– А я не вижу ничего плохого в том, чтобы задержаться здесь подольше, – заявила мисс Бингли. – Небольшой дождик не сможет навредить мне. Я с удовольствием останусь, мистер Райдер, зрелище обещает быть интересным.
– Ну, задумайтесь же, как это недальновидно, – ответил мистер Хейворд, тон его голоса звучал все более раздраженно, – вы, конечно, понимаете все возможные в таком случае риски. Я призываю вас изменить свое мнение. Это не стихотворение, которое так приятно читать в тепле и уюте своего кабинета, – это реальная жизнь.
– В этом и заключается разница между нами, – не менее горячо парировал мистер Райдер. – Тебе бы и впечатления сильные получить, и в то же время остаться в безопасности. Я же, в свою очередь, готов принять все и сразу.
Когда мистер Хейворд понял, что друзья сочли его аргументы неубедительными, он обернулся к Мэри.
– Мисс, Беннет, я взываю к вам – и вашему рассудительному уму. Вы, конечно же, понимаете всю глупость этого предприятия?
Сейчас в его прямом взгляде было столько настойчивости и мольбы, что первым порывом Мэри было поддержать его. Благоразумная часть ее знала, что он безусловно прав и она должна согласиться. Но тут в ней поднялась волна гнева, такая сильная, что все доводы рассудка оказались сметены и буквально погребены под ней. Мистер Хейворд отвернулся от нее безо всякой на то причины – но посмел надеяться, что может получить поддержку с ее стороны, когда ему только вздумается. Она полезна ему как голос, призывающий остальных к обыденным поступкам, к серости и сдержанности. Что ж, пора положить этому конец. Она устала с пылом, которого не ощущала, убеждать остальных не сбиваться с узкой дорожки долга. Она будет идти поперек решениям мистера Хейворда, даже если все существо ее будет уверено в его правоте. Пусть теперь голос сердца диктует разуму – она сбросит оковы послушания и строгости и отдастся трепету неизвестного и непредсказуемого; полностью изменит себя.
– Я вот думаю, что хотела бы увидеть удивительное природное явление, которое описывает мистер Вордсворт. Мне будет очень жаль зайти так далеко и отступить, когда вот-вот должно случиться нечто необычное.
– Вы буквально прочитали мои мысли, – воскликнул мистер Райдер. – Мы должны с радостным трепетом встретить все, что уготовила нам природа.
Мистер Хейворд посмотрел на Мэри так, будто не мог поверить в услышанное; но она была полна решимости не отступать от своих слов.
– Больше нам не представится возможности увидеть нечто подобное, – продолжила она. – Вероятно, мы могли бы задержаться на некоторое время, чтобы увидеть приближение шторма, и начать спуск до того, как он будет здесь. В таком случае мы сможем избежать неприятностей, не пропустив великолепных видов, которые обещает мистер Вордсворт.
Мистер Райдер назвал этот план превосходным и отправился поделиться им с проводником, который покинул их компанию, едва конфликт начал обостряться. Мисс Бингли поспешила за ним, остановившись только для того, чтобы смерить Мэри властным и одновременно высокомерным взглядом. Так Мэри и мистер Хейворд остались одни.
– Мэри, – сказал он так тихо, что она едва могла его расслышать. – Что вы творите? Шторма не избежать! Уж вы-то должны понимать это!
– Я не могу быть уверена в том, что знаю, а чего нет. Мне уже трудно отличать правду от лжи.
– Я не понимаю вас.
– Я просто устала теряться в догадках относительно порядка вещей, относительно изменений в поведении, которые, кажется, не имеют рациональной причины. Я должна на время перестать внимать только голосу рассудка и отдаться на волю чувств.
– Это так на вас не похоже.
– Надеюсь на это. Мне уже опостылел привычный образ – хочу попробовать что-то новое. Возможно, так я смогу прийти к удовлетворению и счастью.
– Мне жаль это слышать. Мне очень нравилась прежняя Мэри.
Он шагнул к ней, но она отошла дальше.
– Я обязательно передам ей ваши слова. Думаю, она часто задавалась вопросом относительно истинной природы ваших чувств, поэтому выслушает вас с радостью.
Мистер Хейворд ничего не ответил, но весь вид его выражал внутреннюю боль. Затем он снял шляпу и раздраженно провел пальцами по волосам – и все равно не проронил ни слова. Только звуки отдаленной перепалки проводника, который явно не мог поверить своим ушам, с мистером Райдером, нарушали повисшую тишину.
– Похоже, сейчас я должен покинуть вас, – сухо сказал мистер Хейворд. – Возникла необходимость объяснить нашему провожатому, почему, нанимая его из желания сохранить свои жизни благодаря его советам – плодам многолетнего опыта, мы теперь решили по самым надуманным и нелепым причинам пойти поперек и поступить по-своему.
Мэри наблюдала, как он присоединился к двум мужчинам и сделал все возможное, чтобы утихомирить рассерженного и возмущенного услышанным проводника. Она смотрела, как тот отмахнулся от мистера Райдера, как, тихо переговариваясь с проводником, засунул руку в карман, вытащил, похоже, деньги и передал взвинченному собеседнику, не прерывая монотонную речь, пока тот не успокоился. Мэри тяжело сглотнула. Она надеялась, что поступила не так глупо, как убеждал ее сейчас внутренний голос рассудка.
– 82 –
Буря не заставила себя ждать. Легкая дымка на горизонте превратилась в облака, серые громады которых застлали небо и своей тенью ложились на вершины холмов, мимо которых пролегал их путь. Зеленые склоны под ними то освещались солнцем, то погружались во мрак, напоминая лоскутное одеяло. К путникам приближалась темная стена дождя; в далеких долинах эхом разносились раскаты грома. Сперва Мэри ощутила воодушевление. Надо же, мистер Вордсворт оказался прав, подумала она. Это действительно стоило увидеть. Она все еще стояла, ошеломленная разыгравшимся буйством, когда к ней подошел мистер Райдер, не менее восхищенный открывшимся зрелищем.
– Разве это не прекрасно! Вся мощь природы в игре стихий! Вот зачем мы сюда пришли!
Он повернулся к ней лицом, на котором читалась неописуемая игра эмоций, и против воли Мэри увидела в его глазах бурю захвативших его страстей – прочитала и будто сама отчасти заразилась ими. Внезапно на нее нахлынули неожиданной силы ощущения – смесь из страха и радости, трепета и удивления, от которой у нее перехватило дыхание. Тому, что захватило ее, не находилось определения, но, глядя на драму, разворачивающуюся перед ней, Мэри чувствовала, словно она одновременно была велика и мала, как никогда едина с миром вокруг нее и при этом сама собой, удивительна и неповторима. Она закрыла глаза и позволила себе отдаться этому порыву целиком.
Прошла, наверное, минута, прежде чем накал эмоций начал постепенно спадать. Мэри выдохнула, открыла глаза и снова замерла. До прибытия в Озерный край она много читала о величественных видах природы, настолько необычных, что слова бессильны описать их, но сама никогда не надеялась узреть нечто подобное. Она не ожидала от себя такого эмоционального потрясения. Раньше Мэри считала себя слишком приземленной и скупой на чувства, чтобы испытывать нечто подобное. Теперь же поняла, что ошибалась, и ее накрыла волна облегчения и радости.
