– Несчастный! Ты не мужчина! Не можешь защитить свою жену… Баба в штанах! – тихо и насмешливо сказала Кристин, желая уязвить его гордость.
Граф Дрэймор не смог стерпеть оскорбления и подарил Кристин тяжелую пощечину. Девушка испуганно вскрикнула, схватилась за горящую от удара щеку, и с ужасом посмотрела на любовника, словно не веря в то, что он посмел поднять на нее руку.
– Прости, дорогая, я слишком разозлился, – сказал граф, увидев ужас в ее глазах, от которого его гнев вмиг улетучился.
Но Кристин не стала слушать его оправдания, а убежала в свои покои, где бросилась на кровать и горько разрыдалась. В тот вечер ее любовник впервые причинил ей физическую боль, и это испугало девушку. Граф поспешил за ней и, поцелуями и обещаниями, выманил ее прощение.
– Это больше никогда не повториться, обещаю, – мягко сказал он, целуя заплаканное лицо возлюбленной.
– А как же негодяи-слуги? Ты разберешься с ними? Мне так больно от этого, милый! – пользуясь моментом, попросила Кристин.
– Я сделаю это сегодня же, – пообещал тот и сдержал свое слово.
Вечером, собрав в холле всю прислугу поместья, лорд Дрэймор холодно взглянул на каждого, заставив их устремить напуганные взгляды на мраморный пол.
– Я осведомлен о том, что вы недостойно отзываетесь о своей госпоже, – ледяным тоном начал он свой выговор, расхаживая перед стройным рядом прислуги, замершей от ужаса перед лицом разгневанного хозяина. – Я глубоко огорчен этим. И, чтобы избежать дальнейших недостойных сплетен и низких обсуждений ее персоны, я говорю открыто: да, госпожа Кристин имеет крестьянское происхождение, но я люблю ее и не позволю порочить ее имя. Если кто-то из вас вновь вспомнит о ее происхождении или бросит на нее презрительный взгляд, тот тотчас будет высечен кнутом, а затем уволен, без расчета и дальнейшей возможности найти новое место, ибо я приложу все свое влияние, чтобы превратить жизнь каждого сплетника в ад. Надеюсь, я выразился достаточно ясно?
– Да, сэр! – тихо ответили ему слуги, отчетливо понимающие, что граф Дрэймор не намерен был шутить.
С тех пор в Риверсхольде громкие сплетни о Кристин умолкли – слуги безумно боялись потерять теплое место и прикусили языки, отныне обсуждая госпожу лишь шепотом, лежа ночью в своих постелях.
Вальсингам же продолжал гудеть о «распутнице Кристин», и, когда хозяйка Риверсхольда отправила сестрам большую корзину свежих продуктов, посыльный привез их обратно с запиской от Кэтрин.
«Забудь о нас» – было написано нервным остроугольным почерком, и Кристин вновь расстроилась жестокости старшей сестры и больше не смела ничего посылать, зная о том, что Кейт или возвратит все обратно, или просто-напросто выбросит.
Настроение Кристин было переменчиво, как погода: от длительного эмоционального возбуждения она часто превращалась из хмурой и мрачной в капризную и нервную особу, что весьма подавляло ее любовника, который с трудом терпел ее истерики. Понемногу, его любовь к ней начала утихать и сменяться раздражением. Когда их дивный роман только начинался, лорд Дрэймор любил Кристин всем сердцем искренно: ради нее он наплевал на мнение света и уединился с ней в Европе, но вскоре девушка, быстро привыкшая к роскоши, стала требовательной и забыла о том, что она не супруга графу, а содержанка и любовница. Кристин требовала все больше дорогих нарядов, драгоценностей, аксессуаров, и на эти ее капризы каждый месяц граф тратил изрядную сумму. Однако он всегда помнил о том, что Кристин досталась ему невинной, и что ради него она бросила жениха и переступила через свою добродетель, поэтому не позволял себе расстаться с ней. Но и сейчас, когда они жили в Риверсхольде, граф все еще любил Кристин, однако уже не так горячо и страстно, как прежде: в прошедшие дни он любил в ней чистоту и скромность, но теперь она стала подобной знатным дамам и почти каждый вечер устраивала истерики. Кристин не давала любовнику ни работать, ни уединяться в кабинете, чтобы выпить пару стаканов бренди – девушка фурией врывалась в комнату, выхватывала из руки любовника стакан и выливала напиток в большой горшок. Росшее в горшке экзотическое дерево стало увядать от такой алкогольной поливки. Но иногда Кристин вновь становилась мягкой и нежной, и за эти редкие моменты граф был готов терпеть ее неподобающее вульгарное поведение.
Каждый день хозяйка Риверсхольда выдумывала все новые развлечения. Однажды, когда пара обедала, Кристин вдруг наморщила носик и отодвинула от себя тарелку с нарезанным для нее нежным филе ягненка.
– Это мясо не проварено! Тебе не кажется, дорогой? – спросила она графа, а затем обратилась к Мэгги. – Мэгги, сейчас же приведи мистера Мерея. Филе, что он подал на хозяйский стол, просто отвратительно!
Граф не смог сдержать гнев на этот каприз, так как обвинения Кристин в адрес повара были необоснованными: мясо было восхитительным, сочным и нежным.
– Стой, Мэгги, – холодно приказал он служанке.
Та остановилась на полпути и удивленно взглянула на него, не зная, кому подчиняться. Дорогой любимой мадам или самому лорду?
– Ты так пресытилась богатой жизнью, что забыла свое место? – тихо и холодно упрекнул он любовницу.
– Но, Колин, это мясо! Я едва разжевала кусочек! Наш повар нуждается в хорошей трепке, – возразила ему Кристин.
– Тебе все не по душе! Твои невыносимые глупые требования и безосновательные обвинения не делают тебе чести и порядком мне надоели. Все, что я дарю тебе – вне твоего вкуса! Платья, туфли, драгоценности! А теперь еще и блюда мистера Мерея! – строго сказал граф девушке. Он был зол, так зол, что его лицо приняло багровый цвет.
– Ты неправ! Совершенно неправ! – парировала рассердившаяся Кристин.
– Я устал от твоих капризов!
– Моих капризов? Я – твоя женщина, Колин!
– Да, моя, черт возьми! Но ты, видимо, напрочь забыла о том, из какой грязи я тебя вытащил! Ты была даже ниже прислуги! – повысил голос граф, выходя из себя.
– Замолчи! Что подумают слуги? – пролепетала Кристин.
– Научись ценить то, что имеешь! Иначе вновь будешь носить лен вместо шелка! – Граф поднялся из-за стола, бросил салфетку на стул и молча удалился.
В эту ночь любовники спали каждый в своей спальне. Эта ссора стала началом страшного для Кристин периода. Ее любовник, ее возлюбленный лорд стал презирать ее, и это презрение резало ножом ее душу.
В начале августа Кристин охватила тоска, и она второй раз за все время пребывания в Риверсхольде вышла прогуляться в сад (в первую прогулку любовников увидел юный Стэнли Вуд). Мысли о сестрах не отпускали Кристин. Ее любовь к графу не могла затмить переживания о мнении насчет нее Кейт и Кэсси, а также мнения прислуги и вальсингамцев – это мучило девушку, не давало ей покоя и забвения. В эти дни она, как никогда, чувствовала себя одинокой и чужой в этом красивом поместье, где она была хозяйкой и владелицей сердца лендлорда. Кристин шла, опустив задумчивый взор на дорожку, и думала о том, как несчастна ее судьба. Вдруг она услышала рядом с собой шум, подняла взгляд и увидела перед собой Кэсси: ее сестра собирала с земли яблоки и клала их в подол своего грязного рваного платья.
