Но в этот раз на ее звонок ответил не Тим. Трубку сняла девушка, которая представилась как Джойфул.
– Чем я могу вас порадовать в этот замечательный день? – спросила она.
Алиса назвала свое имя и номер заказа, задумавшись, настоящее ли имя у Джойфул
[2]. Джойфул заверила, что все заказы оформлены как обычно и они будут просто счастливы встретиться с ней через два дня. Проверять заказ она не отказалась, но и искать его не стала.
– Всего хорошего! – пожелала она и повесила трубку, не успела Алиса и слова вставить.
Поэтому, когда Алиса смотрела, как Джойфул со свисающими на лицо соломенными дредами роется в куче бумаг на столе и не может найти ее заказ, ей захотелось сказать: я так и знала. И добавить еще пару-тройку словечек, которые очень расстроили бы ее мать. Алиса скрестила руки на груди, сделала глубокий вдох и облокотилась на прилавок.
– Девушка, я звонила вам два дня назад. Меня зовут Хольцман. Алиса Хольцман. Худ Ривер. Я заказывала двенадцать российских нуков. Двенадцать нуклеусных ульев.
Ей хотелось, чтобы голос звучал спокойно, и она немного подалась назад, заметив, что стучит по стойке пальцами с коротко подстриженными ногтями.
– Без дополнительных маток и упаковки. Обычно Тим складывает мои вещи во дворе снаружи.
Алиса показала пальцем на огороженную зону слева. Уже несколько лет назад Тим стал отделять заказы опытных пчеловодов, среди которых была и она, от заказов новичков, которые любят задавать много вопросов, так что вокруг них образуется отдельная жужжащая суматоха.
– Давайте я просто пройду и сама посмотрю? Я уверена, что смогу их найти.
Но Джойфул сдаваться не собиралась. Между бровей у нее залегла складка, на лицо лезли дреды – теперь день для нее был точно не замечательный. Она оторвалась от груды бумаг и строго посмотрела на Алису:
– Мадам, я услышала, что вы наш давний покупатель, и спасибо вам за доверие. Но у нас тут свой процесс, так что вам, как и всем, придется подождать своей очереди.
Алиса зарделась от смущения и отпрянула, поджав губы, как ребенок, которого только что отчитали. Она почувствовала, как сбилось дыхание, и вспомнила совет доктора Циммерман фиксировать, когда такое происходит. Подтянув штанины своего комбинезона, она присоединилась к кучке пчеловодов, которые оживленно болтали в ожидании своего заказа. Алиса болтать не стала.
Припекало весеннее солнце. Она сняла панаму и убрала влажные от пота волосы с шеи. Посмотрела на свои руки, и, увидев до мяса обгрызенные ногти, поспешила скрыть их в карманах. Она чувствовала, как у нее отекли ступни в рабочих ботинках, и переминалась с одной ноги на другую. Посмотрев наверх и увидев себя на экране монитора охранника, она отвернулась, заложив пальцы за подтяжки. Необходимость стоять на месте сводила ее с ума.
Полчаса спустя бланк заказа обнаружился на полу, прямо под биркенштоками Джойфул. «Алиса Хольцман, Худ Ривер. Двенадцать российских нуков. Без дополнительных маток. Боковой двор». По диагонали через всю страницу заглавными красными буквами значилось: ***ВИП!!!
Джойфул выглядела уязвленной, но не извинилась. Она отдала Алисе измятый бланк и указала в направлении двора. Такое с Алисой бывало, и не раз. Она же Хольцман, американка немецкого происхождения, впитавшая рациональность с молоком матери. Она всегда планировала все наперед и тщательно продумывала свои действия, пытаясь предугадать, что может пойти не так, и подготовиться, чтобы все прошло хорошо. Она знала, что большинство людей куда менее сознательны. Ей частенько приходилось ждать, пока другие старались поспеть за ходом ее мыслей и отставали, не успев даже приблизиться к их пониманию. Так как же ей теперь назвать это чувство, эту раздражительность, по-детски настырное желание свеситься над прилавком и мотануть Джойфул за дреды? Она забрала бланк и прошла во двор.
Двое давних сотрудников – Ник и Стив – помогли Алисе приклеить скотчем крышки картонных коробок и по очереди аккуратно погрузить их в пикап. Она протянула крепления по доньям и затянула их так, чтобы коробки не елозили во время перевозки.
– Прости, Алиса, – сказал Ник, закатив глаза. Славный малый, примерно ее возраста, с закрученными вверх усами. – Новая начальница на время, пока Тим в Аризоне. Кажись, какие-то семейные проблемы.
Алиса пожала плечами и попыталась улыбнуться, но у нее не получилось. Она захлопнула крышку кузова – чуть громче, чем это было нужно. Ник не виноват в том, что она потратила больше часа на ерунду, которая не должна была занять и дольше пятнадцати минут, но трепаться без толку из вежливости она не собиралась.
– Спасибо, Ник, – ответила она. – Напомни Тиму, чтобы позвонил мне насчет той медогонки, когда вернется.
Теперь Алиса стояла посреди затора и пыхтела от раздражения. Она протянула руку за пачкой мини-печенья с шоколадной крошкой, которая лежала на соседнем кресле – купила их утром в супермаркете «Костко», хотя и не должна была этого делать. Она вытащила пригоршню печенья и запихнула её в рот.
Ей претило это признавать, но она отставала от расписания еще до того, как приехала в «Саннивэйл». С утра она заехала сначала на склад пиломатериалов «Тилликум», а потом в «Костко» – один из чудовищно огромных магазинов, которых не было в Худ Ривере. Люди суетились, а одна изнуренная мама двоих детей, толкавшая перед собой тележку, даже наехала ей прямо на пятки и не извинилась. Алиса целую вечность простояла на очереди в кассу, и это тоже действовало ей на нервы. Потом она впустую потратила целый час в очереди за пчелами и оказалась в самом эпицентре пробки, которую так старалась избежать. Именно поэтому она звонила заранее. Именно поэтому взяла выходной и встала пораньше. Специально все распланировала. А другие все испортили. Она почувствовала, как внутри зарождается тревожность. Машины еле ползли, и ее грудь сжимало тисками. Она опустила окно: нос обожгло запахом плавящегося асфальта, и она снова его закрыла. Алиса огляделась. Казалось, всех устраивало, что они только и делают, что просиживают тут штаны. Было видно, что все уставились в телефоны. Она вцепилась в руль, почувствовав, как горло стягивает удавкой. Затем у нее в голове послышался умиротворяющий голос доктора Циммерман: «Ты знаешь, откуда это чувство, Алиса? Ты можешь проследить, откуда оно взялось?»
Алиса глубоко вдохнула и закатала рукава. В последнее время ей было очень сложно сохранять спокойствие. Если она продолжала работать, то могла контролировать свои мысли. Нет, доктор Циммерман, подумала она, не может проследить, откуда оно взялось. Не когда у нее в кузове жужжат сто двадцать тысяч российских медоносных пчел.
Она запихнула в себя еще одну пригоршню поломавшегося печенья и посмотрела в зеркало заднего вида – на утрамбованные нуклеусные ульи. Весеннее солнце палило не так сильно, поэтому можно было не беспокоиться, что пчелы перегреются по дороге домой, какой бы затянутой она ни была. По приезде она собиралась тут же всех переселить, все двенадцать ульев. Это реально сделать быстро, даже если работать в одиночку, и успеть до заката. Алиса работает без лишних движений, все инструменты выложены в сарае заранее – почищенные и отполированные. Вспомнив об этом, она почувствовала новую волну тревожности. Она допоздна занималась подготовкой к переселению, чтобы можно было вернуться пораньше и установить все ульи до наступления темноты. Сделав глубокий вдох, она пыталась успокоить колотившееся сердце. Пакет с печеньем полетел на заднее сиденье, чтобы до него невозможно было дотянуться.
