– И чем тогда займемся? О себе ты рассказывать не хочешь, уснуть мы пока не сможем, остается только…
– Ланс! – пискнула я, замечая, как он снова наклоняется.
Потянулся за чем-то за моей спиной, взял и бросил на постель.
– У меня колода карт завалялась, сыграть не хочешь?
Все маги азартны до невозможности. Подтверждение тому – мой спор с Любавой и вечное соперничество.
– Предложи еще на раздевание, – ехидно заметила я, не сдержавшись.
Ланс хмыкнул. Сдается, если я проиграю, он будет довольным, как кот.
– А еще можно на поцелуи или желания, – предложил он.
– На первое, – согласилась я, усаживаясь поудобнее.
И очень надеюсь, в скором времени нас все же сморит сон.
Через два часа стало ясно, что удача не на моей стороне, потому что я проигрывала, а Ланс с предвкушающей улыбкой записывал на листочке количество поцелуев, которые я ему должна. Спать нам, конечно, не хотелось. Смеялись, азартно спорили, делали ставки и… Все бы закончилось действительно хорошо, если бы я случайно не приподняла подушку и не обнаружила под ней припрятанные тузы.
– Ах ты, мошенник! – возмутилась я, запуская в Ланса подушкой.
– Чудо, успокойся! – со смешком ответил Ланс, поймав очередной мягкий снаряд.
Да он просто не знал, с кем связался! Подушечный бой продолжался, пока у меня не закончились, собственно, подушки. Под конец я еще и в простыне запуталась, что дало Лансу шанс сократить между нами расстояние, опрокинуть меня на постель и оказаться сверху.
Я сдула локон, лезший на лоб, и уставилась на него. Черные манящие глаза, жар мужского тела, который так явственно ощущался через мою тонкую ночную рубашку, дыхание на губах…
Нет, Ланс не целовал, только дразнил, и от этого хотелось застонать от разочарования. Сдается, он все понял по моему взгляду. Наклонился и медленно-медленно, растягивая удовольствие, давая почувствовать каждое прикосновение, проникнуться им, поцеловал. Я уже знала, что можно быть пьяной от страсти, но от нежности… От нее можно растаять, потерять ориентиры, забыть саму себя… В какой момент поцелуй набрал силу, я не поняла. Просто он вдруг, как дивная мелодия, сменил тональность. И теперь стал чувственным, жадным, пронизывающим меня всю… Так, что внизу живота разливалось пламя и ноги сами обвивали мужчину. Руки путались в его волосах… Губы горели огнем, горели им…
– Доверишься мне, суженая? – прошептал Ланс, опаляя дыханием.
– Да, – прохрипела я.
Ланс улыбнулся, поднялся и затушил все свечи в комнате. Вернулся, поцеловал и стянул сначала с себя штаны и рубашку, которые надел, когда мы решили играть в карты, а после снял одежду и с меня. Делал это медленно, целуя и лаская меня, готовый в любой момент отступить, если я испугаюсь.
Страх, предвкушение, возбуждение мешались в дикий напиток. Я желала этого мужчину, любила, дышала им…
Ланс целовал медленно, ласкал руками и губами, изучая и прислушиваясь к каждому моему стону. Я уже не пыталась их сдерживать, сходя с ума от происходящего. Неожиданно Ланс перевернул меня на живот, и его губы заскользили по шее и позвонкам, выцеловывая и заставляя выгибаться.
– Ла-а-анс, – простонала я.
– Я намерен тебя приручить, – прошептал этот гад и снова перевернул меня, впиваясь в губы поцелуем.
Отпустил, когда я совсем перестала соображать, лег рядом и успокаивающе погладил по щеке. Почему у меня ощущение, что он так оригинально поиздевался?
Рыкнула, села и в кромешной тьме, в которую погрузилась комната, не увидела ничего.
– Отомщу ведь, – предупредила ехидно.
Ланс хмыкнул.
– Ты что, еще и предвкушаешь? – возмутилась я, а потом наклонилась и поцеловала его сладко-сладко.
Его руки скользнули ко мне на талию, но я тут же их скинула.
– Изощренная месть – не прикасаться к тебе? – хрипло уточнил Ланс.
– Имею я право на такое маленькое желание? – игриво спросила я.
– И это говорит та, что проиграла мне в карты семнадцать поцелуев.
– Ты жульничал! – фыркнула я, откинула его руки и принялась пока пальцами изучать мужчину, что лежал передо мной.
От стыда, конечно, можно сгореть. Хотя нет, от стыда можно было сгореть еще несколько минут назад, когда позволила ласкать себя. Теперь же… словно завороженная его поцелуями, хотела вернуть их сторицей. И я прикасалась к нему… проводила пальцами по напряженным, словно каменным, мышцам, целовала кожу, вырисовывая на ней узоры. С трудом удержалась, чтобы не выпустить силу и не вплести в свои ласки еще и защитные чары. Просто, когда ты находишь своего мужчину… страшно не от того, что встретила, а от того, что можешь его потерять.
Я ловила губами хриплое дыхание Ланса, дразнила, открывая в себе невероятные грани чувственности, соблазняла… Не знаю, как он удержался. Не знаю, как удержалась я. Мы… Не знаю, зачем вообще мы удержались и не пошли дальше. Может быть, Ланс прав, нам надо привыкнуть друг к другу, научиться доверять, раскрыться…
Жаркие, страстные поцелуи вскоре оборвались, теперь Ланс дарил другие – пропитанные его нежностью, наполненные любовью… Я так и уснула в его объятьях, а проснулась уже, когда что-то обожгло мое плечо. Распахнула глаза, увидела в предрассветном сумраке метлу, залетевшую в раскрытое окно, непонятно как выбравшуюся из комнаты и примчавшуюся спасать свою непутевую хозяйку-ведьму.
Ланс, безмятежно спавший, обнимавший меня за талию, что-то пробормотал. Я замерла, но тут же нащупала рубашку и надела ее, не сводя с Ланса глаз, а потом, пятясь к окну, поймала метлу и запрыгнула на нее.
Предрассветный холод тут же выстудил все тепло, и, когда я оказалась в своей комнате, нырнула под одеяло, пытаясь согреться. И только тут и обнаружила, что вместо своей рубашки, надела ту, что принадлежала Лансу. М-да, настолько голову одна ведьма еще не теряла!
* * *
Утром мне пришлось выпить бодрящее зелье, потому что глаза открываться не хотели. Быстро собралась, умылась и спустилась на кухню.
Я успела только налить чай и потянуться за блинчиками, прислушиваясь к разговорам слуг, по-прежнему обсуждавших бал и таинственную незнакомку, как неожиданно дверь распахнулась и на пороге появился Ланс. В этот раз одет в светло-бежевую рубашку и кофейного цвета брюки, волосы заплетены в косу. Я невольно залюбовалась им и с опозданием вскочила, делая, как и другие слуги, положенный книксен.
– Всем доброе утро, – спокойно сказал он, оглядывая кухню и внимательным взглядом останавливаясь на каждом из нас.
Главная повариха так и стояла со скалкой в руке, так как до этого раскатывала на столе тесто. Поварята, чьи колпаки были присыпаны мукой, с любопытством ожидали продолжения. Слуги, среди которых были теперь уже четыре горничные, дворецкий, садовник и все его помощницы, немного растерялись и под взглядом хозяина Дарншхолла хотели стать незаметными. Именно это желание читалось на их лицах.
