Насчет того, что шизофрению порождает сбой в работе центра удовольствия, Хит крепко заблуждался. Однако позднее окажется, что относительно роли самого центра Хит рассуждал верно. И его убежденность в том, что удовольствие возникает благодаря деятельности определенных участков мозга, вскоре подтвердится. Ныне эти участки считаются частью системы вознаграждения – ключевой для человеческой мотивации. К сожалению для Хита, и из-за технических ограничений, и из-за небрежного подхода к эксперименту, ученому не суждено было открыть эту систему, которую он так увлеченно искал. Вскоре после того, как он оставил свои эксперименты с шизофренией, систему вознаграждения обнаружили двое молодых ученых из лаборатории при Университете Макгилла – они наткнулись на нее при введении электродов в мозг крысе.
Откуда берется мотивация
Как ни парадоксально, та же самая неспособность точно выбрать место для введения электродов, что портила Хиту эксперимент, привела к удачной случайности, сработавшей на руку Джеймсу Олдсу и Питеру Милнеру
[143]. В 1953 году Олдс поступил в аспирантуру. Никакого опыта работы с мозгом грызунов у него не имелось, и Милнер взялся его обучать. Чтобы отточить навыки, Олдс решил ввести электрод грызуну, и целился он в область рядом с основанием мозга – в то время излюбленный предмет изучения. Не осознав того, Олдс промазал.
После того как крыса очнулась после операции, Олдс проверил, как подействовала стимуляция на мозг испытуемого животного. Он поместил крысу в просторный ящик и дал в электрод слабый разряд тока. Олдс заметил, что следом крыса обнюхала то место в ящике, где произошла стимуляция, и возвращалась на это место, если ее оттуда уносили. Олдс также заметил, что, если стимулировать крысе мозг, когда она в другом углу ящика, животное помчится в то место, где ее стимулировали. Более того, обнаружилось, что можно замотивировать крысу приходить в любую точку внутри ящика, если простимулировать ей мозг, пока она в этой точке находится. Казалось, крысе нравится стимуляция и грызун возвращается за добавкой.
На рентгеновском снимке мозга крысы ученые обнаружили, что Олдс ввел электрод в глубинную область мозга, в ту пору еще не изученную, – в так называемое прилегающее ядро перегородки или просто прилежащее ядро. Прилежащее ядро – важная структура лимбической системы, расположенная в недрах мозга. Таких систем у нас две, по одной на каждое полушарие. У людей прилежащее ядро примерно размером с кубик сахара или стеклянный шарик для игр.
Олдс и Милнер раздобыли еще крыс и ввели им электроды в прилежащее ядро, чтобы посмотреть, получится ли воспроизвести то воздействие, какого удалось добиться на исходной крысе. Получилось. Далее они обустроили эксперимент так, чтобы крысы сами производили стимулирующий разряд в электроде, нажимая на рычаг. К изумлению ученых, крысы сделались одержимы самостимуляцией и нажимали на рычаг десятки раз в минуту. Они утратили интерес ко всему прочему, включая спаривание и даже питание и питье. Если оставляли крыс у рычага и при этом обеспечивали их водой, грызуны продолжали исключительно жать на рычаг – пока не умирали от жажды.
Исследователи рассуждали так: крысы делаются одержимы, потому что прилежащее ядро играет некую роль в переживании эмоционального удовольствия. В точности как и предполагал Хит, в мозге крысы вроде бы имелся центр удовольствия, и переживание удовольствия мотивировало крыс даже сильнее, чем инстинкт самосохранения. Ученые взялись разбираться, какие еще области мозга способны порождать стремление к самостимуляции. Таких нашлось несколько, все они располагались вдоль срединной линии мозга, соединенные толстым пучком нервных волокон, – вот то, что ныне мы именуем системой вознаграждения.
Олдс и Милнер, как и Хит, пришли к выводу, что получение удовольствия – наш первичный источник мотивации. Свое исследование они запечатлели в статье под названием «Положительное подкрепление, производимое электрической стимуляцией септальной области и других участков мозга крысы». Местная газета «Монреаль стар» преподнесла эту работу с большей помпой – газетный заголовок звучал так: «С обнаружением “области удовольствия” в Макгилле открывается обширное новое поле исследований: возможно, отыщется ключ к человеческому поведению». Тот самый зрелищный прорыв, о котором мечтал Хит, состоялся, но, увы, совершили его другие.
Это возвращает нас к статье о человеке и проститутке. Открытие Олдса и Милнера вдохновило многих ученых экспериментировать на животных. Хит, человек со своими представлениями об этике, оказался среди тех, на кого повлияли эти работы. Бросив возиться с шизофренией, он решил развить начинание Олдса и Милнера, поставив собственный эксперимент. Он принялся вводить электроды в прилежащее ядро и области по соседству в точности так же, как Олдс и Милнер, только экспериментировал он не над крысиными мозгами, а над человеческими.
Хит наконец отыскал способ закреплять электроды так, чтобы они оставались в мозге, даже когда пациент перемещается с места на место, и тем сделал возможным изучение пациентов в условиях, приближенных к житейским, – а более прочих увлекал Хита контекст полового возбуждения. В статье 1972 года Хит описал несколько экспериментов, в которых он соединил электродную стимуляцию со стимуляцией порнографическими фильмами, и даже, в одном случае, пригласил проститутку, чтобы проследить за электроэнцефалограммой испытуемого во время оргазма. Оргазмы Хиту воспроизводить удавалось, однако к пониманию их механизма он не приблизился.
Научный метод существует не просто так: он не позволяет ученому торопиться, чтобы не сделать ложных выводов, и направляет к резонным. Наука в целом продвигается вперед крохотными шажками, а не исполинскими скачками. В отличие от наших теорий о повседневной жизни в науке любая идея и гипотеза должны быть безупречно отточены, а каждый эксперимент проведен с безукоризненной четкостью. После особенно качественной игры баскетболисту может показаться, будто он играет лучше, когда на нем определенная волшебная пара носков. А вот чтобы убедить ученого, вам придется количественно определить, что вы понимаете под словом «лучше»: сыграть много матчей в волшебных носках или в каких-нибудь других – то есть проанализировать накопленную статистику. Вот почему кличка Мэджик («Чудо») для баскетболиста Ирвина Джонсона подходит замечательно, а вот мне как ученому прозванье «Чудо-Млодинов» не польстило бы.
Стиль научной работы Хита аккуратностью не отличался, несмотря на то что у него было несколько черт, важнейших для большого ученого: он был умен и изобретателен – настоящий визионер с подлинным прозрением физических процессов, порождающих мотивацию. Однако был он вместе с тем небрежен и бесшабашен. Считать его великим ученым, невзирая на это, равносильно словам о шеф-поваре: «Шеф он прекрасный, хоть у него все блюда и подгорелые». Пусть и был Хит первопроходцем в исследованиях роли и механизма удовольствия в мозге, он остался за пределами основного русла науки и в идейном смысле, и в применяемых им методах. И вот так, хоть и с многообещающими теориями, Хит произвел более четырехсот статей, однако света они пролили мало и ныне относятся к научным курьезам, тогда как потенциал идей Хита реализовали в итоге другие ученые.
