
«О как! Красивая женщина! Мы форсируем события?» – мимолетно подумала Татьяна, чувствуя, как розовеют от удовольствия щеки.
– То есть вы предлагаете перейти на «ты»? – спросила она.
– Ну да, если вы, – выделил Олег, – не против. Однако на брудершафте я не настаиваю! – рассмеялся он.
– Хорошо, – кивнула она, чувствуя некое стеснение в груди, но что это могло означать? Возможно, ничего, а возможно, и «что-то».
* * *
Дождь так и не начался, погода была более чем приличной, и они шли неторопливо, разговаривая о том о сем, при том, что Татьяна старательно избегала обращения к Олегу на «ты», но и «вы» не употребляла тоже.
После очередного поворота с угла улицы открылся вид на старинный монастырь и памятник перед ним.
– Это памятник Рублеву, – сказала Таня. – Кто такой Рублев – объяснять надо? – улыбка. – Ну и славно. А памятник здесь – в отличие от Ленина – по месту. Рублев был похоронен в этом самом монастыре. Мало кто знает, но здесь… вон видите купол – это Спасский собор, самое старое здание в Москве.
– Вот как? – удивился Олег. – Самое старое?
– Да, даже в Кремле все постройки более поздние. Разве что фундаменты…
– А Рублев собор расписывал? – спросил Олег, видимо, знавший эту историю по фильму Тарковского. Фильмов-то русских он, судя по всему, много видел.
– Да, – кивнула Таня. – Но ничего не осталось, хотя сейчас здесь действующий музей Рублева – экспозиция икон…
– Нет, в музей не пойдем, – ответила она на немой вопрос Ицковича, которому, похоже, ни в какой музей сейчас совершенно не хотелось. – Это долго, а нам еще здесь есть что посмотреть.
По-прежнему не ускоряя шаг, они прошли вокруг белокаменной стены и вышли к крутому скату – монастырь, как выяснилось, стоял на берегу: внизу текло что-то грязно-непонятное, зажатое между двух асфальтированных дорог.
– Это Яуза, – ответила на недоуменный вопрос Олега Татьяна.
– Это?! – ужаснулся Ицкович. – А как же «Плыла, качалась лодочка по Яузе-реке»? Я же помню! Там в фильме вполне приличная река была!
– В каком фильме? – теперь, кажется, «иностранец» умудрился удивить познаниями и своего гида.
– «Верные друзья», по-моему. А ведь фильм знаменитый, и сценарий Галича…
– Ну что ж, – снова улыбнулась Татьяна, а улыбалась она сегодня очень часто, можно сказать, даже слишком. – Придется фильм разыскать и посмотреть, а то непорядок: даже эмигранты знают, а я не смотрела…
Ожидая, пока включится зеленый сигнал на переходе, Олег инстинктивно взял Татьяну за руку, как берет за руку ребенка отец, – просто чтобы обеспечить безопасность… Но у Татьяны свои черти в голове! Она руку резко высвободила, рефлекторно, не то, что два раза не подумав, даже и одного, но тут же спохватилась:
