— Как красиво! — прошептала заворожённая цветочным чудом Анцилла. — Что это? Как это называется?
Её удивление, её такая домашняя и до такой степени ненаигранная реакция привели меня в норму лучше любого внушения.
— Это подарок, — пожал я плечами.
— Подарок?! Кому? Мне?!
— Да.
— Но… зачем?
— Ты понимаешь… Там, где я родился и вырос, есть один старый как мир обычай. Если мужчине нравится женщина, он идёт к ней и дарит цветы. И чем сильней его чувство, тем красивее и роскошнее должен быть этот букет.
Экселенса оторвала взгляд от цветка и перевела на меня.
— Расскажешь, что обещал?
— Расскажу.
— Ничего не утаивая?
Я помотал головой:
— Ничего.
— Даже о том, что не хочется?
— Я расскажу всё.
— Хорошо. Я слушаю…
Я говорил долго.
И я действительно ничего не утаивал. Вообще ничего.
Герцогиня внимательно слушала, хмурилась, вертела в руках хрустальный бокал.
Стоящая на столе бутылка вина за время моего рассказа опустела примерно на четверть.
А когда я закончил, Анцилла подняла глаза и с неожиданной болью проговорила:
— Как ты мог, Дир? Как ты мог бросить женщину, которая ждёт от тебя ребёнка?
Честно сказать, такого я от неё не ожидал, и в результате ответ получился скомканным и неубедительным:
— Ну… просто мы не любили друг друга. И я не бросал её. Она так сама захотела.
— Сама? — пристально посмотрела на меня герцогиня.
— Да. Сама. Сказала, я должен лететь. И даже не захотела стать баронессой, хоть я ей и предлагал.
Экселенса вздохнула.
— Ты просто не знаешь женщин. Если бы она тебя не любила, то приняла бы твоё предложение с лёгкостью, а ещё сделала бы всё для того, чтобы ты остался. В том мире и в тех условиях, про которые ты рассказывал, обычная женщина никогда не откажется от мужчины, отца её будущего ребёнка. Зачем прогонять его, зачем оставаться одной, зачем подвергать опасности жизнь своей дочери, зачем специально лишать её и себя защитника и добытчика?..
Я молча смотрел на Анциллу и судорожно пытался понять, почему она защищает другую, которую никогда не видела, свою по факту соперницу, и укоряет меня в том, за что я и сам себя ещё не простил?
— Нет, Дир, она отказалась от тебя, не потому что, как ты говоришь, не любила. Просто она поняла, что ты не желаешь оставаться на Флоре. Боишься оставаться на Флоре. Боишься, что можешь остаться там навсегда, и от этого всем станет только хуже. Почувствовала, что и она, и твоё баронство, и даже твоя ещё не родившаяся дочь — для тебя это лишь эпизоды из жизни, случайности, которых могло и не быть, помехи-препятствия, которые надо перешагнуть и двинуться дальше. Куда? Я не знаю. Но я бы хотела узнать. Очень хотела. Зачем ты сбежал оттуда? Что ты забыл в Империи? Почему не остался там, где тебе хорошо и где тебя, хоть ты в это и не веришь, любили?
Она была абсолютно права, а мне было стыдно.
Я ведь и вправду боялся.
Боялся остаться и потерять что-то важное, главное.
— Я думал узнать тайну барьера. Я обещал.
— Неправда, — покачала головой экселенса. — Ты обещал это после, когда уже всё решил. Твоё обещание — это цена. Большая ли, маленькая, я не знаю.
— Большая. Очень большая, — вскинул я голову. — Если бы не она, меня бы, наверно, здесь не было. По крайней мере, сейчас. Что мне Империя, что мне её разборки со стопланетниками и Лану́? Я родился и вырос в том месте, где ничего об этом не слышали. Для нас тамошних путешествия среди звёзд казались фантастикой, мечтой, которая если и сбудется, то точно не в нашей жизни. Однако сегодня я владею ресурсами целой планеты, командую корпусом и эскадрой, и всё это лишь для того, чтобы исполнить своё обещание быстро и наверняка. Много ли я достиг бы, если был одиночкой, роющимся в архивах, просящим у всех и вся позволения приобщиться к тайному знанию? Сколько бы лет я потратил, чтобы продвинуться к цели хотя бы на шаг, хотя бы на полшажочка? Сегодня моих возможностей в сотню раз больше. Но, веришь не веришь, это только вторая причина, почему я сегодня здесь, а не там. Только вторая.
— А первая? — тихо спросила Анцилла.
Я нервно дёрнул щекой, потом налил себе полный стакан и залпом выпил.
Вино, конечно, не водка, но тоже иногда помогает.
— Я мог бы остаться на Флоре. Да, мог бы. Это было проще всего. Но если бы я остался, то до конца жизни корил бы себя за то, что мог, но не сделал. Я должен, я обязательно должен был возвратиться в Империю, чтобы окончательно убедиться, что я действительно безразличен одной экселенсе. Выяснил бы и со спокойной душой вернулся на Флору. Вот, собственно, всё, — развёл я руками.
Герцогиня молчала секунд, наверное, десять.
Потом медленно поднялась.
Отошла к окну.
Обернулась…
— Знаешь… одна экселенса долгое время думала, что ты погиб, и совершила из-за этого много ошибок. Но сейчас ты вернулся, и она отвечает, что нет, ты ей небезразличен. Мало того, она не собирается ошибаться по-новой, как та, другая, на Флоре. И она не станет отказываться от тебя из-за каких-то там высших соображений и никому не нужного благородства. Ей наплевать на условности, что скажут другие дома, что будет думать общественность. Единственное, что её остановит — это если ты сам скажешь ей «нет».
— Не буду говорить «нет», — пробормотал я внезапно осипшим голосом, потом тоже поднялся и подошёл к женщине. — Единственное, что меня остановит — это если одна экселенса вдруг передумает.
— Экселенса не передумает, — прошептала Анцилла, прижавшись ко мне всем телом…
Глава 16
— Да кто он такой?! Откуда он, демон его забери, взялся, этот барон?!
Регент Империи нервно расхаживал из угла в угол, размахивая руками.
Гильермо, примостившийся на краешке стула, с опаской следил за патроном. Настолько рассерженным он его ещё ни разу не видел.
— Итак, что нам о нём известно?
Внезапно остановившийся герцог ткнул пальцем в помощника.
Тот буквально подпрыгнул со своего места и начал докладывать:
— По данным источников из Федерации и Лану, он родился на Флоре…
— Где?! — изумился регент.
Гильермо негромко прокашлялся, скрывая неподобающий моменту смешок, и ровно продолжил:
— На Флоре, экселенц. Конечно, это выглядит несколько странно, но в то же время многое объясняет.
