– Однако… как тут все у вас устроено, – покачал головой Михаил.
– А ты думал?! Все по-серьезному.
Хлопнув сотника по плечу, рядович кивнул своим людям:
– Давайте, спускайте этого…
Рыжий Велимудр уже пришел в себя и с обожанием глянул на сотника:
– Господине!
– «Господине-е-е»! – передразнил Михайла. – Выручай тут тебя, будто дел других нет. В следующий раз не попадайся!
– Не-а…
Парнишка быстро натянул рубаху, заулыбался, подошел к Ермилу, дружески ткнул кулаком в бок.
– Значит, это – твои верные люди, – Артемий Лукич предложил Михаилу присесть на широченную лавку, всю в каких-то подозрительных пятнах… Как видно – кровь. Может, здесь кого-то пороли…
Впрочем, Миша не брезговал – ради дела можно и потерпеть.
– Говоришь, решили напугать своего выжигу, – продолжая начатый на ходу разговор, рядович уселся рядом и устало вытянул ноги.
– Ну да, так… – сотник взглянул на своих. – Ну, вы идите уже…
– Нет, нет, – неожиданно возразил дознаватель. – Пусть пока тут. Я тебе человечка своего дам. Одного, но верного, умного. А то твоих деревенских в городе, уж извини, за пять верст видать. А человек мой поможет. И здесь, в Турове, и у вас… в дэревнях.
Слово «деревня» рядович произнес через «э» и с крайним презрением. Видать, что-то личное… нехорошее…
– А чем твой человек у нас в деревне поможет?
Артемий Лукич усмехнулся:
– Ты же говорил, черта своего напугать хочешь… А вдруг он в бега податься решит? А тут и мой человек, с лодкой… Да не просто лодка – а торговая ладья! Как такой оказией не воспользоваться? Раз уж так припрет, что деваться некуда? Изгоем в лесу не проживешь, да и в городе любой чужак на виду. И не во всякую артель еще примут!
А ведь дел говорит господин дознаватель, дело! Поймать на живца… Профессионала видно сразу.
– Добро! Давай своего человечка – показывай.
Поднявшись с лавки, рядович высунулся в низенькое подвальное оконце и негромко свистнул – подзывал своих людишек.
– Ну, давайте, ведите. Да смотрите, чтоб никто ничего…
Почти сразу со скрипом отворилась ведущая в подвал дверь… Загрохотали шаги, и двое дюжих тюремщиков ввели в пыточную… бледную растрепанную девицу! Русоволосая, босая, в одной нижней рубашке, тоненькой, не скрывающей почти ничего. Впрочем, облика своего девица ничуть не стеснялась, скорее даже наоборот.
– О, рыжий! Еще плетей не отведал? – увидев Вельку, девица нахально расхохоталась.
– Ах ты, змеища! – дернулся было Велимудр.
– Цыц! – осадив парня, сотник обернулся к рядовичу. – Это твой человек? Верный и умный… Признаюсь – неожиданно.
– Она и есть. Прошу любить и жаловать – Варвара-краса длинная коса, – церемонно представил дознаватель. – А с этими людьми, Варварушка, ты теперь будешь работать. Это вот старший – Михаил, сотник.
– Доброго здравьица!
– И люди его… Ермил…
– Иисусик!
– И Велимудр…
– Здоров будь, рыжий, не кашляй!
– Сама ты…
– Цыц! Кому сказано?
– Значит, чего вам надобно, она знает… Верно, Варвара? А уж где вы с ней встречаться будете и как часто – договоритесь сами.
Девчонка хмыкнула:
– Так в корчме лучше. Рыжий знает, ага. Заодно заедками вкусными угостят… вина ромейского выпьем. Я люблю красное, и – половина наполовину. Без лишней воды!
– Пианица!
– Короче, договорились, – подвел итог Михаил. – Нынче в воскресенье увидимся… ближе к вечеру, да?
Гулящая повела плечом:
– Как скажешь, господин сотник. Да, Артемий Лукич!
Варвара вдруг обернулась к рядовичу:
– А жалованье-то мое где?
– Так получишь сегодня… Как выйдешь…
– Угу!
– На вот, распишись…
Дознаватель вытащил из калиты берестяную грамотку и писало:
– Одна гривна, три куны и пять резан… Расписывайся!
– Что так мало-то?
– Так тебе еще и господин сотник заплатит.
– А-а! Слыхал, господин сотник?
– Ну-у… мы-то заплатим. Только было бы за что платить!
– Будет! – с усмешкой уверила дева. – Ну, где тут расписаться-то?
– Да вот тут…
Вообще-то, Миша почему-то был уверен, что девчонка просто поставит крестик. А вот ничего подобного! Роспись как роспись – «ВРВР». И сверху – черта – титло. Оно не только цифры обозначало, но и сокращение слов. А сокращали тогда все, что возможно. Особенно когда писали на бересте. Так что без контекста понять – точней, угадать – слово было почти невозможно.
– Ну, вот и хорошо, вот и сговорились, – потерев руки, дознаватель мигнул тюремщикам. – Ну, малость ее постегайте… так, слегка. Для достоверности… Господин сотник, уступи деве место!
Михайла поспешно вскочил с лавки. Варвара же без всякого стеснения стянула с себя сорочку и, глянув на смутившегося Ермила, показала ему язык:
– Что смотришь, иисусик? Нравлюсь? Ну, я девица – хоть куда!
– Да ложись уже, – рядович со смехом шлепнул девчонку по ягодицам.
– Ох, Артемий Лукич, смущаешь ты меня! Ох, смущаешь…
Гулящая улеглась на лавку, на живот, словно боярыня на мягкую дорогую перину. Глянула искоса – а ведь и впрямь красивая девка! Все при всем – и стройненькая, и грудь, и попа… Только вот счастья, наверное, нет. Да уж при такой-то жизни – какое там счастье?
– За битье куну получишь, – успокоил девчонку рядович.
Варвара живенько перевернулась, ожгла наглым взглядом:
– Но-га-ту!
– Куну!
[1]
– Ну, Артемий Лукич!
– Веревки из меня вьешь? Ладно, ногату так ногату. Спину давай подставляй! Парни…
– Ой, Артемий Лукич… Совсем рассказать забыла…
Девушка наморщила лоб, явно что-то вспомнив.
– Думаю, и господину сотнику интересно будет…
