То, что Филат испытал, было больше чем просто боль. Его будто ткнули раскалённой добела иглой и оставили её в ране. Какой уж там укус муравья-пули! Теперь он скорее согласился бы броситься в муравейник и пролежать там пять минут. Но сравнения – это уже потом. Сейчас же он только катался по полу, грыз здоровую руку – не ту, что была обожжена, – и даже закричать смог не сразу. Чтобы закричать и позвать маму, нужно хоть немного дыхания. У него же и дыхание парализовало.
А из грязного облачка в комнату уже втекало белёсое нечто. И оно искало Филата, безошибочно определяя его положение в пространстве. Со стороны это выглядело так, словно мутный, из грязного тумана вылепленный змей, сжимаясь и сплющивая себя, протискивается в замочную скважину.
Филат наконец смог втянуть немного воздуха и закричать – коротким сиплым криком, которого сам не услышал. Но мама услышала. Дверь слетела с петель. Мама застыла на пороге. Увидела червя, почти добравшегося до её сына, и всё мгновенно поняла. Первым делом она выпустила в червя поток атакующей магии. Это были даже не боевые заклинания. Мама просто выжигала жалкого червячка чистейшим рыжьем.
Филат, знавший, как экономно, как истинный стожар, мама расходует магию, был поражён её расточительностью. Сотни магров в какого-то червя! От удара червя отбросило. Он дважды перекрутился. Мама один за другим всадила в него три штопорных сглаза. Однако попасть в червя штопорниками было сложно. Слишком трудная и узкая мишень. Рискните с пяти шагов точно попасть копьём в верёвку, и вам это будет ясно.
У мамы почти не оставалось магии. Какие-то остатки, конечно, имелись, но ни для чего серьёзного их бы уже не хватило. Тогда мама отчаянно размахнулась кувшином, который всё ещё был у неё в руках, и швырнула его. Кувшин пролетел сквозь червя и разлетелся вдребезги, ударившись об пол. Вылетевший из него джинн был ярко-алого цвета. Секунду или две он выбирал, на кого броситься. Потом бросился на червя, и оба исчезли в мгновенной схлопнувшейся вспышке.
Всё это Филат осмыслил позднее, когда боль отступила настолько, что позволила ему мыслить. Мама схватила Филата за руку и, что-то бормоча, начала тереть место ожога кольцом. Через несколько минут Филату полегчало. Он лежал бледный, вялый и потный. Потный настолько, что майка прилипла к животу.
– Дыши! – повторяла мама. – Просто дыши!
Филат послушно дышал. Маму била дрожь. Она не могла стоять и села на пол, прижав к себе Филата. Она сидела и покачивала его. Тот же скулил как щенок. Так прошло около получаса. Боль в запястье стихла, но ужас остался. Из запястья он переселился в душу. Заполнял Филата целиком при одной только мысли о змее. И Филат знал, что этот ужас не уйдёт долго – может быть, никогда.
– Тебе повезло! – сказала наконец мама. – Он прогрыз слишком узкую щель. Может, времени у него мало было? Будь он поопытнее, он прогрыз бы проход побольше и…
– Кто «он»?
– Один из гадов, обитающих в Теневых мирах. Это я виновата… Свела в коробке слишком много конфликтных магий и этим привлекла его… Но твари знали дорогу сюда и раньше, потому что с той стороны червоточина явно имелась… Теперь я понимаю, куда исчез тот алхимик! Бедолага и узнать не успел, какую гадость случайно сумел призвать!
Мама решительно поднялась, пошла в другую комнату и, достав из ящика стола документы, стала их сжигать. Свидетельство о рождении сгорело легко, а вот с паспортом, хотя и вытащенным из обложки, пришлось повозиться. Потом она занялась столом Филата и содержимым его рюкзака. Потрошила отделение за отделением. Филат, нянча болевшую руку, следил, как горят его тетради, учебники, диплом за победу в каком-то школьном конкурсе. Мама не пропускала ни одной бумажки.
– Это действительно надо? Мы уходим? – спросил Филат.
Мама кивнула, озабоченно водя дипломом над огнём. Он был на толстой глянцевой бумаге и горел куда хуже свидетельства.
– Я засветила слишком много рыжья. Скоро сюда нагрянут магзели. Оставлять ничего нельзя. Я потом и магией здесь ещё подчищу. А то найдут.
– Твари?
– Нет, магзели. А твари уже воспользуются их усилиями.
– А я только начал привыкать к новой школе и почти поверил, что меня зовут Николай… – грустно сказал стожар.
– Мне тоже здесь нравилось. Нечто вроде Ростова, но Ростов – шумный, крикливый, сентиментальный, а Магратов – он такой… призадумавшийся… как женщина, которая не знает, то ли ей обидеться, то ли простить… – сказала мама, но сказала как-то рассеянно и в прошедшем времени. Стожар ощутил, что с Магратовом она мысленно распрощалась и теперь её мозг прокладывает дальнейший маршрут.
– Зачем магзели пытаются отслеживать всю магию и всех магов? – спросил Филат.
Мама пожала плечами:
– Внешние цели, конечно, самые благие. Спроси у госмагов, и они тебе популярно объяснят, что это делает мир безопаснее. По оставленным образцам магии несложно вычислить преступника, что уменьшает незаконный оборот рыжья и сохраняет жизнь магическим животным. Но на деле тут всё не так просто. Словно кто-то неведомый, в кого они сами не до конца верят, шепчет магам: «Давайте вы сами себя закуёте в цепи!» Маги такие: «Э-э… А нам это зачем? Тотальный контроль и всё такое?» – «Ну как зачем? Тогда и вы ни на кого не сможете напасть, и на вас никто не сможет напасть! Разве это не здорово?» А маги: «Э-э… ну да… наверное, здорово!»
Мама вырвала из дневника последнюю страницу и замешкалась, прежде чем её сжечь.
– Надо же! А я даже оценки за полугодие не подписала! Скверная я мать! – сказала она, ставя закорючку и тут же скармливая страницу огню.
– Но магзели же и себе вредят? – спросил Филат.
– Разумеется. Но каждый из них сам по себе настолько маленький винтик, что не видит полной картины. Если свести управление магическим миром к единственной кнопке, то каждый, кто контролирует кнопку, будет контролировать и мир. Поначалу на каждое магсударство будет по одной кнопке, но со временем по естественному закону магополизации все кнопки сведутся к одному рычагу – невесть где расположенному. Ведь и магсударств на карте с каждым десятилетием становится всё меньше.
– И кто во главе всего? Фазаноль? – спросил Филат.
Мама уже заканчивала бросать в рюкзак вещи. Остальные же сложила в центр комнаты и обвела их магическим кругом. Когда Филат и мама уйдут, внутри круга вспыхнет белый жаркий огонь. Магзели найдут здесь только пепел.
– Понятия не имею! – ответила мама. – Меня больше интересует вопрос, куда девается вся та магия, которую выплачивают по магическим кредитам. Во всемирном масштабе это просто колоссальное количество магии! А там и с Фазанолем вопрос стал бы яснее!
Филат слушал вяло. Хотелось спать, но он знал, что ещё много часов будет нельзя. Может, повезёт вздремнуть немного в магтобусе?
– Нам пора… Вот сухая майка, а эту я давай сожгу! – сказала мама.
Филат послушно переоделся. Несколько минут спустя он как маленький шёл с мамой за руку. Ноги были ватные. Он шёл и думал о том, что никогда не станет выслеживать тварей из Теневых миров. Это он решил твёрдо. Ничего не стоит такой боли!
