[Вовлеченность трейдеров представляет собой еженедельный отчет, выпускаемый Комиссией по торговле товарными фьючерсами (CFTC) и показывающий разбивку фьючерсных позиций, удерживаемых спекулянтами и коммерческими организациями (участниками данной отрасли). В отчете представлена и некоторая более детальная разбивка. Например, для товарных фьючерсов в дезагрегированном отчете COT показаны четыре категории: производитель / продавец / обработчик / пользователь, своп-дилеры, управляемые деньги и другие отчеты. Поскольку по определению в каждом фьючерсном контракте всегда будет равное количество длинных и коротких позиций, позиции институциональных трейдеров и позиции спекулянтов будут двигаться в обратной зависимости по отношению друг к другу. Основополагающая предпосылка трейдеров, таких как Джейсон Шапиро, которые используют данный отчет в качестве индикатора рынка, заключается в том, что институциональные трейдеры, как правило, будут правы в своих ожиданиях (потому что они лучше информированы), и, как следствие, спекулянты будут склонны ошибаться. Нет единого мнения относительно того, какие именно значения (уровни, изменение или продолжительность) представляют собой «бычий» или «медвежий» сигнал. Однако, грубо говоря, относительно высокая длинная позиция (касательно исторических уровней и сезонных тенденций, если таковые имеются) институциональных трейдеров или, что эквивалентно, сравнительно крупная короткая позиция спекулянта будет считаться «бычьей», а обратная конфигурация – «медвежьей».]
Вы можете подумать, что люди открывают длинные позиции, но так ли это? В то время как «мелкая рыбешка», возможно, покупала акции и зарабатывала деньги в конце 1999 года, крупные спекулянты знали, что это пузырь, и были в короткой позиции. «Бычий» рынок не закончился, пока их не вытеснили. Как только они все были вытеснены, рынок взлетел, потому что покупать было не у кого. Отчеты COT собирают именно такую информацию. Вот почему с того времени я начал очень внимательно изучать эти отчеты.
– Итак, ваш подход теперь свелся к тому, чтобы не искать вершины рынка, пока данные COT не скажут вам, что среда созрела для потенциальной вершины и что институциональные трейдеры серьезно настроены шортить рынок?
– Все верно. С этого момента я начал использовать эти данные.
– Разве не бывают времена, когда институциональные трейдеры продают в течение очень длительного времени, а рынок продолжает расти, или когда институциональные трейдеры покупают в течение очень длительного времени, а рынок продолжает падать?
– Конечно бывают, но ведь я торгую не только на данных СОТ. Во-первых, мне нужно подтверждение ценового движения, а во-вторых, я очень близко размещаю стопы. Например, месяц или два назад я открыл длинную позицию по мазуту – это означало, что институциональные трейдеры открывали по нему длинную позицию, а спекулянты – короткую. У меня сработали стопы. Я снова открыл длинную позицию, и у меня снова сработали стопы. Затем внезапно конфигурация позиций полностью изменилась – институциональные трейдеры перестали открывать длинные позиции, и это означало, что я больше не мог покупать. Вот тогда рынок действительно начал падать. Так что это правда, что пару месяцев назад COT предлагала открывать длинную позицию на этом рынке. Но через несколько недель рынок снова стал нейтральным, и именно на этом фоне начался обвал цен.
– В отчетах COT вы смотрите только на уровни позиций или используете еженедельное изменение позиций?
– Я использую просто уровни позиций.
– Есть некоторые рынки, такие как золото и сырая нефть, где институциональные трейдеры почти всегда открывают короткие позиции. Полагаю, вы, должно быть, смотрите на относительные, а не на абсолютные уровни. Правильно ли сказать, что на этих рынках область покупки для COT появляется тогда, когда институциональные трейдеры открывают короткие позиции, но эти короткие позиции являются относительно малыми по сравнению с историческим диапазоном?
– Верно. Я смотрю на относительные уровни.
– Что случилось с хедж-фондом в Нью-Йорке, в котором вы работали?
– Оказалось, что это был не столько хедж-фонд, сколько кучка воров и некомпетентных трейдеров, собравшихся в одном месте. В этот момент я начал использовать цифры COT, но не систематически, а просто просматривал отчеты. Но на самом деле тогда это не имело большого значения. Парни в той фирме действовали настолько непрофессионально, что мне оставалось только слушать, что они делают, и делать противоположное. Пока я там работал, я получил действительно хорошую прибыль, в то время как все они потеряли деньги. В конце года меня выгнали.
– Зачем они выгнали вас, если вы единственный зарабатывали деньги?
– Эти парни ненавидели меня. На моем фоне они были никто: я зарабатывал деньги, а они теряли.
– Кто вас уволил?
– Парень по имени Лено, который управлял фирмой.
– Какую причину он вам озвучил?
– Он сказал мне, что они больше не будут торговать фьючерсами.
– Почему вы сказали, что это кучка воров?
– Через несколько лет после моего ухода ФБР арестовало Лено за инсайдерскую торговлю.
– Чем вы занимались после ухода из хедж-фонда?
– У меня не было работы, и у меня была жена, которая твердила мне, что я неудачник: она уже терпеть меня не могла и хотела развестись. В то время я жил в Принстоне. Я пошел к адвокату, и он спросил меня, что я делаю. Когда я сказал ему, что я трейдер, он спросил меня, слышал ли я когда-нибудь о Гельмуте Веймаре. Я сказал ему, что знаю, кто он, потому что читал «Магов рынка».
[Гельмут Веймар был соучредителем Commodities Corporation – фирмы, которая наняла некоторых из выдающихся трейдеров, у которых я брал интервью для книги «Маги рынка», включая и Питера Брандта (см. главу 1).]
Адвокат сказал мне, что его жена и жена Гельмута – лучшие подруги. Я тогда ответил, что если он собирается стать моим адвокатом по бракоразводному процессу, то должен убедить свою жену познакомить меня с Гельмутом.
Два дня спустя я сидел напротив Гельмута в его большом кабинете с камином. Хотя Гельмут только что продал фирму Goldman Sachs, его офис все еще находился в здании Commodities Corporation. Я рассказал Гельмуту о том, что был трейдером, торговавшим против тренда, и в качестве руководства для открытия позиций на рынке использовал отчеты СОТ. Гельмут поддержал меня, доверив мне в управление $2 млн. Кроме того, он представил меня новому руководству Commodities Corporation, и те дали мне еще $2 млн. Теперь, имея в распоряжении четыре миллиона, я начал торговать с помощью небольшого CTA. За первый год управления счетом я показал хорошую производительность, заработав 22 % прибыли. Я ожидал, что мне дадут больше денег в управление, но этого не произошло. Полагаю, причина была в политике: новые сотрудники Goldman Sachs не хотели, чтобы Гельмут, который должен был покинуть фирму, объяснял им, что нужно делать.
