Шхуна Вейса занимала семнадцатый причал. Севан и Никис добрались до балкона над ним и осторожно выглянули.
Корабль покоился в тисках стыковочного механизма. В свете электрических ламп клешни отливали желто-белым. Четырехкрылая шхуна с тремя килями подрагивала, точно хотела вырваться из плена. По серебристому корпусу вспыхивали цепочки навигационных огней.
На причале Севан увидел трех человек. Двумя грузчиками командовал толстяк в красном жилете. На большом носу блестели круглые очки, багровую шею охватывал воротник белой рубашки. Он достал из кармана платок и, пыхтя, промокнул пот на лбу.
Гитец вспомнил портреты, узнал Джейса Кеча, порадовался своей интуиции и нахмурился: «Отлет же планировался утром?..»
Мысль прогнал укол странного ощущения. На секунду Севан увидел луч света, скользящий по трюму шхуны, – и удивленно заморгал. Прежде с ним не случалось ничего подобного.
Он в замешательстве кивнул Никису. Тот поднял рацию:
– Начали.
Агенты показались одновременно.
Блондин напрыгнул на ближайшего грузчика, отработанным движением завернул ему руку за спину и уложил на пол – на запястьях защелкнулись наручники. Крепыш выстрелил во второго. Потом агенты синхронно рванули к Джейсу, но толстяк уже бежал по трапу.
Стремительно раскрылась сфера балансира, и шхуна затрепыхалась в сомкнутых клешнях. Стыковочный механизм надсадно заскрипел, крепления протяжно заскрежетали. Джейс закатился внутрь, дернул рычаг, и трап с грохотом начал подниматься.
Дизели корабля взвыли – он пытался освободиться из тисков. Клешни задрожали от неимоверного напряжения. Потом две неохотно лязгнули и раскрылись. Еще две продолжали скрипеть, но нос шхуны победно задрался к усыпанному звездами ясному небу.
Корабль висел перед глазами Севана. Близкий и одновременно недосягаемый.
Погрузочный люк закрывался – агенты не успевали залезть по клешням внутрь.
Севан оглянулся на Никиса – того перекосило от осознания провала – и послал все в Тень.
Возможность была только одна.
«Длань там, – Севан вскочил на перила балкона. – Сейчас или никогда».
И оттолкнулся, выбросив вперед руки.
Холодный металл рампы вонзился в пальцы. Удар сотряс тело гитца, отозвался болью в левой руке и чудовищным взрывом в правой. В голове зазвенело, желудок сжался.
Севан бросил взгляд вниз.
Оставшиеся две клешни не выдержали, отпустив шхуну в небо.
Аэродром отдалялся. Глаза Севана заслезились от ветра – широкая полоса огней, озарявших здание порта, подернулась дымкой. За ним виднелся извив реки: черная лента отражала небо и тончайшей нитью исчезала за горизонтом.
Внутри гитца точно распрямилась невидимая пружина.
Он подтянулся, протиснулся сквозь сужавшуюся щель в ледяной трюм. Пересчитал плечами ступеньки подтрапника и выдохнул, почувствовав под лопатками жесткую ровную поверхность. Быстро огляделся, встал, стараясь не обращать внимания на боль и благодаря Белое Солнце, что здесь никого не оказалось. Застигни его кто-либо, тяжело дышащего и оглушенного, авантюра закончилась бы, не успев начаться.
Севан достал «таган» и пристроил оружие в непослушной руке, просунув палец в кольцо спусковой скобы. Отдышался и двинулся к трапу на верхние палубы.
Подготовку к отлету заканчивали в спешке. Бочки и коробки стояли незакрепленными и как придется. Под ноги попались раскрытый ящик с инструментами и смятый брезент – захрустели высыпавшиеся из жестяной банки болты и шурупы.
«Сколько их? Один был в кабине. Плюс Джейс…» – Севан усмехнулся: поздновато считать.
Он положил руку на перила трапа, но услышал шаги и застыл. Увидев две пары ног в тяжелых ботинках, гитец отпрянул.
Авиаторы спускались в трюм, перекрикивая шум дизелей.
– Проверь люк, а я грузы попривяжу! – бросил один.
– Гадалкину кость ставлю, все в порядке! – хмыкнул второй.
– Сам это аранчайцу объясняй! Он же перфе… перф… тьфу!.. Порядок любит!
Пока они спорили, Севан лихорадочно соображал, где укрыться. Покалеченная рука мешала быстро пристрелить обоих.
«Спрятаться под лестницей?» – взгляд гитца задержался на ступенях. Затем скользнул по грузам, замер на ящике с инструментами и брезенте.
Спустившись, авиаторы никого не увидели и разошлись в разные стороны.
Первый захрустел ботинками по болтам, ругнулся и наклонился, сгребая инструменты в ящик. В тот же миг за его спиной взметнулся брезент – в желтом свете матово блеснул гаечный ключ.
Севан вложил в удар левой рукой всю силу. Раздался хруст. Ключ проломил череп, и авиатор рухнул на пол. На брезент и одежду гитца брызнула кровь. Его передернуло.
Второй авиатор обернулся, и Севан надавил искореженным пальцем на спуск «тагана». Он стрелял плохо, но промазать с нескольких футов почти невозможно. Противник не успел схватиться за оружие: пуля настигла его, когда он только потянулся к кобуре. Прошила куртку, вошла в грудь и отбросила к переборке.
«Белое С-с-с-солнце!» – словно в отместку, боль охватила кисть Севана раскаленным наручником. Он будто вернулся в прошлое, когда лежал, придавленный обломками перехватчика.
Гитец выронил гаечный ключ, сдавил пятерней запястье и застонал.
Обожженная рука не привыкла к нагрузкам, зато он верно рассчитал время. Поступивших на работу в Службу с первых дней отучали от инерции мышления и заставляли быстро ориентироваться в любой ситуации.
Идея с брезентом возникла в голове мгновенной вспышкой. Теперь следовало торопиться. Выстрел наверняка услышали, а Севан не знал, сколько людей еще осталось на корабле. «Аранчайцем» авиаторы могли называть как Джейса, так и любого другого выходца из нации наемников.
Севан поднялся по трапу и двинулся вперед, вспоминая, как обычно устроены шхуны. Технический отсек располагался на корме, каюты – в средней части, у носа – трап в капитанскую рубку.
Коридор перед трапом наверх пересекал дугообразный переход, обоими концами упиравшийся с разных сторон в кубрик.
У развилки Севан услышал чьи-то шаги. Кажется, слева.
Пространства для маневра было немного, но гитец легко нашел укрытие: пятно тени под перегоревшим настенным светильником. Он поднял револьвер на уровень груди и напряг скрюченные пальцы, ожидая, когда противник приблизится, и начав выжимать спуск.
Щелкнул боек.
Выстрел разорвал напряженную тишину. Пуля высекла искры из трапа, но никого не задела.
Интуиция приказала Севану броситься в сторону. Две пули зазвенели об переборку, где он стоял секунду назад. Гитец стукнулся о противоположную стену плечом, прижался к ней и запоздало сообразил, что вспышки выстрелов сверкнули выше, чем он ожидал.
