— У Ромки, — почти дружелюбно отозвалась она: кажется, картошка Давыдова творила чудеса, ибо обычная Катерина Сорокина уже десять раз бы вспылила и разругалась с родителем вдрызг. — Занимались математикой. Могу и примеры решенные показать.
Однако примеры Строева неожиданно не интересовали.
— И для этого ты вынесла банку огурцов? — резко спросил он. Катя закатила глаза: конечно, огурцами же только водку закусывают! Хорошего мнения Строев был о своей дочери!
— Вишневое варенье плохо сочетается с жареной картошкой! — вызывающе сообщила она. — Но, если тебе жалко огурцов, в следующий раз я возьму его.
Спесь на лице Строева наконец сменилась недоумением.
— При чем здесь картошка? — глупо спросил он. Катя прожгла его обвинительным взглядом.
— Догадайся! — огрызнулась она. — А то про водку-то ты быстро сообразил, а с картошкой вдруг заминка вышла.
Он долго внимательно смотрел на нее, но Катя и не думала отводить глаза. Уж нынче ее вины ни на йоту не было. Знать бы еще, с чего вдруг…
— Извини меня, — неожиданно совсем другим тоном проговорил Строев и с облегчением вздохнул. — Я не должен был в тебе сомневаться.
Катя передернула плечами. Спускать подобное оскорбление она не собиралась.
— Извиню, когда научишься сначала спрашивать, а потом обвинять! — припечатала она. — Можешь на работе подчиненных своих строить, а меня не смей! Я тебе ничего не должна! И имей совесть наконец это признать!
Больше смотреть на отца она не хотела. К горлу подкатила незаслуженная обида, и Катя, резко развернувшись, вылетела из кухни. А потом, запершись в собственной комнате, набрала питерский Сонин номер. Она не хотела рыдать, страдая из-за очередного отцовского выступления и жалея себя. Но день, кажется, оказался слишком длинным и непростым, чтобы переварить его в одиночку. И, слушая в трубке длинные гудки, Катя мысленно торопила подругу, чувствуя, что перестает справляться. Если Сонька и вовсе не ответит…
— Да, Сорокина! — наконец раздался в динамике недовольный, но такой родной голос. — Чего трезвонишь, как будто не знаешь, что у меня сегодня танцы? На часы смотреть разучилась?
Катя со стыдом припомнила, что у Соньки действительно по пятничным вечерам фитнес-зал, и именно в это время, учитывая двухчасовую разницу с Питером.
— Извини, Сонь, — покаялась она. — Совсем из головы вылетело. Перезвони мне, как освободишься.
— Так, стоп! — возразила Сонька. — А что у тебя с голосом? Опять с отцом поцапалась? Или посерьезней появилась причина?
Катя глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки и не раскваситься окончательно от Сонькиного участия.
— И то и другое, — пробормотала она. — Надо… много рассказать. Но ты занимайся, Сонь, я подожду.
— Слышу я, как ты подождешь! — хмыкнула Сонька и на секунду задумалась. — Ладно, Катюха, черт с ними, с танцами, все равно сегодня грымза какая-то ведет. Давай я найду укромный уголок, и ты мне все расскажешь.
Сил возражать Катя в себе не нашла. Сонька подвизалась на танцы из-за симпатичного тренера, и Кате не хватило бы совести испортить ее импровизированное свидание. Но коль скоро то испортилось само еще до ее звонка…
— Все, Катюха, я готова тебя слушать и внимать, — весьма скоро сообщила Соня, и Катя при всей своей фантазии не смогла придумать, где она сумела уединиться в фитнес-центре. Впрочем, ей, пожалуй, было сейчас все равно, даже если бы ее жалобы попали бы в чьи-то посторонние уши.
— С кого начать? — вздохнула Катя. Сонька в трубке усмехнулась.
— То есть объекта все-таки два? — уточнила она. Катя неопределенно повела плечами, хотя Сонька, конечно, не могла ее видеть.
— Даже три, — поправила она.
— Ого! — изумилась Сонька. — Ты времени даром не теряешь, Сорокина. Вчера как будто еще только один Олежек был.
Катя поморщилась: пренебрежительного Сониного отношения к Олегу она не любила. Но вряд ли сейчас было подходящее время высказывать единственной подруге свое недовольство.
— Он один и остался! — все же раздраженно проговорила она. — Строев белены объелся! Решил, что я пьяная домой пришла!
— Ты — и пьяная? — прыснула на том конце провода Сонька. — А что за повод? Чтобы Катюха Сорокина напилась, должны как минимум отменить глобальное потепление. Или я чего-то о тебе не знаю?
— Ты как раз все знаешь, — зло отозвалась Катя. — В отличие от папеньки! Нет, ты только представь: засек меня с банкой огурцов и решил…
— А зачем тебе банка огурцов, Сорокина? — не стала дослушивать Сонька. — Я бы в этом случае на месте твоего отца не в пьянстве тебя заподозрила, а в попытке его отравить.
Катя фыркнула: с Сонькой невозможно было серьезно разговаривать. Впрочем, Катя не серьезности и искала.
— Ромка картошку пожарил, — в очередной раз принялась объяснять она. — Ну не пустую же ее есть. Вот я и взяла из дома…
— Ромка? — снова перебила ее Соня. Катя подтвердила. — Давыдов? — продолжил Сонькин выпытывающий голос. Катя недовольно передернула плечами.
— Ну да, Ромка Давыдов! — повторила она. — Что тебя удивляет, Сонь? Что он картошку умеет жарить?
Как бы не так!
— Меня удивляет, подруга, что картошку с огурцами ты вкушаешь вместе с Романом! — заявила Сонька. — Разве не Олег у нас был в планах? И разве не с ним вы вчера тусили в «Пурмарили»?
Катя снова вздохнула. О грандиозном плане по завоеванию Олега Карпоноса Соня не знала и, честно говоря, Катя не собиралась об этом распространяться. Но она сама загнала себя в ловушку, и теперь предстояло либо врать, либо колоться.
Врать Катя не хотела.
— Я заставила Ромку поспорить на меня с Олегом, — начала она свой некороткий и явно нескучный рассказ о последней неделе, во время которого Соня, вопреки своей привычке перебивать, уточнять и иронизировать, обходилась только междометьями и лишь в конце вынесла приговор:
— Ну, Сорокина, ты и кашу заварила!
Катя промолчала, вполне согласная с этим утверждением. Заварила. Знать бы еще, что из этого получится.
Сонька ответа явно не имела, потому что следующей ее фразой стало:
— И что ты собираешься со всей этой сказочной радостью делать дальше?
Катя многозначительно покачала головой.
— От Олега я не откажусь! — первым делом обозначила она и почти увидела, как Сонька махнула рукой.
— В этом я не сомневаюсь: когда бы ты от своих сумасшедших идей отказывалась? — заявила она. — Только зачем ты с Ромкой тогда заигрываешь? Вряд ли Олежек это оценит, а ты сильно рискуешь.
— Я не заигрываю! — возмутилась Катя, даже оставив в стороне гадкое «Олежек». — С чего ты взяла?
— С блинчиков твоих и огурчиков, — вынесла вердикт Сонька. — Всем известно, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. И, судя по твоим рассказам, до сердца Давыдова тебе теперь куда ближе, чем до сердца Карпоноса.
