Население полуострова фактически удвоилось за счет беженцев, везде царствовал повсеместно если не голод, то недоедание. Выдаваемый паек крайне скудный – мелкая соленая рыбешка хамса (благо ее в водах ловилось чрезвычайно много, а соль добывалась на Сиваше открытым способом) и несколько сухарей – обычный для множества людей рацион. Военным и служащим казенных учреждений было немногим лучше, все же выдавалось жалование, пусть и скудное. Иногда, а теперь более часто они получали английские консервы и свежевыпеченный хлеб из кубанской муки, что доставляли в Севастополь транспортами из Новороссийска или Темрюка.
Что же говорить о несчастных беженцев – паек был единственным средством для спасения и себя, и семьи, а получить его без справки об отбытии принудительных работ было невозможно. Так что вопрос нехватки рабочей силы, что в феврале стоял очень остро, сейчас уже полностью снят. Тысячи людей возводили укрепления на Перекопе, Сиваше и Чонгаре, дополнительно в тылу первых двух районов возводился еще один, Юшуньский. Плюс Арабатская стрелка – там к самому берегу, как недавно узнали, вообще канонерскую лодку «Донец» подвели и посадили на мель, превратив корабль в бронированный форт.
Такими же фортами, только подвижными, должны стать для Перекопа танки 4-го отряда. Экипажам поставлена задача атаковать красных, если те прорвут главную позицию – старинный вал и ров, что преграждали путь в Крым веками. Сейчас позиции усиливались траншеями, заграждениями из колючей проволоки, волчьими ямами и фугасами из морских мин. Дополняли оборону многочисленные пулеметные и орудийные точки, закрытые корабельной или броневой сталью. Благо подорванных англичанами в Севастополе броненосцев хватало, как старых корабельных и береговых орудий, на которые не позарились интервенты. И даже большевики не обратили внимания на это во время своего короткого владычества. Имелись также большие запасы пороха, взрывчатки и снарядов – морской арсенал уже два месяца беспрерывно, днем и ночью, готовил боеприпасы и крепостные фугасы.
- Господа, отдых закончен, - Трембовельский с сожалением отбросил окурок папиросы. Сегодня нужно закончить запасной капонир для огромного ромбовидного танка, а вырыли едва половину укрытия. Поручик прислушался к стонам и веселым матеркам – уныния в его экипаже не было ни на грош. Танкисты уже прекрасно осознали значение своего танка в такой позиционной войне. Атака бронированного чудовища обращала в бегство сотни красноармейцев, что пройдя с большими потерями через плотный заградительный артиллерийский огонь и убийственную фланкирующую стрельбу из пулеметов, нарывались неожиданно для себя на грохочущих монстров, броня которых не пробивалась из трехлинейной винтовки даже в упор.
- Хорошо копать, почти как курорт! Никто не стреляет, тишина кругом царит, только удары кирок и лязг лопат!
- Вы прямо поэт, князь!
- Боюсь, господин капитан, что я из танкиста превращусь в крота!
- Не стоит опасаться, вы не один такой будете!
Громкий смех офицеров встряхнул сгустившийся над землей горячий воздух, а Трембовельский с тоской в глазах посмотрев на ороговевшие мозоли ладоней, еще неделю назад бывшие кровавыми, а теперь совершенно мужицкие, привычно на них поплевал, сжимая черенок лопаты…
Нижнеудинск
командир 2-й Сибирской стрелковой бригады
генерал-майор Камбалин
- Все, наше пребывание в тылу и так затянулось почти на целый месяц. Главнокомандующий приказал нам выдвинуться на демаркационную линию и сменить в Красноярске 3-ю Иркутскую бригаду генерал-майора Ракитина, что будет отведена в Иркутск с занимаемых позиций для отдыха и пополнения. На погрузку дается всего десять дней, еще неделя уйдет на выдвижение к фронту. Вот такие дела. Георгий Максимович, мне хотелось бы знать - как у вас сейчас обстоят дела с материальной частью?
Камбалин посмотрел на начальника артиллерии, седоусого полковника Григорьева, что сидел справа от него за столом. Минувшей зимой они проделали долгий путь от Барнаула, что являлся главным городом Алтая, до Зимы, пройдя по Енисею и Ангаре, прорываясь через слабые партизанские заслоны, вернее снося плохо вооруженную таежную вольницу огнем из орудий и пулеметов. Сейчас, бывшие «белогвардейцы», а ныне сибирские стрелки, уже под командованием полковника Перхурова двинулись на санях в обратный путь по еще закованной крепким льдом величественной сибирской реке. И уже дошли до самого устья, оставляя по пути в крупных селах гарнизоны из небольших групп егерей, стрелков и милиционеров, взяв под охрану и контроль огромную территорию. Вот так получилось – вначале долго отступали, а теперь торопились вернуть хоть часть из отданной красным территории.
- Две пушечные трехдюймовок и батарея 48-ми линейных гаубиц полностью готовы. Системы наши, расчеты обучены хорошо – многие воевали еще с германцами. Одно плохо – все орудийные стволы порядком изношены. Немудрено – самые «новые» из них с шестнадцатого года стреляют, Александр Иннокентьевич. Пушки еще ничего, а вот мортиры «никакие», пару сотен выстрелов сделаем при большом разбросе снарядов, и совсем «убьем». Их бы заменить, требуется…
- А чем? Где новые найти прикажите? У нас русских гаубиц совсем мало, может быть, с десяток наберется на всю армию. Возможно, французские получим или английские, но вот когда их еще сюда привезут?! Путь то долгий! Что у вас с легкой артиллерией?
- Получили две трехдюймовые горные пушки и неделю назад передали нам еще две японских в 75 мм. Свели их в 4-ю горную батарею дивизиона из двух взводов. Снарядов имеется по два боекомплекта – триста штук на ствол. Генерал Ханжин обещал дополнительно отправить еще несколько штук «макленок» и дюжину 3,2 дюймовых минометов Стокса, как только они будут получены от наших союзников. Весьма вероятно, еще дополнительно выделят британские 42-х линейные минометы этой же системы, временно на замену нашим «старушкам» мортирам. К лету может быть, получим, по крайней мере, так меня клятвенно заверили из ГАУ.
- А там не сказали, что обещанного три года ждут?! Остается только надеяться на лучшее, - Камбалин пожал плечами и невольно скосил глазом на тусклую и одинокую «генеральскую» звезду, прежнюю «статскую», для чинов 3-5 классов. Обидно, конечно – погоны из блестящей золотистой мишуры с «зигзагом» были вожделенной мечтой с юнкерских времен, ибо плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. И вот теперь, когда несбыточное поначалу желание стало реальностью, погоны то тю-тю. Но хоть «генеральскую» звездочку ввели приказом, пусть раньше предназначалась только для гражданских чинов, но все же и она одинокая на английском вшитом суконном погоне немного грела душу.
Но пусть хоть так будет – потерю галунных золотых и серебряных погон офицеры пережили на удивление спокойно. Все понимали, что главнокомандующий прав, отменив их ношение – уж больно раздражающим фактором для населения стали «золотопогонники».
Теперь у всех, от нижнего чина (что тоже канул в прошлое) до генерала либо суконные цвета хаки погоны, что на английском обмундировании, переданном в бригаду из битком набитых иркутских складов и чехословацких эшелонов. Либо бархатные из бело-зеленых сибирских цветов, что было приказано нашивать на прежнее русское обмундирование, очень редкое в строевых частях. Мало у кого имелись деньги, чтобы пошить себе новую форму. Теперь солдата от офицера даже в стрелковой цепи отличить нельзя по оружию – в атаку всем приказано ходить с винтовками. Разглядеть тусклые серые звездочки на погонах – маленькие, большие и с лучами – можно только подойдя чуть ли не вплотную. Для всех ныне военная форма одинакова, с бело-зеленым «сибирским углом» на рукаве. Такие же, но острием вверх были введены в Сибирской армии еще в 1918 году, их число соответствовало унтер-офицерским званиям. А «ромб» вверху острия свидетельствовал об офицере, дополнительный набор из четырехугольных звездочек и полосок обозначал его звание.
