Сара высадила ее на автобусной остановке. Вместо поцелуя кивнула на прощание, вместо «я тебя люблю» сунула три купюры по двадцать долларов.
Бетти купила билет до Нью-Йорка. Через тридцать шесть часов, добравшись до Портового управления, вышла из автовокзала и направилась в центр. Через час отыскала знакомый клуб, где когда-то слушала Фила Окса. Играла группа Television, издавая звуки, ничуть не похожие на музыку. Бетти выдержала гневный рев гитары, и тут вокалист, если его вообще можно назвать вокалистом, завизжал в микрофон. «Как же так? – удивлялась Бетти. – Неужели все настолько изменилось?» Оказывается, прошло много лет, а она даже не заметила.
В грязной и вонючей дамской комнате Бетти наблюдала, как женщина с копной высветленных волос и в рваных сетчатых чулках наматывает на бицепс резиновый жгут, зажав в зубах шприц, словно пират кинжал. Пираты напомнили про Дэва, мысль о Дэве рассердила, и тут блондинка свирепо на нее зыркнула.
– Какого хрена ты пялишься? – рявкнула она, и Бетти отвернулась, поймав в зеркале свое отражение. Кожа бледная, губы потрескались, взгляд затравленный. В кармане оставалось сорок восемь долларов, и она понятия не имела, куда податься.
Бетти вышла из клуба с гудящей головой, добрела до парка Вашингтон-сквер, села на скамейку и прижала рюкзак к груди, пытаясь решить, что делать дальше.
– Привет, сестренка!
Сердце у Бетти подпрыгнуло. Она вспомнила свою кровать на Альгамбра-стрит, как рядом с ней лежала Джо и рассказывала сказки. «Принцессу Бетти заперли на самом верху высокой-превысокой каменной башни, заросшей колючим кустарником. У нее была лишь булка черствого хлеба и жестянка воды». Она вспомнила, как склонялась к сестре, впившись пальцами в край матраса, и шептала: «Расскажи, чем все закончилось!»
Бетти обернулась. На спинке скамьи сидела длинноногая женщина с широко расставленными глазами и каштановыми волосами. На ней были вельветовые джинсы и черная фетровая шляпа.
– Я Ронни, – представилась женщина и достала из кармана косяк. – Ты не против?
Бетти покачала головой.
– На концерт ходила? – спросила Ронни и передала косяк Бетти.
Бетти затянулась. Хорошая травка. Не такая, конечно, как у Дэва, но сгодится.
– Когда-то я тут слушала Фила Окса. Давным-давно, – сказала Бетти.
Ронни беззастенчиво рассматривала Бетти.
– Разве тебе не говорили, что пялиться на людей грубо?
– Ну, извини, – протянула Ронни без тени стыда. – Я целительница. Экстрасенс.
Бетти мысленно закатила глаза. Она играла в ту же игру с ничего не подозревающими парнями по всему миру. «Дай руку, – говорила она им, сидя в темном уголке клуба или бара. – Я умею читать будущее по ладони». Она водила по линиям пальцем, бормоча ерунду про любовь или здоровье, глядя им прямо в глаза и аккуратно вынимая бумажник из кармана.
Похоже, Ронни не заметила гримасу Бетти.
– Иногда я чувствую людей, с которыми встречаюсь. И сейчас я чувствую, что тебе очень больно, – промолвила она, коснувшись ладонью своего сердца.
Отчасти Бетти хотелось послать ее куда подальше и пересесть на другую скамейку. Отчасти ей хотелось расспросить женщину о новой для нее афере, потому что это наверняка была афера, и выяснить, как можно ею воспользоваться самой.
– Я чувствую рядом с тобой чье-то присутствие, причем сущность – женская, – продолжила Ронни. – Ты причинила ей боль.
Бетти закатила глаза. «Сейчас она скажет, что это мой не рожденный ребенок, потому что наверняка догадалась об аборте. Да их теперь все делают!»
– Не ребенок, – уточнила Ронни, поправив шляпу и внимательно глядя на Бетти широко расставленными глазами. – Наша с тобой ровесница. Подруга? Может, сестра? Она сожалеет о том, что осталось несказанным.
Бетти так удивилась, что буквально онемела. «Это Джо, – поняла она, – только вот я пыталась ей сказать…»
– Или о том, чего так и не услышала, – добавила Ронни, окончательно сразив Бетти. – Знаешь что? Ты живешь здесь?
– Я путешествую. – Уточнять Бетти не стала.
– А я живу в Атланте, – сообщила Ронни. – С кучей других женщин. У нас свой коллектив. Семья близких по духу людей. – Она посмотрела на Бетти, вероятно, ожидая вопросов, но Бетти лишь кивнула. – У нас большой классный сад. – Ронни подняла косяк. – И эту штуку мы тоже выращиваем понемножку. – Бетти вспомнила ферму, на которой побывала в колледже, где-то под Питтсбургом. Там жил маленький мальчик по имени Скай, описавший сандалии Марджори Бронфман. При мысли об этом Бетти улыбнулась, Ронни тоже расплылась в улыбке и слезла со скамьи. – Я опытный гипнотизер, – призналась она. – И мы практикуем… Знаешь, я расскажу тебе обо всем по дороге. Иногда это помогает людям найти корни своих проблем и поправиться. Тебе интересно?
Бетти собиралась ответить, что ей ничуть не интересно, что ее вполне устраивает Нью-Йорк, однако было в этой женщине нечто располагающее к себе – то ли в облике, то ли в том, что она сказала о боли или же просто упоминание сада сделало свое дело, и Бетти передумала.
– Конечно, – ответила она, встала и надела лямки рюкзака на плечи. – Почему бы и нет.
Шесть дней спустя Бетти лежала голая, свернувшись в позу эмбриона, в гнездышке из одеял в гостиной фермерского дома под Атлантой, перед тоннелем розовых подушек, изображающих родовой канал, и готовилась воспроизвести собственное рождение. Среди глупостей, которые она совершила в жизни – видит бог, их было много, – это так называемое перепроживание рождения представлялось ей самой идиотской затеей. Ронни погладила ее по плечу и заговорила негромким успокаивающим голосом. Над Бетти со всех сторон склонились женщины, касаясь ее рук, бедер, ног и даже ступней. Ронни начала обратный отсчет с десяти, велев делать глубокие вдохи и выдохи, постепенно замедляя темп. Она провела ее по детским воспоминаниям, которыми Бетти делилась с ней последние несколько дней: первый урок в школе, день, когда она научилась кататься на велосипеде и врезалась прямо в почтовый ящик Штейнов, потому что слишком старалась сохранить равновесие и не смотрела, куда едет. Она рассказала Ронни про свой успех в роли царицы Эсфирь, про то, как упала, катаясь на роликах, и отколола кусочек зуба, и про сказки на ночь, которые придумывала для нее Джо. Ни про приставания дядюшки Мэла, ни про групповое изнасилование Бетти вспоминать не стала. Также она не упомянула ни о беременности, ни об аборте, ни о том, что ей иногда казалось, будто она украла у сестры ее жизнь.
– Ты в детской кроватке, лежишь на спине, – нараспев произнесла Ронни. – Справа ты видишь прутья и чье-то лицо. Скажи нам, кто это?
– Моя мама. – Бетти старалась отвечать медленно и мечтательно. – У нее красная помада.
– Что она говорит?
– Перестань плакать.
Бетти, конечно, не помнила, что мать говорила ей в младенчестве, поэтому выдала наиболее подходящий ответ. Важно, чтобы эти женщины поверили: она повелась на их бредятину. Бетти решила использовать ферму как перевалочную базу, отдохнуть, набраться сил и подумать, что делать дальше.
