Настасья даже брови вскинула, так её возмутило это сомнение:
– Нахаба не справится? Устроит грандиозное геройское шоу. Двести пятьдесят увешанных оружием атлантов при поддержке новейших летающих магшин сопровождают отбитого у злодея барана к месту его постоянного пребывания в Магзо! Разумеется, не обойдётся без Маг-ТВ и прочих последних магвостей. И где-то в крайних рядах, очень скромный, на белом единороге, в промятых боевых доспехах, золотящихся трофейным рыжьём, будет ехать сам герой!.. Если Нахабе не дадут очередного звания, то лишь потому, что для этого пришлось бы снять его непосредственного начальника!
– Так ведь баранца не выпустят из Магзо? – спросила Ева.
– Само собой. Но ведь баранца и не удержишь. Когда он отрастит новый корень, то, возможно, уйдёт в Теневые миры. И в следующий раз появится уже там, где захочет сам. На какой-нибудь залитой луной лесной поляне, где никто никогда его не найдёт.
Настасья подошла к трубе, присела рядом с ней на корточки и стала внимательно разглядывать липкие пятна.
– Слизь Фазаноля! – сказала Ева.
Настасья покачала головой:
– Не спеши с выводами! Тут смесь слизи Груна, слизи Фазаноля и колодезной слизи. Колодезная слизь забивает проходы Межмирья. Миры не слишком любят открытые раны. Они начинают затягиваться.
Настасья подняла какую-то палочку и потыкала трубу. В первый раз палочка прошла насквозь, во второй раз во что-то упёрлась в том же самом месте. Настасья самодовольно откинула волосы назад. Весь её вид говорил: «Если не я, то кто же? Не то чтобы я самая умная – но ведь других кандидатов поблизости нет?»
– Ничего не настораживает? – спросила Настасья.
– Нет! – наивно ответила Ева. Правильным Ватсоном быть трудно. Ватсон всегда должен быть чуть-чуть, буквально на пять процентов, тупее среднего читателя, чтобы Холмсу приятнее было делиться с ним своими открытиями, а средний читатель, ощутив своё превосходство, подскакивал бы на диване и самодовольно восклицал: «Ну что же ты?! А я-то давно уже понял!»
– Разуй глазки! По мне, так здесь типичный такой задвойчик! Причём не обычный, а усложнённый! Напоминает велосипедный ниппель. С нашей стороны давление можно наращивать почти бесконечно, а с другой ничего не пройдёт.
– И зачем так сделано?
Настасья ответила не сразу. Слишком уж её интересовала труба, к которой Еве, откровенно говоря, и подойти было противно. Слизь, да ещё слизь шевелящаяся.
– Интересный вопрос! Конечно, здесь колодец в Теневые миры, и хорошо замаскированный. Всё-таки центр Магтербурга. Плюс, возможно, где-то существует ответвление в тайные убежища Фазаноля. Не в Теневых мирах, где-то поближе. Он обожает подземные лабиринты. Искать, куда он удрал, бесполезно, хотя Нахаба будет дёргать экспертов и требовать у них дорожных магий… Всяких там клубков Ариадны и тэдэ и тэпэ.
Настасья отошла в дальний угол помещения, подняла перстень и мягко сказала Еве:
– На твоём месте я бы пригнулась!
– Почему? – удивилась Ева.
– Я не настаиваю! Это скорее совет, чем требование. Всё сугубо добровольно! – сказала Настасья и выпустила искру.
В следующую секунду из трубы вырвался фонтан слизи, и все вопросы отпали сами собой. Меньше всех пострадали Бермята и Ева. Бермята – потому что успел выставить силовой щит. Ева же спряталась за баранца, который теперь обтекал вместо неё.
– Ниппель! – повторила Настасья. – Я же говорила, что ниппель! Стоит его отвернуть – и избытком давления всё выбросит наружу! Но всё же идея, я признаю, была очень средней.
На скользком полу шевелились две фигуры. Поначалу Еве показалось, что это медузы, но, всмотревшись, она определила, что это люди, только облепленные слизью. В одной фигуре она узнала Филата, другая принадлежала женщине, невысокой, крайне измождённой. Настасья и Бермята возились с ними долго, причём женщине уделяли гораздо больше внимания, чем Филату. Она надсадно кашляла и задыхалась, проводя рукой по лицу, точно его покрывала плёнка. Причём Бермята даже шутить перестал. По тому, как он бормотал и, потроша походную аптечку, перебирал медицинские магии, Ева определила, что положение серьёзное. Филат тоже выглядел не блестяще. Дважды пытался подняться на ноги – и падал. Ева помогла ему перебраться ближе к маме и придерживала его.
Филат сидел на корточках, опираясь на пальцы рук, и неотрывно смотрел на маму. Ева не могла определить выражения его лица. Оно было странное, но не настолько счастливое, как Ева ожидала увидеть. Брови, как и прежде, торчали ежиными колючками.
– Ну? – спрашивал Филат поминутно. – Ну? Как она?
Бермята отвечал односложно. Когда же Филат попытался, используя перстень, исцелить маме царапину на руке – вещь, в общем, несложная, – Бермята схватил его за запястье:
– Думай, что делаешь! Это тебе не стожарские штучки! Устроишь конфликт магий – мы ей не поможем!
– Но это только царапина!
– Две лечебные магии сразу работать не могут. Это… блин, я не знаю… всё равно как таблетку аспирина растворять в перекиси… Типа два лекарства лучше одного! – подытожил Бермята.
Прошло несколько минут. Движения задыхающейся женщины стали менее лихорадочными. Она больше не шарила рукой по лицу, сдирая невидимую плёнку. Дышала ровно и спокойно. Потом, сделав внезапный рывок, резким движением руки отбросила Настасью и попыталась вскочить.
Бермята торопливо выпустил зелёную искру и, воскликнув: «Дрыхомус!», погрузил её в сон.
– Фуф! – сказал он, вытирая пот со лба. – Пронесло! Только драки со стожаром нам сейчас не хватало!
– Зачем ты это сделал? – задиристо спросил Филат.
– «Дрыхомус» – заклинание безопасное. Лучше использовать «дрыхомус», чем успокаивать твою маму ручкой лопаты, пока она стожарской магией будет раскатывать нас по потолку, а ты будешь объяснять ей, что мы хорошие! – сказал Бермята, вытирая пот со лба.
– Что с ней?
– Убоись, призрак клинический! Не знаю. Может, ей кажется, что она всё ещё дерётся с Осьмиглазом. Или что мы все ей мерещимся. Я, конечно, подлатал её как мог, но твоей маме не стоит носиться туда-сюда, пока мы не покажем её нормальному целителю, – отозвался Бермята.
– Ты хороший ветмаг! Я тебе верю! – убеждая сам себя, произнёс Филат.
Бермята скорее обиделся, чем порадовался комплименту:
– Я зоомаг с некоторым опытом в ветмагии. По привычке ищу у людей чешую и огнедышащий клапан и щупаю, влажный ли нос. Не вали ветмага, зоомага и мага-целителя в одну кучу! Если художник способен хорошо сделать лаковую миниатюру, не факт, что он справится с покраской небоскрёбов!
Филат смотрел на маму. Ежиные колючки его бровей постепенно переставали топорщиться. Но всё равно что-то было не так. Ева достаточно уже его знала, чтобы это определить.
