Эти отцы ощущали себя властелинами мира, упиваясь своим превосходством (ее собственный отец периодически пересматривал записи трансляций в день выборов, закрывшись в своем унылом кабинете, заставленном кошмарными мониторами), но в итоге их дочери их презирали, как они сами всегда презирали женщин как класс. Как получилось, размышляла она, рисуя в воображении отцовские руки с растопыренными пальцами, как получилось, что глупыми бабами стали мы?
Чем подробнее мы изучаем диету пещерных людей, тем больше плюсов мы в ней находим. Пещерные люди не отличались особенным долголетием, зато они были именно такими, какими им и положено было быть, чего мы, их далекие потомки, уже не можем сказать о себе. Пещерный человек точно знал, кто он такой; толща камня над головой защищала его от стихий и ненужных рефлексий. Человек в одиночестве под небесами не понимает вообще ничего.
«Что-нибудь слышно о ___________? Ты с ней общалась в последнее время?» – спросила мама по телефону и вызвала призрак ее одноклассницы, которая отовсюду сбежала и теперь не находилась ни в одном месте, где в строку поиска забиваются имена. Ее работа была настолько реальной, что это граничило с упреком: инженер аэрокосмических систем. Может, благодаря всем своим добродетелям и непоколебимой сосредоточенности она все-таки прорвалась в одну из тех параллельных реальностей, где лучше, чем здесь? Раз в пару лет она печатала имя своей одноклассницы во всех строках поиска и получала в ответ на запрос все те же размытые фотографии девушки, которую знала когда-то давным-давно: девушки, стоящей рядом с машиной, перенесшей ее куда-то еще, кроме будущего, и ее плоть на тех снимках все еще частично состояла из порций картофеля с сыром, который они всегда брали в школьной столовой.
Современная женственность как-то уж слишком настойчиво позиционирует себя через кремы для лица на основе улиточной слизи. Но что-то подобное было всегда, разве нет? Капли мышьяка внутрь. Пеленание стоп. Полировка зубов свинцом. Так легко верить, что ты свободна в выборе косметических красок и утягивающего белья своего времени, и эта свобода дает тебе право жалеть женщин из прошлого в их корсетах из китового уса; что ты проходишь по жизни максимально широким шагом – в отличие от женщин из прошлого, хромавших на переломанных стопах.
У ВАС НОВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ, объявил телефон и выдал слайд-шоу из ее попыток красиво заснять свою задницу в гостиничной ванной. В какой-то момент она задрала ногу на полотенцесушитель, чтобы добиться изящного блика на левой ягодичной мышце, – потом пронзительно вскрикнула, сообразив, что полотенцесушитель был слишком горячим, и случайно сделала кадр со своей завалившейся набок тушкой и ее наименее фотогеничным отверстием крупным планом. «Эти снимки понадобятся мне потом, когда у меня будут дети, – услышала она голос сестры у себя в голове. – Они понадобятся мне потом, лет через пятьдесят, когда я стану уже совсем старой». В доме престарелых, на плавучей льдине, глядя в прошлое на себя, какой она была на самом деле.
чо, как
чувырла
написал ей младший брат. Почему мы стали общаться вот так?!
Парень, который первым назвал ее сучкой, сейчас сидел в тюрьме за хранение детской порнографии, и это было отличной метафорой для современного дискурса. Но к современному дискурсу можно было бы отнести и слова его матери после единственного бокала красного вина: «Да, я знаю, он будет гореть в аду, но все равно он мой сын» и «Что мы наделали? Что мы наделали? Что мы наделали?! Что мы наделали?!»
В других городах были люди, которые относились к ней нежно и бережно, может быть, потому, что их умы на секунду сливались с ее голосом, а потом их улыбки наполнялись чистейшим животным счастьем: Бывают ли у собак близнецы? Иногда мужчина вставал перед ней на колени и нежно брал ее за запястье, или женщина дарила ей очень реалистичного резинового тарантула, а однажды какая-то девушка услышала, как она кашляет, сбегала к себе домой и принесла ей сироп, продающийся строго по рецепту. В те времена каждый сделанный ею шаг был шагом через порог дома, где ее с радостью ждали. Это было неправильно и нечестно на самом деле, что ей достается столько всего, чего нет у других. По сути, это было:
Печально!
Печально!
Печально!
Печально!
«Сэм, вы что, фут-фетишист?» – спросила она у индуса с обветренными губами, когда тот принялся витиевато нахваливать ее черные ботильоны.
«Да, мэм, так и есть», – ответил он и счастливо засиял, осознавая свою невероятную удачу, поскольку голые ноги весной и летом были повсюду: стопы, подъемы, лодыжки.
«И чьи стопы вас привлекают?»
«Стопы моей жены, мэм. Вот стопы, которые я люблю всей душой». Его слова прозвучали, как нежная заповедь. Ее это растрогало, и она поднесла ручку к губам. В мире еще остались настоящие джентльмены.
«Вы, наверное, сочтете меня извращенцем…» – начал он, не желая быть понятым превратно, но она его перебила.
«Я ни в коем случае не считаю вас извращенцем, Сэм. Если вы были бы из моего поколения, вы бы сдрачивали в специальный кувшинчик на протяжении нескольких месяцев, а потом выложили бы в Сеть фотографию наполненного кувшинчика. А фут-фетишизм… – Она сделала глубокий вдох. – По сравнению с такими забавами фут-фетишизм – это цветущий весенний луг. Фут-фетишизм – это Канон Пахельбеля».
Она кое-что знала о фут-фетишизме, потому что однажды ей пришло личное сообщение от одной знаменитости. Как оказалось, он был фут-фетишистом и предлагал ей 300 долларов за пару ее старых кроссовок. Она обдумала его предложение и отправила ему по почте свои старые «конверсы», втайне злорадствуя, что они совершенно ничем не пахнут, потому что она почти и не двигается.
Из новостной ленты: Мужчина 30 минут просидел на унитазе, играя в игры на телефоне, и у него произошло выпадение прямой кишки
Людей, живущих в портале, часто сравнивают с лабораторными крысами, которые нажимают на кнопки, чтобы им выдали угощение. Но крысы хотя бы получают гранулу корма, или надеются на гранулу корма, или помнят о грануле корма. Когда мы жмем на кнопки, мы лишь все больше и больше уподобляемся крысам.
Возможно, тут есть какая-то связь: ее самая крупная ссора с мужем вышла из-за эксперимента Милгрэма. Муж ни разу не слышал об этом эксперименте, и, даже когда она загуглила для него информацию, он все равно усомнился, что эксперимент с грызунами проливает какой-то свет на человеческое поведение. В конце концов она психанула. «Если ты не желаешь признать… что мы просто МЕЛКИЕ ГРЫЗУНЫ… которые станут МУЧИТЬ ДРУГ ДРУГА, если ДАТЬ ИМ ВОЗМОЖНОСТЬ… тогда УБИРАЙСЯ ИЗ ЭТОГО ДОМА!» Озадаченный, он ушел и вернулся минут через двадцать с куском отменного белого чеддера, что, конечно же, было изощренной издевкой.
Она уже не могла объяснить свои действия годичной давности. Почему она тратила время – тратила свою жизнь, – зачарованно прифотошопливая пакеты с замороженным зеленым горошком к изображениям исторических изуверств, почему оставляла дурацкие комментарии вроде «О ДА, ДЕТКА» под фотографиями молодого Сталина, почему, если ей что-то особенно нравилось, она писала, что «вдула бы это роскошество себе в зад». Прошел всего год, а она уже не могла объяснить.
