Но поверить в это было совсем не сложно, ведь Бэрил сильно отличалась от всех остальных бабушек. Она была высокой и прямой, с обесцвеченными завитыми локонами, носила крупные серьги. И лак для ногтей. Впрочем, она и не была такой уж старой. По подсчетам Тары, ей было чуть больше пятидесяти.
– В любом случае, серьезных намерений у него относительно меня не было, – продолжила дама, прищурившись. – Все они такие, милая. С удовольствием развлекаются с тобой, но, как только дело принимает другой оборот, растворяются в воздухе. Или в угольной пыли, как в моем случае, – она хохотнула. – В те времена это считалось большим позором. Мне тогда едва исполнилось двадцать. Родители, само собой, не пришли в восторг. Но и на улицу меня, надо признать, не выкинули.
– Но он ведь вернулся к тебе потом, правда? Угольщик.
– Нет, – рассмеялась Бэрил, – не вернулся, милая.
– Боже, я… ммм… мне так жаль.
Девушка поерзала на пуфике, ожидая новой порции информации.
– В канун нового года, вернувшись домой в Манчестер, в одном пабе я встретила Джорджа.
– Моего дедушку? – спросила Тара, услышав знакомое имя.
– Именно. Я сразу призналась, что на четвертом месяце, но его это не смутило. Он был так влюблен, что, носи я тройню, не отступился бы. Он переехал сюда ради морского воздуха и сразу устроился на кондитерскую фабрику. Мы поженились до рождения Вайолет, и в ее свидетельстве о рождении Джордж был записан в качестве отца. Я не хотела, чтобы к ней навечно приклеился ярлык незаконноврожденной.
– Незаконнорожденной, ба.
– Да, точно. Всегда путаю эти слова. А еще простатит и супрастин. Кто вообще придумал такие слова? Если бы это зависело от меня…
– Ба, – вклинилась Тара в надежде вернуть разговор в нужное ей русло. – То есть Джордж не был настоящим отцом Вайолет? А она знала об этом?
– Знала, – кивнула Бэрил. – Но не с самого начала. Услышала об этом на детской площадке. Знаешь, дети бывают такими жестокими. Они дразнили ее. В основном, парень из третьего дома, – она поджала губы. – Никогда не прощу этого мерз… мальчишку.
– Но где же сейчас Джордж? Я думала, что застану его здесь.
Бабушка опустила глаза и принялась теребить пуговицу на кофте.
– Возьму-ка иголку и нитку, пока совсем не отвалилась.
– Ба?
– Он умер, милая, – сказала Бэрил с застывшим лицом.
Тара не знала, как ей реагировать. Дать волю эмоциям, обнять ее и выразить свои соболезнования? Она предпочла похлопать бабушку по колену.
– Мне так жаль.
Бэрил зажала между пальцев очередную сигарету.
– Когда Вайолет забеременела, Джордж выставил ее за дверь. Я хотела, чтобы она осталась. Мы сильно поссорились из-за этого. Я бы поддерживала ее точно так же, как мне помогали мои родители, но твоя мать твердо решила уйти из дома. Она ни слова не сказала мне об отце ребенка, просто собралась и ушла.
– Ты пыталась ее вернуть?
– Хотела, но Джордж запретил мне.
– Ей ведь было всего четырнадцать…
– Но она всегда принимала все решения самостоятельно, и переубедить ее было невозможно, – объяснила бабушка, зажигая сигарету. – Задвинь шторы, милая.
– Зачем? Еще светло.
– Сделай, как я прошу.
Тара зашторила окна, и в комнате воцарился полумрак.
– На чем я остановилась? А я ведь пошла в полицию. Джорджу, конечно, ничего не сказала. Он был бы против. Но не могла же я все это так оставить. Нужно было что-то делать. Но для полиция она была очередным подростком, сбежавшим из дома. Ее не похитили, ей не угрожала опасность, так что их это дело не слишком интересовало.
– В этот раз полиция тоже бездействует.
– Она ведь взрослая женщина. А у них полно серьезных дел. Всякие там маньяки…
Девушка вздрогнула.
– Ммм… Может, ты и права.
– Время от времени Вайолет звонила из автомата, но никогда не говорила, где она. Утверждала, что у нее все в порядке и не нужно ее искать. Она позвонила, когда ты родилась, и я умоляла ее вернуться домой, но она отказалась.
– Думаешь, в то время она была с моим отцом? Ведь, по ее словам, они были безумно влюблены. Но он так и не узнал о моем рождении, потому что уехать с родителями в Монголию, чтобы зарабатывать на пушнине. Может, она обманула меня, и они были вместе тогда.
– Кто знает, – пожала плечами Бэрил. – Мне известно только то, что из-за Гитлера я превратилась в легкомысленную девушку, а Вайолет, видимо, пошла в меня.
Позже, когда она улеглась в кровать в своей новой комнате, сон никак не шел. Все мысли были заняты матерью. Как же ей было тяжело одной с маленьким ребенком на руках. Но всю свою жизнь Тара получала от Вайолет лишь безграничную любовь и заботу. Выбравшись из постели, девушка на цыпочках пересекла коридор и приблизилась к комнате Бэрил. Из приоткрытой двери лился приглушенный свет, значит, та еще не спала и можно было к ней постучаться.
– Ба?
– Входи, дорогая. Что стряслось?
– Не могу уснуть.
Бабушка читала, сидя в кровати. Лицо покрывал слой крема.
– Что ж, значит, я не одна такая, – она отложила книгу в сторону и похлопала по свободной половине кровати. – Ныряй ко мне.
Тара забралась под одеяло и, прижавшись к бабушке, ощутила поцелуй в макушку.
– Прошло всего шесть недель, родная. Еще рано отчаиваться. Она вернется, я это точно знаю.
– Я так хочу этого. Не знаю, как человек может просто исчезнуть. С ней наверняка случилось что-то ужасное. Она бы ни за что на свете меня не бросила. Никогда.
Девушка прикрыла глаза. В объятиях бабушки было спокойно.
– Тише, тише, – убаюкивала ее Бэрил. – Я с тобой. Не уследила за Вайолет, но никому не дам обидеть тебя. Ты в безопасности. Мы присмотрим друг за другом, пока твоя мама не вернется. Как тебе такой вариант?
Тара улыбнулась. Эта пожилая дама с хриплым голосом, дымящая, как паровоз, конечно, не Вайолет. Но с ней было почти так же хорошо.
39
На кухне зазвонил телефон. Сигнал, вибрируя, отражался от стен, покрытых белой плиткой.
– Кто это, Тара, ради всего святого? – донесся откуда-то сверху голос Бэрил.
Девушка улыбнулась. Бабуля задавала один и тот же вопрос каждый раз. Будто бы у ее внучки имелось рентгеновское зрение или дар предвидения.
– Я отвечу! Литэм, 3452.
– Тара?
Она едва не выронила трубку из рук.
– Том? Это ты. Привет!
– Захотелось пожелать тебе удачи в первый день в новой школе.
