Форт Александровск
командующий Уральской армией
генерал-майор Толстов
- Нас действительно ожидали…
Толстов задумчиво смотрел на небольшую гавань, где стояли две низкобортные баржи, а на рейде дымили трубами пять относительно больших пароходов, два из которых являлись вспомогательными крейсерами, вернее, носящими это грозное для врагов название нефтеналивными транспортами. На них еще англичанами в восемнадцатом году были установлены по парочке четырехдюймовых пушек. Функции бортовой брони выполнял залитый в отсеках, прикрывавших машинную установку, за отсутствием нормальных стальных листов, обычный бетон. Лишь местами связанный арматурными прутами для крепости. Хоть какая-то защита от снарядов красных кораблей, появившихся на Волге в уже далеком грозовом 1918 году.
Тогда британцы подгребли под себя как все пригодные для вооружения пароходы, так и парочку русских канонерских лодок «Ардаган» и «Карс», специально построенных для Каспия и вооруженных двумя мощными морскими 120 мм и вдвое большим числом 75 мм пушек. Правда, уже в прошлом году, исходя из собственного горького опыта, англичане решили больше не тратиться на дальнейшую колонизацию прикаспийских и закаспийских областей бывшей Российской империи, и полностью увели свои войска в Персию. А заодно распределили корабли, исходя из своих собственных расчетов, а не интересов вроде бы как союзного им русского командования. Лучшие боевые канонерки, построенные на петербуржских верфях десять лет тому назад, они щедро даровали новоявленному государству Азербайджан в полное владение. Наспех вооруженные транспорты (вкупе с полудюжиной привезенных из «туманного Альбиона» торпедных катеров) составили долю армии генерала Деникина, хоть такой частью вернувшись к законным хозяевам. Для них пришлось спешно набирать экипажи из кадровых морских офицеров (которых было много во ВСЮР) и набранных, откуда только возможно матросов – вчерашних реалистов, гимназистов и студентов, попавших под мобилизацию крестьян и даже кубанских и терских казаков.
Именно вспомогательные крейсера всю прошлое лето прикрывали немногие транспорты, идущие с грузами в Гурьев на собственный страх и риск. Выходить в море без охранения стало безумием – большевики перевели по Волге в Астрахань три боевых миноносца с Балтики. Эти корабли обладали не менее мощным вооружением из двух-трех четырехдюймовых пушек, с гораздо большей скоростью и мореходностью, так как были специальной, еще довоенной постройки.
Именно один из этих эсминцев перехватил на подходе к полуострову Мангышлак пароход «Лейла», на котором отправился из Петровска в Гурьев генерал Гришин-Алмазов, бывший военный министр Сибирского правительства, годом ранее отправленный со специальной миссией к главнокомандующему ВСЮР генералу Деникину. Этот рейс закончился трагедией – генерал и сопровождавшие его офицеры застрелились, чтобы не попасть в плен, а транспорт был уведен красными в Астрахань.
В последнее время ходили слухи, что большевики доставили сюда две небольшие подводные лодки, которые даже видели осенью рыбаки – их появление в Каспийском море грозило весьма немногочисленным кораблям белой флотилии очень скорыми и серьезными проблемами. От торпедного удара из-под воды они ведь совершенно беззащитны, да к тому же были тихоходны. Ведь как не изощряйся, но нефтеналивное судно или колесный пароход в броненосец переделать невозможно.
- Господин атаман! Кораблям приказано незамедлительно вывезти всю Уральскую армию с имуществом и вооружением, взяв по возможности также строевых коней. Для последних пригнали баржи, воняют нефтью, правда, но лошадей двести уже погрузили и вчера отправили. Моряки торопят, требуют всем немедленно идти на погрузку.
Толстов искренне обрадовался. Будучи из старинного казачьего рода, он прекрасно понимал огромное значение хорошо обученного коня – служивые зачастую воспринимали их как своих близких товарищей. Но спросил о том, что, как кадровый военный уловил сразу же – удивительное по быстроте прибытие в Александровск кораблей флотилии. Это свидетельствовало о крайней поспешности с эвакуацией, что само по себе являлось чрезвычайно тревожным симптомом. Потому генерал негромко поинтересовался:
- Что слышно на фронте?
- Страшные вещи говорят между собою моряки, хотя глухо и догадками, господин атаман!
Толстов поморщился – в прошлом декабре он положил насеку, демонстративно отказавшись от атаманства. Но так как войсковой круг не был собран, а прежний, молодой тридцатипятилетний генерал, с властным и крутым характером, просто разогнал осенью прошлого года, то приходилось ему самому и дальше выполнять атаманские функции. Хотя формально уже не будучи войсковым атаманом. Но таков старинный казачий уряд – любое выбранное станичниками лицо не имеет права (за исключением явной физической немощи) самовольно отказаться от общественного доверия и выполнения возложенных на него казаками обязанностей.
Адъютант с трудно произносимой для любого русского польской фамилией Дзинциоло-Дзиндциковский замялся на несколько мгновений. Потом поручик тихо произнес:
- Как я понял, весь астраханский участок полностью оголяется, пехотные полки, государственную стражу и терских казаков спешно перебрасывают эшелонами к Ставрополю, в первую очередь конницу. Вроде красные большими силами прорвались через оборону на Маныче. Из Петровска вывозят вагонами грузы и боеприпасы в Новороссийск, даже торпедные катера на платформы лебедками поднимают. Флотилия, как перевезет наших казаков, либо затопит суда на рейде, или перегонит их в Баку, а может и дальше, в любой порт Персии. Моряки опасаются, что большевики скоро выведут свои корабли из устья Волги, лед уже таять начал повсеместно, а первый шторм сломает его окончательно.
- Так…
Толстов моментально понял, что очевидная для любого взгляда спешка с эвакуацией из прикаспийских районов, или говорит как о уже разразившейся, или о весьма близкой, надвигающейся катастрофе. Главнокомандующий ВСЮР генерал Деникин экстренно перебрасывает имеющиеся под рукою войска, где только такие возможны, на Кубань, надеясь там остановить дальнейшее продвижение красных армий, оставляя всю восточную часть Северного Кавказа на милость астраханских большевиков или растерзание горцев. Возможно, именно сейчас наступила та самая роковая минута, когда любые резервы просто бесценны, пусть даже состоят они из измотанных тяжелейшим двухмесячным переходом через пустыню уральских казаков.
Хорошо понимая это, атаман заранее предпринял меры – полторы тысячи казаков, идущих к Александровску, были на подходе разбиты им на два сводных конных полка, командовать которыми Толстов поставил войскового старшину Климова и есаула Фадеева. Сформированную таким образом казачью бригаду атаман доверил полковнику Карнаухову. В нее вливались и те две сотни казаков, что пришли первыми в Александровск и сейчас уже плыли в Петровск на ушедших туда транспортах.
Войсковых артиллеристов свели в отдельную батарею, пусть пока и без орудий – на Кубани лишние пушки найдутся, не могут не быть, учитывая поставки союзников по Антанте. Из следующих в арьергарде казаков генерал предполагал составить отдельный дивизион из двух сотен. Полутысяча примкнувших к уральцам беглецов должна была пойти на пополнение воинских частей в Петровске. За исключением англичан – тех моряки сразу же отправляли на одном из пароходов в Баку или даже дальше на юг, в ближайший персидский порт Энзели.
