«Боже правый, я вновь встретила его! Но он застал меня за таким неблагородным занятием! Что он обо мне подумает? Что я возомнила себя королевой Англии, раз разглядываю витрины такого дорогого магазина!» – с ужасом подумала Кристин, от волнения с трудом сделав элегантный книксен.
– Добрый день, Ваше Сиятельство, – тихо сказала она, не смея взглянуть на него. Но все же, беглым взглядом пробежав по его персоне, она не могла не заметить, что он был красив и настоящим джентльменом в дорогом коричневом костюме. Но не дорогая одежда привлекала в нем девушку: ее привлекали его влажные голубые глаза и его благородное, немного чопорное лицо – лицо истинного аристократа. К тому же лорд Дрэймор всегда был чисто выбрит, а ее жених Генри брился редко и подолгу ходил с длинной темной щетиной, которая совершенно не нравилась Кристин.
– Как странно: вновь встреча, и вновь на людной улице, – улыбнулся граф, незаметно скользнув оценивающим взглядом по фигуре Кристин, и остановив его на ее красивом нежном личике. – Надеюсь, вчерашнее происшествие с сыром не навлекло на вас гнев фрау Гольдберг?
– О, нет, сэр! Ведь вы были так любезны… Вы помогли мне, – пролепетала сконфуженная девушка, радуясь тому, что граф беспокоился о ее судьбе.
– Что ж, в таком случае, я могу быть спокоен. Не желаю, чтобы вас ругали из-за меня. Чтобы ругали вообще.
Эти слова из уст графа заставили сердце Кристин забиться быстрее, и, набравшись храбрости, она взглянула прямо в голубые глаза недоступного для нее мужчины. И ее сердце упало – Кристин вдруг поняла, осознала и разумом, и сердцем, что любит этого прекрасного аристократа, любит его так, как может любить непорочная девушка, любит еще с тех пор, как впервые увидела его в церкви Вальсингама.
Лорд Дрэймор молча смотрел на бледное, но вдруг озарившееся мягким сиянием лицо Кристин и размышлял о том, что лестно было бы заполучить любовь такой красавицы. Заполучить любовь – самое чистое чувство этого невинного неземного создания, ведь граф давно пресытился любовью знатных кокеток и вульгарных девиц высшего света.
«Но невинна ли эта прелесть Кристин? Ведь она помолвлена с кучером, который, возможно, был нетерпелив и уже сорвал цветок ее девственности?» – вдруг подумал граф и решил немедленно выяснить правильность или ошибочность его подозрения: мысль о том, что Кристин была в постели с другим мужчиной, была графу неприятна и даже причинила ему душевную боль.
– Вы торопитесь, мисс Глоуфорд? – спросил он, не отрывая от нее пристального взгляда.
– Я? О, я… Не спешу, сэр… Простите, мне нужно на почту, – тихо, сбиваясь с мысли, ответила Кристин, вдруг испугавшись его дальнейших предложений: она интуитивно чувствовала, что граф проявлял к ней нескрытный интерес, но это страшило девушку, ведь она осознавала, что между ней и этим аристократом ничего быть не может. Никогда.
– В таком случае, мисс Глоуфорд, позвольте мне отвезти вас: моя карета к вашим услугам, – настойчивым тоном сказал граф, не желая упускать возможности интимного разговора, чтобы расследовать мучивший его вопрос о чистоте Кристин.
– Благодарю вас, сэр, но… Это, должно быть, неудобно для вас! – услышав слова собеседника, девушка пришла в еще больший испуг. И ведь что скажут люди, увидев, как она садится в карету графа Дрэймора, вокруг которого вертятся непристойные сплетни?
– Обещаю, никто не будет осуждать вас за эту невинную прогулку, – поняв смущение Кристин, торопливо сказал граф. – Если вы боитесь людской молвы, я заеду за вами на задний двор этого магазина – сейчас он пуст и безлюден. Ваше доброе имя не пострадает. Клянусь своей честью.
Кристин колебалась, но клятва честью и желание побыть в обществе этого джентльмена, ее возлюбленного, взяло вверх.
– Это большая честь для меня, Ваше Сиятельство. – Кристин вновь сделала книксен, но ее разум отчаянно кричал ей о том, что она совершает большую ошибку, идя на поводу у своих чувств. «Богатый лорд, аристократ, владелец огромного состояния – совершенно не тот мужчина, кому нужна любовь бедной, безродной, крестьянкой девушки!» – вновь прокричал разум, но Кристин подавила его крики, объятая желанием смотреть на своего возлюбленного и любоваться его аристократической внешностью. Ее сердце желало самых невинных вещей – слушать голос графа и знать, что ему небезразличны ни честь Кристин, ни ее доброе имя, ни ее жизнь. Но смела ли она надеяться на это? Безродная крестьянка?
– Я рад, что вы изменили свое мнение, – с улыбкой сказал граф Дрэймор, почувствовав острое удовлетворение от согласия девушки. – Что ж, не будем терять драгоценного времени: отправляйтесь на задний двор магазина и обождите моего приезда. Моему кучеру потребуется сделать круг.
Кристин была так удивлена собственной смелостью, что молча сделала очередной книксен и направилась на задний двор магазина. Лорд Дрэймор мельком взглянул по сторонам, чтобы убедиться в том, что окружающим нет никакого дела до того, что он разговаривал с нищенкой, затем сел в свою карету и приказал кучеру ехать туда, где ждала его доверчивая Кристин Глоуфорд.
Девушка ожидала графа около десяти минут, сидя на досках, расположенных у магазина, и мысли вихрем кружились в ее сознании: она и корила себя, и радовалась, и собиралась встать и уйти от греха подальше… Но не могла: едва она поднималась на ноги, какая сила притягивала ее к земле, заставляя вновь сесть на доски и ждать. Вскоре Кристин услышала цокот копыт за углом, и ее душа расцвела. Вот он! Он приехал за ней!
Карета, новенькая и сверкающая, остановилась рядом со вскочившей на ноги девушкой. Кристин показалось, что все это было лишь прекрасным сном, но, когда граф Дрэймор открыл дверцу и помог Кристин сесть в карету, девушка вдруг поняла, что не сон дал ей чудо этого тет-а-тет, а реальность.
Деликатно осведомившись, не долго ли мисс Глоуфорд томилась в ожидании, граф приказал кучеру ехать к почте. Лорд Дрэймор не имел подозрений насчет раскрытия его тайных отношений со служанкой фрау Гольдберг, ведь его кучер был французом и по-английски не понимал ни слова. К тому же, Жак Мору знал о том, что его хозяин был любителем женщин, поэтому его удивление не могла вызвать даже служанка, одетая в заплатанное серое платье, сидевшая в роскошном салоне графской кареты.
Чтобы успокоить Кристин, граф тепло улыбнулся ей, отчего она тут же вспыхнула и опустила взгляд на свои крепко сжатые ладони. Лорду Дрэймору нравилось искреннее смущение девушки, ее полуопущенный взгляд, сквозь темные густые ресницы, и румянец, покрывший ее нежные белые щеки. В этот миг он подумал, что Кристин – крестьянка Кристин! была прелестней всех дам высшего света, рожденных в пороке и проводивших в нем свою жизнь.
«Такая робкая, такая смущенная, нежная, как лебедь. Ее любовь была бы чистой и прозрачной, как горный хрусталь, без игр, интриг и ухищрений. Но я не могу запятнать свои имя и честь всего рода Дрэйморов. Один разговор – и только. К тому же эта девушка была бы опозорена еще больше меня, на нее обрушился бы шквал обвинений и упреков, а она, эта деревенская наяда, не заслуживает такой жестокой участи» – думал граф, лаская взором лицо нежное лицо Кристин.
