— Ага. Значит, сегодня он всё ещё там, раз вы опять к нам припёрлись?
— Видимо, да, милорд.
— Ясно. Но есть одна нестыковочка, — почесал я несуществующую бороду и уставился на допрашиваемого.
— Какая, милорд?
— Почему твой хозяин искал только нас и не искал госпожу Паорэ? У неё же ведь тоже высокий индекс, не так ли?
— Её считали погибшей, милорд. «Сладкий приют» во время беспорядков сгорел, все, кто там был, погибли.
Детектор лжи опять подтвердил, что Растус говорит правду.
— Кто его поджёг, выяснили?
— Да, милорд. Его крышевали «шершавые», поэтому ваши друзья…
— Друзья? Какие ещё друзья?
— Ну, эээ, ваши коллеги по ремеслу, «честные убийцы».
— Понял, — остановил я его. — Можешь не продолжать…
На сборы у нас ушло всего полчаса. С Гасом я договорился заранее, поэтому, когда мы вышли во двор, там уже находился готовый к взлёту челнок. Провожали нас двое: Сапхат и Нуна. Всем остальным (включая охрану) было приказано покинуть замковый двор и не появляться там до специального разрешения.
Перед тем, как лететь, «третий» вдруг подозвал Нуну, а когда она подошла, развернулся к нам с Пао и гаркнул, как на плацу:
— Милорд! Миледи! Разрешите обратиться к вам с просьбой.
Глядя на его вытянутую «кирпичом» морду, я едва не расхохотался.
Баронесса, однако, приняла такое обращение как должное:
— Слушаем вас, селенц.
Хочешь не хочешь, пришлось тоже накинуть на физиономию выражение значимости и официоза.
— Милорд! — торжественно начал «третий». — Я хочу попросить вас принять от меня клятву верности и служения.
Мои брови поползли вверх.
Ничего не поняв, я посмотрел на Паорэ.
Та едва заметно кивнула.
Оглянулся на Ан.
Анцилла пожала плечами.
Хмыкнул, шагнул к приятелю и тихо поинтересовался, чтобы другие не слышали:
— Напарник, что это значит? Что это, мать его за ногу, за представление?
— Прости, камрад, но так надо, — так же тихо ответил «третий».
— А поконкретнее можно?
«Третий» вздохнул:
— Ты понимаешь… просто я… хочу остаться на Флоре. Совсем. Навсегда.
— Остаться? И в чём тут проблема? — не понял я сказанного. — Я-то здесь каким боком?
— Проблема в традициях, — дёрнул щекой напарник. — Каждый живущий в Княжестве должен иметь статус. Подданство, вассалитет, сословие, отношение к собственности… По факту, у меня сейчас нет ничего. Да, пусть я свободен и волен делать всё, что угодно, но по здешним законам моя свобода — это свобода личная и она никак не касается кого-то другого.
Я покачал головой.
— Всё равно ничего не понял. Причём здесь кто-то другой?
— Я тоже раньше не понимал. Но теперь вижу: без статуса здесь никуда. У тебя этот статус есть. Ты — барон, пусть и мятежный. Хозяин округи. Все, кто живут в баронстве — твои подданные. Паорэ — признанная подруга барона и мать наследницы. Сапхат — мастер. Борс, Таг, Калер и остальные дружинники — ближние слуги или, как здесь говорят, «хранители чести». Нуна… — на этом месте Гас внезапно запнулся, — называет себя старшей баронской рабыней и ничего предосудительного в этом не видит.
— Старшей рабыней? Я ей такого статуса не давал.
Я безусловно, помнил, что сам говорил Анцилле про Нуну, но чтобы она не просто считала себя обязанной мне и Паорэ, а добровольно приняла рабское звание… Нет, додуматься до такого я бы точно не смог.
— Знаю, что не давал. Но тут такие традиции. Тут даже статус рабыни выше любого бесстатусного, а уж если рабыня имеет приставку старшая, то уважение к ней в сотни раз выше, чем к большинству свободных.
— Тебя это так задевает? — внимательно посмотрел я на Гаса.
Тот внезапно смешался.
— Ну, в общем, нет, но… короче, я сделал ей предложение.
— Ну, наконец-то! — не удержавшись, я хлопнул приятеля по плечу.
Он в ответ снова вздохнул:
— Увы. Она отказала.
— Отказала? — уставился я на напарника. — Что значит отказала? С чего бы?
— Сказала, что если она его примет, то ей придётся уйти из баронства, а она считает себя не вправе бросать по личным мотивам миледи, тебя, Риду, других.
— Да почему, блин, ей надо кого-то бросать? Разве её кто-нибудь гонит?
— Гонит не гонит, значения не имеет. Просто на Флоре брак… да собственно, и любая связь статусной и бесстатусного как бы… вырывает их из традиционного общества и делает их обоих бесстатусными, а значит изгоями.
— Так значит, твоё желание, — начал я наконец догадываться, — в том, чтобы…
— Да. Именно так, — не дал мне договорить бывший капитан армии Великой Империи. — Я больше не хочу выбирать, где я и кто я. Не хочу оставлять для себя лазейку, никому не служа, отказываясь от обязательств и имея тем самым возможность сбежать обратно в Империю. Я решил навсегда остаться на Флоре. Мой дом теперь здесь, и я не хочу от него отказываться. Но ещё больше я не хочу отказаться от той… — он быстро оглянулся на стоящую шагах в десяти от нас Нуну и твёрдо закончил. — От той, которую я люблю. Поэтому я и прошу тебя принять мою клятву верности и служения.
Я смотрел на него секунд десять, решая, что делать.
Любовь, как известно, приходит внезапно, но точно так же она может и уйти. Особенно, если окажется, что это всего лишь страсть. Или, к примеру, то самое чувство долга или чувство вины, о которых мы несколько дней назад говорили с Анциллой.
С другой стороны, если мой друг и вправду решил остаться здесь навсегда, то кто я такой, чтобы мешать ему строить свою судьбу так, как хочется? Да и потом, должен же кто-то присматривать за хозяйством, пока мы с Пао и Ан будем заниматься барьером. Так почему тогда бы этим кем-то не стать моему напарнику? А уж если ему в этом деле Нуна поможет… Ну, или наоборот, он будет ей помогать…
Жестом подозвав Сапхата и женщин, я вновь развернулся к приятелю:
— Да. Я готов принять твою клятву…
Гас говорил недолго, около двух минут, но я всё равно не особо вслушивался в явно заученный текст клятвы-присяги. В принципе, они во всех мирах одинаковы и отличаются только некоторыми деталями, присущими каждому месту и времени. Как разные диалекты одного языка. Звучит необычно, но, в общем и целом, понятно. О том, что приятель к этой речи готовился, не догадался бы только полный профан. Но даже вопрос, кто ему помогал, не являлся для меня особенно важным. Нуна или Паорэ, или даже Сапхат — какая фиг разница? Главное заключалось в настрое. Насколько искренне прочтёт мой друг эту клятву. Насколько он будет эмоционально честен к себе, принимая эту не слишком-то нужную нам обоим присягу.
