– Я напишу тебе отличные рекомендации. И оплату получишь за всю неделю.
Кирби понимает: никакие мольбы не вернут ей работу. Миссис Бенни более чем справедлива в отношении рекомендаций и зарплаты, – наверное, хочет, чтобы сотрудница ушла спокойно, а не нагнетала обстановку.
Кирби стоит на крыльце гостиницы и ждет такси обратно в Оук-Блаффс, размышляя, как в одну минуту все может быть хорошо, а буквально в следующую совершенно испортиться.
Она будет скучать по Эдгартауну, по белым домикам с черными ставнями и цветами под окнами, по виднеющейся сквозь дворы голубой полоске гавани. Здесь все знакомо, почти как дома, а значит, ей больше нечего доказывать.
Она вернется в дом на Наррагансетт-авеню, чтобы собрать вещи, а утром отправится на Нантакет.
От Виноградника Марты туда всего одиннадцать миль, но Кирби придется переправиться на пароме в Вудс-Хоул, а затем пересесть на другой паром до Нантакета.
Даррен предлагает подвезти ее на пристань, но Кирби настаивает, что может дойти пешком.
– Со всем багажом? Просто позволь мне помочь. Пожалуйста, Кирби.
Она соглашается, но предупреждает, что хочет улизнуть пораньше, до того как остальные девочки пойдут на завтрак. Кирби ненавидит прощания, особенно сейчас, потому что бесславно уезжает в середине лета. Скучать по-настоящему она будет только о Патти, даже несмотря на то, что та и Люк стали куда ближе, чем раньше. Подруга праведным тоном сообщила Кирби, что после окончания лета переедет с Люком в Нью-Йорк. Она собирается продолжать воплощать свою мечту стать актрисой старым добрым способом – читая журнал «За кулисами» и появляясь на кастингах.
– Буду ждать тебя в семь перед домом. Без лишней помпы, – пообещал Даррен.
Вот и он. Как и обещал, стоит, оперевшись на автомобиль. Когда появляется Кирби, Даррен поспешно помогает ей поднести сумки. Она забирается на сиденье и бросает на дом последний долгий взгляд. Девочкам Кирби оставила записку. Наверное, теперь они будут долго выяснять, кто поселится в иглу.
Невзирая на протесты Кирби, Даррен паркуется у самого терминала, чтобы положить ее багаж на тележку. «Ладно, ладно, уговорил, – думает она, – а теперь уезжай». Ее ненависть к прощаниям достигает высшей точки, когда речь идет о Даррене.
Он разбирается с багажом, Кирби покупает билет, и Даррен сгребает ее в объятия.
– Люди смотрят, – сопротивляется она.
– Плевать.
На самом деле ему очень даже не плевать, поэтому они здесь и оказались. Даррен имеет в виду, что ему все равно, ведь он не знает здешних людей. Это туристы, и большинство из них – хотя и не все – белые. Здесь семьи, пытающиеся успокоить плачущих детей, которых разбудили слишком рано; молодожены, щелкающие фотоаппаратом «Полароид»; пожилая черная пара: муж опирается жену, шаркая к трапу.
– Даррен…
– Увидимся осенью.
– Это не очень хорошая идея.
– Только одно свидание. Я отведу тебя в бургерную мистера Бартли. Согласна? Это легендарное место. Или, если хочешь, можем пойти в «Ратскеллер»…
– Бургеры вполне сойдут, – перебивает Кирби.
Она ни в жизни не признается, но ей приятно, что Даррен хочет увидеться с ней в городе. Да и одно свидание не повредит.
Даррен целует ее на прощание, и поцелуй оказывается более долгим и интенсивным, чем ожидает Кирби. Вскоре они вовсю целуются, и это так приятно, что она не может оторваться. Кирби чувствует неодобрительные взгляды пожилой чернокожей пары, а может, это только домыслы. Вдруг сейчас, летом шестьдесят девятого года, все изменилось, чернокожий парень может целоваться на публике с белой девушкой, и никому нет до этого дела.
– Так держать! – раздается сзади. Кирби отрывается и видит очень высокого и очень худого парня примерно их возраста, оранжевые волосы уложены в огромную прическу афро. На парне велюровые штаны в радужную полоску, жилет и черная шляпа. Он в босоножках. Парень показывает Кирби и Даррену поднятый вверх большой палец и добавляет: – Любовь – это все, что нам нужно
[57].
Кирби в отличном настроении садится на паром. Звучит сирена, от которой всегда становится грустно на сердце, ведь этот звук обычно означает, что Кирби покидает Нантакет. Сегодня, однако, она едет на Нантакет. Будет ночевать на своем острове в своей кровати, ведь впереди еще шесть недель лета. Познакомится с племянниками, станет возить Джесси по городу, ведь должна же быть польза от старшей сестры. Сделает все возможное, чтобы посеять в старом дряхлом мозгу Экзальты несколько революционных идей, таких как расовое равенство. Заставит бабулю послушать Боба Дилана. И может быть, в результате это лето станет тем, о каких слагают песни.
Кирби стоит на носу парома, когда кто-то привлекает ее внимание. Мужчина. Женщина с мужчиной.
Кирби удивлена, ей казалось, этап пожирания глазами каждого мужчины, даже отдаленно напоминающего Скотти Турбо, позади. Но, видимо, она ошибалась, потому что стрижка и невероятно мощная, квадратная спина мужчины, словно сложенного из кирпичей, тянет ее будто магнитом. Сначала Кирби не уверена на сто процентов. Она подходит ближе. На палубе много людей, так что с легкостью можно подглядывать, оставаясь незамеченной.
Мужчина поворачивается, вид его профиля бьет Кирби под дых. Ошибки быть не может.
Кирби хватается за перила, чтобы не упасть. Скотти Турбо на пароме.
А значит, полицейский был на Винограднике Марты. Кирби удивлена. Когда она сказала Скотти, что у ее семьи есть дом на Нантакете, тот скорчил гримасу и щелкнул себя по носу.
– Снобы. Эти острова кишат снобами.
Кирби даже представить не могла, как привезет Скотти Турбо во «Все средства хороши» и познакомит с бабушкой. Она пыталась вообразить Скотти, расхваливающего росписи в гостиной или оценивающего коллекцию Экзальты; старалась представить офицера за столиком в клубе «Поле и весло», заказывающего джин с тоником. И все впустую.
Скотти Турбо куда лучше вписывался в более демократичную в социальном и экономическом плане атмосферу Виноградника. Кирби задумалась, где он мог остановиться, и представила себе кошмарный сценарий, как Скотти и эта женщина заходят в гостиницу «Ширтаун Инн» в ее смену.
«Не-е-е-е-е-е-ет!»
Через мгновение Кирби берет себя в руки настолько, что может рассмотреть женщину. Жена, думает она. Не подруга. Это бросается в глаза, ведь они почти не интересуются друг другом. Опираются на перила бок о бок, не касаясь. Жена блондинка, хотя и потемнее, чем Кирби, волосы длиной до плеч, как у Экзальты. Кирби придвигается ближе, чтобы лучше рассмотреть женушку, становится прямо за спиной Скотти. У жены смуглая кожа, на щеках румяные пятна. Она не красится, глаза теряются на лице. Простовата, немного похожа на самого Скотти.
