После звонка Севана лорд Корвунд, опасаясь утечки информации, напрямую связался с руководительницей венетрийского отделения Майе́рой Рейс, достопочтеннейшей вдовствующей графиней Ри́волл. Сведения о складе Микаила и документах Илоны произвели на нее глубокое впечатление, но она всегда безупречно держала себя в руках.
Леди Риволл сухо заметила: если Белые совы на стороне мятежников, придется туго, и она начнет немедленно собирать своих людей. Для обвинения же виконта понадобятся улики. Венетрийцы легко могли счесть ничем не подкрепленные слова клеветой, что лишь усугубило бы сложные отношения Короны с герцогством. Контрабандный склад являлся неоспоримым доказательством вины, способным остудить самые горячие головы.
«Рейлы» остановились за двести ярдов от дома виконта – под глухой стеной почты, единственного общественного здания в округе. Оно напоминало маленький замок, но без высокой ограды и лужайки с клумбами. Отсюда хорошо просматривались задние ворота особняка Микаила.
Каким бы усталым ни выглядел Севан, думал он ясно. Марию разоблачили; гитец предполагал, что склад перевезут. Виконт не занялся бы этим при гостях. Илона и Мария уехали, когда встреча еще не закончилась. С тех пор прошло меньше трех часов. Скорее всего, мятежники работали прямо сейчас.
Изучив особняк в бинокль, гитец передал его Ропулусу.
– Плохо видно. И слишком… – агент по-звериному втянул ноздрями воздух, – тихо.
Вспыхнула молния, выбелив каменные стены. Разрушив тишину, ударил раскат грома. Начал накрапывать дождь. Лужайку затянула морось, и по земле поползла серая вуаль тумана. Стало не разобрать, где лежали ерошившиеся мхом валуны; силуэты деревьев слились с травой и дорожками.
Ропулус затянул ремни пуленепробиваемого жилета, убрал золотистые волосы под платок и, сделав полдесятка шагов, почти растворился в ночи. Серый с темными пятнами костюм превращал его то в тени кустов, то в камни, то в части ограды. Агент перемещался уверенно, плавно, словно привык ходить прячась и до поступления в Службу промышлял как минимум охотой.
Миновав задние ворота, Ропулус двинулся в обход особняка и пропал из виду.
– Колин, прощупаешь, кто внутри? – Севан левой рукой достал из кобуры «таган», вложил в правую и согнул на оружии малоподвижные пальцы.
– Далековато… – отозвался Колин. – Ты же знаешь, дистанция у Чтения небольшая. Двадцать футов – наш потолок.
Севан потер висок, не понимая, как про это забыл.
Никис неодобрительно стрельнул глазами в его сторону и повернулся к Иклиду. Проверив оружие, стрелок кивнул – готов.
Устин взбудораженно пересчитал патроны в «тагане» – ровно семь. Лем успокаивающе похлопала парня по спине и подтянула выглядывавший из-под безрукавки плечевой ремешок боевого жилета.
Сама глубоко вдохнула и выдохнула. В голове разворачивались варианты развития событий. Они накладывались один на другой полупрозрачными меловыми контурами в изометрической проекции, словно тактические схемы, какие рисовали преподаватели в Летной академии Его Величества.
Пальцы расстегнули кобуры и погладили рукояти «кейцев». Шероховатый металл придал Лем уверенности. Она вспомнила о галиоте. «Аве Асандаро» уже летел сюда. Скоро капитан вновь увидит ворчливого штурмана, верного механика и шумного птерикса. Она скучала по ним не меньше Устина.
Из теней вынырнул Ропулус.
– Дрянные новости, – агент встал перед Севаном. – В доме копошатся. Не ясно сколько. Задние ворота открыты. Дорога разъезжена. Склад вывозят. Пойдем сейчас – вклинимся между рейсами.
– Ясно, – ответил Севан и повернулся к остальным: – «Аве Асандаро» не ждем. Заходим одновременно. Я, Мария, Устин – с главной двери. Мистер Никис, вы с агентами и Колином – через кухню. Колин, рация с тобой?
Чтец хлопнул себя по поясу.
– Сосчитай их сразу, как сможешь.
Лем заметила, что чтеца знобит, и хладнокровно подумала: «С ним возникнут проблемы».
Колин едва оперился после Церковной школы и на боевой операции точно был впервые. Условия лорда Корвунд не оставили Севану выбора. Ему пришлось задействовать всех, кто под рукой. Имея альтернативу, гитец не потащил бы неопытного просветленного в Хозяйкины бездны.
«Или контрабандистов…» – сыронизировала капитан. Мысль принесла странное удовлетворение.
Севан направился вперед, прижимаясь к ограде. Следом пошли Никис, Ропулус и Иклид. За ними – Колин, чутко поворачивая голову на любой звук. Лем и Устин замыкали цепочку.
Дождь усилился. Капли колотили по синим мундирам джентльменов и серой форме агентов. Лем прикрыла револьверы полами плаща и убрала за уши намокшие волосы. Устин постоянно стирал предплечьем воду с лица и подозрительно всматривался в ночь.
Ощущение опасности кольнуло капитана, когда она увидела настежь распахнутые ворота. В грязи на въезде отпечатались шины грузового экипажа и многочисленные следы рельефных подошв.
Проходя в ворота, Севан замедлил шаг. Затем, укрываясь за деревьями, перебежал к особняку. Отряд – за ним. Новая вспышка молнии на секунду превратила их в белых призраков.
«Сильно промокших призраков…» – Лем слизнула капли с верхней губы.
Теперь они стояли вплотную к эркеру. За окном белел тюль гостиной, где днем профессор истории Джаллийской академии философии Лют Таргед разглагольствовал о республике.
Колин прижался затылком к стене, поманил пальцем Севана:
– Трое. Только что вышли из области восприятия.
– Куда?
– Влево… – чтец нахмурился, – и вниз.
– В тоннель? – уточнил Устин, пальцем нарисовав в воздухе карту дома. – Кухня из зала влево. В кладовке – люк.
– Наверное…
Севан кивнул Никису, тот – агентам. Отряд разделился, как приказывал гитец.
Портик особняка укрыл его с авиаторами от дождя, хотя все давно промокли насквозь. Спрятавшись за одной из колонн, Севан взглядом указал капитану на дверь. Лем пристроилась справа от нее, проверила, легко ли выхватить «кейцы», и кивком подозвала Устина.
Парень достал отмычку, зашерудил в замочной скважине. Щелчок язычка и скрип петель утонули в грохоте рухнувшего с неба ливня. Сад, ограда, улица – мир растворился в потоках воды.
Севан хотел пойти вперед, но Лем схватила его за предплечье. Гитец со стоном отшатнулся, вывернувшись, и зло уставился на капитана. Она осознала, что сдавила ему искалеченную руку, но не почувствовала угрызений совести. Не Севану, в его состоянии, соваться в дом первым.
Гитец это понял. В синих глазах вспыхнула задетая гордость. Он собирался что-то возразить, но затрещала рация. Не отводя взгляда от капитана, Севан сорвал ее с пояса и зажал кнопку:
– Колин?
– Восемь, – сообщил чтец. – Идут к вам. Справитесь?
