— Не трать время! Шевелись!
Он толкнул доктора вперед, и Мэтью последовал за ним прочь от дома.
Пару мгновений спустя Мэтью спросил:
— Как думаешь, с Отри будет все в порядке?
Джулиан не ответил.
— Отри, — повторил Мэтью. — Как думаешь, они…
— Они уже мертвы, ясно? — рявкнул Джулиан. — А теперь заткнись, будь добр.
Конечно же, они были мертвы. Мэтью знал это. Лэш и Блэк не стали бы никого щадить — тем более тех, кто мог бы стать ненужными свидетелями. Вероятно, оба Отри сейчас лежат с перерезанными глотками, а на их лбах красуется сатанинский символ…
Мэтью оступился и едва не упал. Ночь и лес сомкнулись над ним темным капканом. Ему пришлось ухватиться за тонкую сосну, чтобы не завязнуть в снегу окончательно, и он вдруг понял, что заслуживает того, чтобы его здесь бросили. Он должен понести наказание, потому что это он повинен в гибели Оливера и Греты Отри. И Элизабет тоже погибла из-за него. Спрашивается — чего ради? Потому что он хороший человек? А что дает ему право считать себя таковым? Желание спасти Диппена Нэка? Но ведь он его не спас. Даже когда он выдал себя, это ничем не помогло Нэку.
Мэтью осознал, что если бы тогда смолчал и остался в роли барона Брюкса, он и лжеграф Пеллегар вполне могли бы выйти из того дома с книгой ядов и доктором, и за это не пришлось бы проливать ни капли крови. У Лэша остались бы его золотые слитки и чертежи воздушного корабля, которым он был одержим. Эта история бы закончилась — хоть на какое-то время. А дальше Джулиан и Мэтью вынуждены были бы растолковать Файрбоу, куда и к кому он направляется.
Так или иначе, никто не должен был погибнуть — особенно Отри. Мэтью понял, что понятия о добре и зле так сильно смешались в его разуме, что он уже с трудом отличал одно от другого. Правильной ли была его попытка спасти Нэка? Возможно, но она привела к ужасным последствиям. Плохо ли было убивать Брюкса и Пеллегара в гостиничном номере? Да, но ведь этот поступок позволил проникнуть в дом, где хранилась книга, способная спасти Берри.
А сейчас… топор оборвал жизнь беззащитной женщины, лежавшей на снегу. Что это было? Добро? Зло? Простое хладнокровное убийство? Или превентивная мера, потому что рано или поздно Львица пришла бы в себя, и тогда она стала бы для них угрозой?
Мэтью настолько погряз в размышлениях, что для него стало полной неожиданностью, когда из темноты вынырнула чья-то рука и схватила его за окровавленную шубу.
— Послушай меня, — прошипел Джулиан, приблизившись к Мэтью настолько, что их лица разделяло всего несколько дюймов, — я знаю, что у тебя сейчас на уме, и мне это совсем не нравится. Поверь, я тоже не в восторге от того, что случилось, но тут ничего уже не поделаешь. Что с тобой? Ты ведь уже не новичок в вопросах кровопролития! И времени на переживания у тебя нет. — Джулиан нахмурился. — О, я понимаю! Отри. Ты не можешь так просто принять их смерть, не так ли? Я тоже не могу, поверь, но с этим надо как-то жить дальше. Нашей задачей было добыть книгу и доктора. Мы это сделали, как смогли. Теперь задача в том, чтобы доставить их туда, где они принесут пользу твоей женщине. А если ты сейчас развалишься на части, все будет напрасно. — Он внушительно посмотрел на него. — Скажи, что понимаешь. — Мэтью медленно кивнул, и Джулиан встряхнул его, чтобы привести в чувства. — Скажи это!
— Я… понимаю, — ответил Мэтью. Он не знал, действительно ли все понимал. Он знал лишь одно: ему приходится играть смертельную шахматную партию между добром и злом под строгим надзором Судьбы. Все остальное не имело значения.
Джулиан был прав. Все эти смерти, вся эта жестокость… все будет напрасно, если Мэтью не удастся доставить книгу и Файрбоу в деревню Фэлла и спасти Берри. Вот, что по-настоящему важно.
— Давай, двигайся, — напутственно сказал Джулиан. Мэтью отпустил тонкий ствол дерева, который удержал его от падения, и сумел восстановить равновесие. Он последовал за Джулианом и Файрбоу по заснеженному лесу, вспомнив, что в доме, будучи в бреду, зарядил свой пистолет тремя зарядами: одним поверх другого, и подумал, что теперь как пистолет его оружие бесполезно. Оно больше сгодится в качестве бомбы, и, если об этом забыть, оно может оторвать ему руку при выстреле. Выходит, четырехствольный пистолет Джулиана был их единственным оружием в следующей схватке. Лэш, Блэк и Майлз Мэрда все еще преследовали их. И они не собирались позволить им сесть в экипаж без боя.
Джулиан толкнул Файрбоу вправо, в направлении, которое должно было вывести их через лес обратно к дороге. Когда голова Мэтью прояснилась — сильный мороз тому способствовал — он решил, что второй экипаж наткнулся на гостиницу Отри, и возница заметил перед ней лошадей первого экипажа, после чего проехал чуть дальше по дороге, чтобы остановиться вне поля зрения. Вероятно, Монтегю устроил пожар, чтобы разогнать или сжечь — в случае, если они не смогут сбежать — лошадей. Другие, вероятно, разработали план нападения. Не исключено, что операцией руководил вице-адмирал лично. В любом случае, теперь им предстояло иметь дело с нечестивой троицей. Остались самые стойкие и самые худшие, хотя Краковски и так почти удалось прикончить Мэтью.
— Стойте! — вдруг шикнул Джулиан.
Сквозь деревья мелькали желтые огоньки фонарей экипажа — по одному с каждой стороны от места возницы. Самого возницы на козлах не наблюдалось.
— Возница внутри, греется, если у него есть хоть зачатки здравого смысла, — сказал Джулиан. Он извлек из-под пальто свой пистолет, который старательно пытался держать в сухости с момента побега из гостиницы. — Если у тебя появится хоть одна мысль закричать, — предупреждающе обратился он к Файрбоу, — учти, что я еще не заставлял тебя страдать по-настоящему.
— Нет, пожалуйста! — испуганно пробормотал доктор. — Пожалуйста, я… я не буду кричать, клянусь.
— Шагай. — Джулиан подтолкнул Файрбоу вперед.
Они вышли из леса на дорогу, которая, как и везде, была устлана толстым слоем снега. Оранжевое свечение горящего амбара освещало облака. Мэтью оглянулся и увидел, как ветер разносит по округе тысячи искр. Четверка, запряженная в экипаж Лэша, нервно фырчала и переступала с ноги на ногу, чувствуя запах дыма.
Наконец, беглецы приблизились к карете и распахнули дверь.
Сидящий внутри человек был одет в плотное коричневое пальто и шерстяную коричневую шапку с белой кисточкой. Он вздрогнул и тут же поднял руки, увидев четыре ствола, глядевших прямо в его остроносое лицо.
— Снимай пальто и шапку, выходи с другой стороны и беги, — приказал Джулиан.
Указания были выполнены в полном объеме, сразу и без протеста. Как только возница исчез, Джулиан облачился в его одежду и обратился к Мэтью.
— А вы полезайте внутрь. Я вытащу нас отсюда.
Как только они забрались в салон, Мэтью положил бесполезный пистолет на сиденье рядом с собой, а Файрбоу безвольно обмяк напротив. Джулиан закрыл двери и вскочил на место возницы. Его привлекло какое-то движение справа: небольшая фигура, пригибаясь, старалась как можно быстрее перебежать дорогу позади экипажа. У Джулиана не было времени отвлекаться на Майлза Мэрду, так что он щелкнул поводьями и закричал:
