Мы прошлись по главной улочке поселения, со стороны наверно напоминая настоящую пару. Артемий рассказывал о порядках лисиц, я же молча слушала, пытаясь выяснить что-нибудь полезное для себя.
Впрочем, говорил оборотень в основном о том, как тут хорошо жить, и о том, что женщины-лисы слушаются своих мужчин. Так что нового от него ничего не узнала, возможно кроме того, что у него было очень большое самомнение.
– Правда здесь чудесно? – спросил Артемий, останавливаясь.
Сейчас мы оказались в каком-то тупичке между двух участков. С одной стороны был высокий забор из крашенных досок, а с другой – большой… сеновал.
Надеюсь, лис не рассчитывал на то, что меня сразит местный колоритный антураж? Потому что – нет, не сразил. Да и от сена пахло больше сыростью, плесенью и навозом, а не чем-то приятным.
– Здесь атмосферно, – покачала головой я.
Впрочем, обмануть лиса не вышло – да и не пыталась особо, лишь старалась сохранять вежливость.
Очередным быстрым движением, Артемий стиснул мою талию, с силой впечатав спиной в забор. Сам навис сверху, пожирая своими лисьими глазами.
– Что ты творишь? – спросила дрогнувшим голосом.
– Хочу поцеловать мать моего будущего ребенка, – ухмыльнулся оборотень. – Помнится, раньше тебе нравилось со мной целоваться. Ты могла делать это очень долго… может стоит проверить, не осталось ли в тебе былой искры?
Нашел, что припомнить. Теперь мне за те времена даже стыдно…
А я-то наивная, надеялась, что на улице буду избавлена от его приставаний.
– Мы договаривались на три месяца, – напомнила, стараясь твердо смотреть ему в глаза.
Пальцы Артемия стискивали мою кожу, и чувствую, потом там еще останутся синяки, но сейчас я пыталась не подавать виду, насколько мне на самом деле было больно.
В голове судорожно роились мысли. Не повалит же он меня прямо на сено? Или все же повалит? Тогда как мне уйти? Может снова через тень? Не будет ли это считаться побегом?
Его прикосновения были до одури противны – хотелось скинуть с себя эти горячие ладони, а после пойти отмываться. Желательно с хлоркой.
Страх ледяной змеей расползался по телу, кончики пальцев покалывало.
– Разве простой поцелуй можно считать за домогательство? – фыркнул Артемий, а потом своими губами прижался к моим.
Меня чуть не стошнило. Не потому, что рот оборотня был слишком слюнявым, или от него противно пахло, нет… просто сам Артемий казался мне омерзительным, и поэтому я не хотела, чтобы он меня трогал.
Сперва я попыталась вырваться, но лис крепко зафиксировал меня, так что в итоге пришлось просто обмякнуть, считая секунды и надеясь, что это скоро прекратится.
Не знаю, чем бы в итоге все закончилось – да и знать не хочу. К счастью для меня, спустя пару минут с другой стороны деревни вдруг послышались крики.
– Жди здесь, – встрепенулся Артемий.
Он отошел и в прыжке превратился в огромного лиса, что с фантастической скоростью удалился прочь.
Это был первый раз, когда я совершенно добровольно собиралась его послушаться – вмешиваться в разборки оборотней не имелось никакого желания. Да и вообще, он же клялся меня защищать, вот пусть и защищает. И надеюсь, кто-нибудь там его сожрет, мне на радость.
Однако спустя пару минут из-за соседнего дома раздался шум, а после оттуда вышел медведь.
Сегодня появление косолапого испугало чуть меньше – все же находилась в деревне лис, а не где-то там в лесу.
Однако даже так страх липким комом подкатил к горлу, и я поняла значение фразы «затряслись поджилки». Уж не знаю, где точно поджилки расположены, но именно они у меня и затряслись.
Стоп, соберись, Ника. Морлок ты, или кто?
Однако, прежде чем я успела что-то сделать, мишка прыгнул, став человеком, сгреб меня в охапку и потащил в ту сторону, откуда доносился шум.
Оборотень шел к центру деревни и нес меня, точно куль с картошкой. Бежать было поздно – поселение лисиц наводнили медведи и волки. Ну а за его пределы, например, в свою квартиру, я не могла уйти даже через тень – клятва расценила бы это как попытку нарушить ее.
Оставалось только бояться, бултыхать ручками и раздумывать, что здесь вообще происходит, и при чем тут я?
Действительно, откуда в деревне лис взялись все эти остальные, хвостатые? Да и медведь, ставший сейчас человеком, кажется искал именно меня.
Неужели это из-за того раза, когда я на них кошмары насылала…? Так они меня ведь даже не видели. Или кто-то все же заметил?
Едва оборотень вышел к терему Артемия, моему взгляду открылась печальная картина. Лисицы, оказавшись в явном меньшинстве, теперь были повержены – возле каждого из них стоял либо волк, либо медведь.
Артемия и вовсе держали сразу трое, хотя сейчас он вновь предстал в образе человека.
– Что происходит? – сквозь зубы выдавил лис. – Вы же в курсе, что так просто с рук вам это не сойдет? Древние уже давно не позволяют творить беспредел…
Древние? Это местная полиция что ли? Почему тогда они не вмешались, когда Артемий за мной пять лет гонялся? Или они только сказочный мир берегут?
Слишком много вопросов, и ни одного ответа.
– Можешь не грозить Древними. Мы раскусили твои планы, и они их явно не оценят, когда узнают. Все кончено, – усмехнулся один из медведей, которого я видела прежде.
Кажется, он был главой клана косолапых.
– Планы? – изящно вскинул брови Артемий. – Не понимаю, о чем вы.
Хорошо врет, паршивец – на его лице сейчас отражалось столь искреннее удивление, что даже Локи бы поверил.
– Прекрати, – скривился другой, вроде как волк. – Мы же видим, что она морлок. Или хочешь сказать, будто взял себе в невесты редкого сказочника просто ради забавы? Все знают, что ваш ребенок сможет многое…
Ну, вот, у нас и близости не было (к огромному счастью), а они уже о детях…
Впрочем, кажется я начинаю догадываться, что к чему.
Уж не знаю, какими такими силами должен обладать сумеречный лисенок, но план сработал.
Не Артемия, конечно, а Локи – он же хотел стравить всех оборотней, а потом посмотреть, что будет и посмеяться…
Только вот… с чего они решили, что я невеста?
– Это лишь моя старая знакомая, а не невеста, – ответил Артемий, видно задумавшись о том же самом.
Один из мужчин кивнул, и оборотень, что по-прежнему сжимал меня, не давая убежать, выпустил когти, проколов кожу на плече.
В первые мгновенья боли не было, а я лишь почувствовала что-то липкое и теплое, но потом… Артемий согнулся пополам, лицо его исказила страшная гримаса. Он не закричал, однако было видно, что ему чертовски плохо.
