– Безусловно, никаких возражений. Да и вправе ли я запрещать своим крестьянам вступать в брак? Они – не рабы и обустраивают свою жизнь по собственному усмотрению. И я искренне надеюсь на то, что ваш кучер будет достойным мужем для такой достойной девушки.
«И все-таки, она не свободна! Выходит замуж! Проклятье!» – с досадой подумал граф, пряча истинные чувства и мысли за доброжелательной улыбкой. Он уехал домой, полный противоречивых чувств: прекрасная Кристин поселилась в его сердце, но теперь он был в досаде на девушку за ее будущее замужество. Лорд думал о ней все чаще и ввергал ее в свои порочные мечты, однако, при этом, испытывал к ней поистине нежные чувства. И, подъезжая к своему особняку, граф вдруг осознал, что желает ее любви. Нежной и чистой.
***
Кристин долго лежала в кровати, не смыкая глаз: мысли и впечатления от встречи с лордом Дрэймором, а также сплетни о том, что он был нехорошим человеком, не давали ей заснуть.
– Любимая, почему ты не спишь? – спросил ее Генри, увидевший в ярком лунном свете ее открытые глаза.
– У меня бессонница, – не желая беспокоить его, тихо ответила она и повернулась на другой бок. – Спокойной ночи, мой милый.
– Спокойной ночи, любимая, – отозвался тот и вскоре заснул.
«Рассказать Генри о моей встрече с лордом? – подумала Кристин, но горько улыбнулась. – Нет, возможно, он тоже слышал эти гадкие сплетни насчет графа (ведь я уверена в его порядочности!) и будет ревновать. Пусть лучше все останется позади, ведь граф Дрэймор никогда не обратит на меня внимания – он слишком благороден, чтобы снизойти до меня».
Глава 26
– Любимая, какое платье ты хочешь на свадьбу? – как-то спросил Генри невесту, когда утром, при тусклом свете двух свечей, оба готовились к очередному тяжелому рабочему дню.
Уже переодевшись в свое рабочее платье, Кристин сидела на кровати перед маленьким зеркалом, которое подарил ей Генри, и собирала свои красивые длинные волосы в пучок, чтобы не мешали при работе.
– Генри, я знаю, что ты мечтаешь нарядить меня словно принцессу или какую-то знатную даму, как наша мисси, но я не желаю, чтобы ты лез из кожи вон, чтобы доставить мне удовольствие дорогим платьем, – ответила она жениху и, нахмурившись, добавила: – Да и не хочу я выряжаться.
– Но, любовь моя, наша свадьба должна запомниться нам на всю жизнь, – с удивлением сказал на это заявление Генри, знающий о том, что женщин хлебом не корми, дай только новое платье.
– Поверь мне, я запомню ее! – с горечью в душе, но с веселой ноткой в голосе, сказала Кристин. – Да и такое событие невозможно забыть.
– О, да! Когда этот день настанет, я стану самым счастливым мужчиной в мире! – Генри сел рядом с Кристин и хотел, было, поцеловать ее, но она тотчас отвернула от него лицо.
– Генри! Что ты себе позволяешь!? – возмутилась девушка, искренне рассердившись на его поступок.
– Мне что, даже поцеловать тебя нельзя? – обиделся он.
– Дождись свадьбы, а там уж целуй, сколько тебе вздумается! – вскакивая с кровати, бросила на это Кристин. – За кого ты меня принимаешь?
– За твоего будущего мужа! Наша свадьба случится совсем скоро, и я подумал…
– Ты обижаешь меня, когда высказываешь подобное нетерпение! – резким тоном сказала Кристин. – Господи! Неужели ты считаешь, что я позволю тебе прикоснуться ко мне до свадьбы!?
Генри собирался, было, ответить резкостью, но вдруг подумал о том, как же порядочна и скромна его Кристин. «Ее религиозность не позволяет ей проявлять ко мне близость, ведь она чиста и непорочна как Дева Мария» – пронеслось в разуме жениха. Сам парень уже познал сладость плотских утех, и Кристин возвышалась над ним, как Вифлеемская звезда над тремя библейскими мудрецами.
Кристин выглядела оскорбленной. Она и вправду была по-настоящему оскорблена не только словами и действиями жениха, но и его надеждами на добрачные интимные отношения с ней. Губы девушки задрожали, а на глаза навернулись слезы разочарования. И этот нетерпеливый мужчина станет ее супругом? И он станет спутником всей ее оставшейся жизни?
– Кристин, – тихо позвал Генри, увидев, как побледнело лицо его возлюбленной.
Но та не ответила, а стала молча надевать на голову рабочий серый чепец.
– Ну, прости, моя голубка. Клянусь, что больше никогда не буду настаивать, – подойдя к невесте, искренне пообещал Генри. И, страшась прикоснуться даже к ее руке, добавил. – Просто я так люблю тебя, что все во мне горит, когда я даже просто вижу тебя.
От этих слов Кристин жутко смутилась и покраснела, но, понимая, что ее жених, как-никак, мужчина, к тому же совсем нерелигиозный, и в этот раз промолчала и пошла к двери.
– Хорошо, я верю тебе, – наконец, уже открывая дверь, сказала она жениху. – Когда ты вернешься?
– Увы, поздно: хозяйские сынки все разъезжают по клубам. А ты?
– Еще не знаю… Генри, пожалуйста, не нужно покупать мне дорогого платья, ты ведь и так потратился на замечательное свадебное кольцо. Мне пора идти. До вечера!
– До вечера! – отозвался Генри, ликуя оттого, что гнев Кристин на него прошел.
До обеда Кристин мыла большие железные кастрюли, в которых готовились супы и гарниры, но затем повариха сжалилась над уставшей девушкой и попросила ее пройтись до почты и купить чистый конверт.
«Куплю и себе пару конвертов! Давно я не писала сестрам, и, наверняка, они волнуются за меня» – решила Кристин.
Девушка зашла в свою комнату, взяла немного денег на конверты и, выйдя через черный ход, медленным прогулочным шагом направилась на почту, расположенную в двух кварталах ходьбы от особняка Гольдберг. Кристин не любила ходить по улицам в одиночестве, однако ее внимание всегда привлекали яркие витрины дорогих магазинов, и в такие минуты она размышляла, как смотрелось бы на ней то или иное платье, туфли, шляпка, сапожки… Такие размышления занимали разум уставшей от своей серой одежды девушки и наполняли длительные прогулки до почты впечатлениями. И в этот девушка не смогла пройти мимо большого магазина «Аристократ», где, как она знала, одевались сыновья ее хозяйки. Кристин смотрела на манекены, стоящие в витринах за стеклом, одетые в дорогие элегантные костюмы, и ее воображение тут же разыграло ее разуму прекрасные картины.
«Было бы здорово, если бы Генри мог позволить себе одеваться здесь! Ведь он одевается так неказисто! Кажется, его совсем не волнует, что на нем надето. Ему подошел бы этот серый сюртук с красивыми круглыми металлическими пуговицами и с белоснежным стоячим воротником, – подумала Кристин, с любовью разглядывая одежду на манекенах. – А что за восхитительное платье? Красный бархат… Ах, боюсь даже мечтать о том…»
– Мисс Глоуфорд?
Знакомый голос заставил Кристин прервать свои мечтания и обернуться.
Персоной, грубо помешавшей девушке рассматривать витрины, был граф Дрэймор. Он с улыбкой смотрел на Кристин и, кажется, был слегка удивлен, встретив ее в таком месте.
