— Вайлет и так носит кофе. — Эмма вздохнула. Ореховое пирожное она ела аккуратно, вдумчиво — приятно посмотреть.
— Ещё скажите, что вы всем довольны, — хмыкнул Сильвен.
Эмма вытерла губы салфеткой, заглянула в сумку, выбрала ягодное желе и принялась его распечатывать.
— Нет. Конечно, нет. Но я замужем, и моему мужу будет сложно найти практику в столице.
— Он такой плохой психолог?
— Нет, просто родился не у тех родителей. Вам это, господин, наверняка знакомо.
Сильвен хмыкнул.
— Муж, который вас не ценит.
Эмма хмуро посмотрела в ответ.
— А вы бы, конечно, ценили. Я не знаю, зачем вам это, но представьте, что вы уложили меня в постель. Сколько мне бы потребовалось времени, чтобы вам надоесть? День? Два?
Сильвен покачал головой.
— А как же большая и чистая любовь?
— У человека и дракона?
— Ну, король же с королевой как-то справляются.
Эмма снова уделила всё внимание пирожному.
— Вы уж простите, — глядя на неё, сказал Сильвен, — что я лезу, несомненно, не в своё дело. Но это поразительно. У вас уникальный дар, высокий потенциал, вы наверняка знаете, какие возможности это для вас открывает. Но вы предпочитаете сидеть в заштатном городишке рядом с недалёким мужем, который вас бьёт, и ходить по воскресеньям в церковь, где вам рассказывают, что терпеть полезно. Я сначала решил, что вы просто глупы. Но теперь вижу — вы не глупы. Вы трусливы. Вы боитесь перемен и находите тысячу причин, почему всё должно остаться так, как есть.
Эмма, молча смотревшая на него во время этой речи, вдруг расхохоталась.
— Я сказал что-то смешное? — обескураженно спросил дракон, подавая ей салфетку.
Эмма вытерла губы, потом слёзы и, улыбаясь, ответила:
— Ну что вы. Просто у вас так хорошо получается судить других. У вас, Сильвен. Вы не далее, чем позавчера приходили и просили меня дать вам забыться. А что же вы? Тоже трусливы?
Сильвен отвёл взгляд, посмотрел на море — оно уже успокоилось, ветер унялся, волны снова нежно гладили берег.
— Да, госпожа. Тоже.
Эмма дёрнула щекой, досадливо вздохнула. Потом достала последнее пирожное — снова ореховое. Покрутила, рассматривая со всех сторон.
— Вы ничего не понимаете, Сильвен. Ничего. Особенно когда говорите о боге. Вы так слепы.
— Да неужели! — фыркнул дракон. — Тогда вы глухая. Давайте, скажите, что церковь для вас не оправдание терпеть.
Роберт бы сейчас хмурился и качал головой. Наверное, прочитал бы Сильвену нотацию, что осуждать веру другого — глупо и недостойно.
«Почему я всё время о нём думаю?» — устало удивился дракон.
— Когда веришь, ты не одинок, — просто сказала Эмма. — Это вам должно быть понятно.
Сильвен подавился воздухом. А Эмма продолжила:
— Бог всегда рядом, всегда со мной, и он меня любит. Любой. Вас когда-нибудь любили, Сильвен? Любым. Даже драконом. Огненным. Который может разрушить всё, убить всех и забыть об этом, потому что это его природа. Любили?
Сильвен зажмурился — ответ встал в горле комом.
— Я думал, что да, — тихо сказал дракон чуть погодя.
— А я никогда даже не думала, — кивнула Эмма. — Меня любит только бог. Отец презирает — он ненавидит мой уникальный дар. Вы спрашивали, почему я не использую его на моём муже — потому что моя мать использовала его на отце. И ничем хорошим это не кончилось. Для моего мужа я билет в хорошую жизнь. Как женщина я никогда не буду достаточно хороша для него. Не могу быть. Он же… Вы его видели. О нём многие мечтают.
«И наверняка он постоянно вам об этом напоминает», — думал Сильвен, вспоминая красавчика Алана. Только и пользы что красивая физиономия. Это, кстати, легко исправить — только вряд ли Эмме это поможет.
— Считайте меня глупой, если хотите. Трусливой. Как пожелаете. Мне всё равно. — Эмма отвернулась и тоже стала смотреть на море.
Сильвен подождал минуту-другую. Потом тихо сказал:
— Мне очень жаль.
Эмма покачала головой.
— Нет, вам не жаль.
— Вам действительно сложно представить, что кому-то может быть на вас не наплевать?
Волшебница вздрогнула и обернулась. Потом устало спросила:
— Что вам от меня нужно?
— Ничего, — улыбнулся дракон. — А вы что-то можете мне дать?
Эмма пожала плечами и промолчала. Сильвен тоже молча улёгся на песок и принялся смотреть на звёзды. Они мигали — одна, другая, третья… У Роба в двенадцать лет была карта звёздного неба, он любил на неё смотреть. Сильвен не понимал, что в этом такого занимательного, но сейчас, считая звёзды, кажется, понял. Точнее, сам увлёкся. Звёзды успокаивали почти как огонь.
— Тео у вас дома, — начала волшебница.
— Проспит до завтрашнего утра, — отмахнулся Сильвен. — Я накачал его зельем по самые уши. Не доставит он проблем, не волнуйтесь.
Звёзды заслонило лицо волшебницы — Эмма свесилась с шезлонга, посмотрела тревожно.
— Это насилие. Получается, вы ничем не лучше нас, господин.
— А я дракон, мне можно, — пробормотал Сильвен, вспоминая, как Тео вчера на него рычал. Иерархия — для огненных нет ничего важнее. И дело здесь не в насилии, но разве может человек это понять. — Успокойтесь, госпожа, волос с его головы не упадёт, клянусь. Мне просто любопытно… И нужно кое о чём его спросить.
Эмма кивнула.
— А с вашими драконами я разобрался, — продолжил Сильвен. — Не знаю только, позвонить вам домой или не стоит? Ваш муж наверняка волнуется.
— Не надо! — Эмма вздрогнула. Потом тише добавила: — Я часто задерживаюсь на работе, Алана это нисколько не удивит.
«Наверное, он тоже задерживается, — хмыкнул Сильвен. — На работе». Какая у Газаля работа по вечерам — с такой-то мордашкой — дракон мог легко представить. Но промолчал.
— Спасибо, — неожиданно сказала Эмма, откинувшись обратно на шезлонг. — За вашу помощь.
Сильвен перевёл взгляд на волшебницу и приподнялся на локтях.
— Обращайтесь. Серьёзно, мне тут у вас скучно, а я весьма полезный дракон. — Он подмигнул. — Знаете, всякое умею.
Эмма в ответ не улыбнулась — впрочем, Сильвен и не ждал. Шуточки про секс явно не в её вкусе.
— Вы… очень сильный дракон, Сильвен. Вы знаете? — сказала вдруг волшебница.
Сильвен удивлённо посмотрел на неё и ухмыльнулся.
— А то!
— Вы можете обращаться к своей стихии, легко создаёте порталы, вам подвластна магия… Сильвен, вы знакомы с историей?
