Артур соврал, мать сама напросилась. Он не особо был готов сводить ее с детьми, но та взялась упрекать, что ей не дают видеть внуков.
— Я сам их мало вижу, мама, — ответил он. Мать вмиг уловила недовольные нотки в голосе.
— Ну вот, — трагично всхлипнула в трубку, — я так и знала, что это она тебя настраивает. Скоро ты мне запретишь ступать на порог.
Она — это Настя. В общем-то, мать была недалека от истины. Настя настаивала, чтобы дети не общались с бабушкой, и Артур сразу ответил, что на это не пойдет. Сошлись на том, что их общение будет проходить исключительно в присутствии Тагаева. Так что завтрак с Авророй был тем самым компромиссом.
Они сидели все вместе в столовой за длинным роскошным столом, и Артур в который раз отметил, какими маленькими кажутся дети в его огромном доме. Стулья тоже были для них слишком высокими.
— Вкусный омлет? — спросил он детей.
— У мамы вкуснее, — ответил Давид. Артур заметил, как мать поджала губы.
— Диана, выпрями спину, — обратилась она к девочке. — Вы помыли руки?
— Мама, они помыли руки при мне, — ответил за детей Тагаев.
Но мать хватило на несколько секунд. Один из близнецов подцепил вилкой кусок пышного омлета. Кусок оказался большим и шлепнулся обратно.
— Данил, омлет надо есть другой вилкой, — строго заметила Аврора.
— Я Давид, — угрюмо сказал сын.
— Не важно. Возьми нож. Они совсем не умеют себя вести за столом, — повернулась она к Артуру.
Давид положил вилку и сполз со стула.
— Давид, ты куда? — позвал Артур, едва сдерживаясь, чтобы не заорать.
— Я не голодный, — бросил тот, не оборачиваясь, и направился к выходу из столовой.
— Ты совершенно напрасно обижаешься! — крикнула ему вслед Аврора. — Ты не должен так болезненно реагировать на справедливые замечания. Если хочешь быть Тагаевым, ты должен уметь вести себя в обществе. Артур, надо срочно пригласить специалиста по этикету, я сегодня же…
— Не хотим, — вдруг сказал Данил, спрыгивая со стула. За ним сползла Дианка. — Мы не хотим быть Тагаевыми. Мы Савицкие.
Дети взялись за руки и вышли следом за братом.
Артур сделал глубокий вдох, чтобы не сорваться и не запустить в мать тарелкой.
— Я тебя просил не лезть? — сквозь зубы процедил он.
— Но сынок, это просто какой-то кошмар! — воскликнула та, всплеснув руками. — Я ничего такого не сказала! Дети должны быть воспитанными, мы с папой с самого детства приучали тебя к порядку. Конечно, они не виноваты, что у них такая мать…
Артур встал из-за стола и швырнул рядом с тарелкой салфетку.
— Можешь съесть все сама. Приятного аппетита.
— И как мне наладить с ними контакт, если ты все принимаешь в штыки? — донеслось сзади возмущенное.
Но он не стал отвечать. Если с утра и была какая-то иллюзия возникшего перемирия, то сейчас все улетело к чертям собачьим.
Тагаев вышел в холл и увидел всех троих своих детей. Обутых и с рюкзачками.
— Мы хотим домой, — тихо сказала Дианка. — Можно, мы пойдем?
Артур смотрел на них, нахмурив брови, и лихорадочно думал. Держать насильно дохлый номер. Уговаривать? Вряд ли согласятся, даже если заставить мать просить у них прощения. Оставался один выход. Один единственно верный.
Тагаев достал телефон, нажал на вызов и включил громкую связь. Она ответила сразу. Как будто телефон лежал перед ней, и она ждала звонка. Ему даже привиделось, как она хватает телефон и скользит по экрану дрожащими пальцами.
— Что-то случилось, Артур?
Как бы все дерьмово ни складывалось, он был рад слышать ее голос. Чуть нервный и взвинченный.
— Привет, — Тагаев делал вид, что не смотрит, а сам боковым зрением следил за детьми, которые настороженно вслушивались в разговор. — Ты дома?
— Да, а что?
— Мне сказали, ты готовишь потрясающе вкусный омлет. К тебе можно напроситься на завтрак?
Голос в динамике стал совершенно растерянным.
— Конечно, а…
— Отлично! Только со мной будет еще… раз, два, три… — он с преувеличенной серьезностью пересчитал всех троих и, увидев несмелые улыбки, почувствовал, как внутри отпускает сумасшедшее напряжение. — Еще три человека. И пожалуйста, поторопись, мы голодные как пираньи.
— Хорошо, Артур, — покорно ответила Настя. Она была явно в полном замешательстве, но по телефону Тагаев ничего не собирался объяснять. Потом, при встрече.
— Тогда жди, мы выезжаем, — он нажал на отбой и окинул вопросительным взглядом детей. — Ну что, поехали?
И увидев, как загорелись совсем было потухшие глаза его тридэшек, мысленно с облегчением перекрестился.
* * *
Он приедет. Он сейчас приедет вместе с детьми.
Тагаев.
Ко мне домой.
Завтракать.
Он хочет омлет. Тагаев будет есть мой омлет.
Мама. Не могу поверить.
Яйца! Господи, у меня точно есть яйца?
Добрый боженька, сделай так, чтобы были…
Заглядываю в холодильник и облегченно выдыхаю. Есть.
И яйца есть, и молоко, и даже кусок ветчины. Значит, не придется нестись на полной скорости в ближайший супермаркет.
Артур сказал, они выезжают.
Начинаю беспорядочно метаться по дому. Все валится из рук, сами руки трясутся и не слушаются. Бегу в спальню, роюсь в шкафу. Надо одеть что-то поприличнее, чем шорты и футболка.
Платье или сарафан? В этом сезоне снова в моде длинные «в пол». Взгляд падает в зеркало, и я издаю горестный стон.
О, нет, я же не успею сделать прическу!
Расстроенно отбрасываю платье в сторону. Понимаю, что потратила зря целых три минуты и несусь обратно в кухню.
Падаю на табурет и делаю глубокий вдох. В одной руке у меня миксер, в другой щипцы для волос. Видел бы меня сейчас Тагаев! Точно бы решил, что я умалишенная.
Надо срочно взять себя в руки и прекратить дергаться. Неожиданно в голову приходит, что это не Тагаев ко мне едет завтракать, это возвращаются мои дети. И от такой простой мысли сразу становится легче.
Я должна приготовить завтрак для своих детей. А Тагаев… Что ж, если ему не понравится мой вид, он всегда может уехать.
Убираю щипцы, делаю обычный хвост и принимаюсь за омлет. Привычные движения действуют успокаивающе, и когда внедорожник Артура въезжает во двор, я уже вполне владею собой.
— Мама! — дети облепляют меня с трех сторон, и я понимаю, как ужасно по ним соскучилась.
Обнимаю одновременно всех троих и замечаю на себе взгляд Тагаева. Задумчивый и… теплый. Была бы я сумасшедшей, сказала бы еще, что заинтересованный. Но я пока умудряюсь сохранять ясность ума, поэтому такого не скажу.
