В ванной комнате стоял бельевой шкаф, набитый белыми пушистыми банными полотенцами и полотенцами для рук и лица, все – с монограммой REF, которую Джо впервые увидела на ведерке для льда у Шелли в апартаментах. Набрав полотенец, она решила, что подруге может понадобиться чистая рубашка или сарафан, и открыла шкаф для одежды. На вешалках висело множество блузок и платьев, разобранных по цветам от светлого к темному. Эти повседневные вещи раздвинули в стороны, освободив место для длинного атласного платья в прозрачном пластиковом чехле на молнии, на котором вычурными золотыми буквами значилось: «Свадебные наряды от Марсиль».
«О нет! – подумала Джо; от возможных вариантов у нее закружилась голова. – Оно чужое. Одной из дочерей Долорес. Старое свадебное платье Глории, хранится здесь на всякий случай». Увы, рассмотрев его получше, Джо осознала правду – жестокую и бесспорную. В шкафу висело не просто свадебное платье, а платье, сшитое специально для Шелли. Тяжелый атлас должен был подчеркнуть хрупкую фигурку девушки, вырез – изящные плечи и шею, лиф – тонкую талию. Очень в ее стиле – без излишеств и украшений, ни единой жемчужинки, блестки или кружавочки, просто много-много ярдов блестящего кремового атласа с розоватым отливом.
Джо стояла перед шкафом, и кусочки головоломки складывались в картинку: случаи, когда Шелли исчезала, оправдания, которые всегда были у нее наготове, истории про семейные праздники, срочную помощь родителям, новые туфли («У тебя ведь полно туфель», – напомнила ей Джо в ту ночь, а Шелли закатила глаза и сообщила своей далекой от моды подруге: «Есть, да не те»). В прошлую пятницу матери понадобилось, чтобы Шелли отвезла ее в синагогу. В среду перед этим ей велели заехать домой и подписать какие-то бумаги по настоянию семейного поверенного. В результате Шелли пропала на целый день. Когда Джо пришла к ней вечером, подруга сидела у окна, подтянув колени к подбородку, и нервно курила. В тот раз ее поцелуи были особенно исступленными, и она цеплялась за Джо так, словно пыталась себе что-то доказать.
Девушку охватила безудержная ярость, краска гнева залила лицо, руки сжались в кулаки с такой силой, что кожа едва не полопалась. Схватив платье в охапку, она прижала его к себе и бросилась вниз по лестнице.
У бассейна Шелли сидела прищурившись, рукой заслоняя глаза от солнца. Увидев, что принесла Джо, она съежилась, словно от удара. С минуту Джо сверлила ее взглядом, потом хрипло спросила:
– И когда счастливый день?
– В декабре, – прошептала Шелли, потупившись. – Двадцать первого декабря.
– И кто этот счастливчик?
– Деннис Зискин. – Голос Шелли был едва слышен.
Джо вспомнила имя – Шелли назвала Денниса своим парнем, когда они только познакомились, тем самым, который уехал учиться в Лондон.
– Ну конечно. Старина Денни. Повезло ему! – Голос Джо звучал высоко и нервно, совсем как у ее матери. – Когда ты собиралась мне сказать? По дороге в аэропорт? В самолете?
– Я думала… – Шелли завернулась в мокрое полотенце, крепко сжав концы. – Я думала, мы сможем отправиться в путешествие. Я хотела посмотреть с тобой мир. Я думала, что удастся…
– А потом вернулась бы домой и вышла замуж?
– Я хотела тебе рассказать! – Шелли душили слезы, но Джо была не в силах на нее смотреть. – Думаешь, я не пыталась?
– Так в чем дело? – воскликнула Джо. – Почему ты просто не сказала мне правду?
– Не хотела причинять боль. Боялась тебя потерять. Думала, что мы… что мы сможем… быть вместе подольше. – Шелли ломала руки, на ее лице застыло страдальческое выражение.
– Почему не всегда? – спросила Джо. – Зачем тебе вообще выходить замуж? Почему мы не можем быть вместе?
– Ты ведь знаешь, что так нельзя. – Голос Шелли прозвучал безжизненно.
– А почему? – крикнула Джо, дрожа от злости и от страха и все больше уверяясь, что это конец, последний час, который она проведет с любимой. Ее мир рушился, разваливался на части, что кружились вихрем вокруг нее и разлетались в стороны. Как теперь жить, как чистить зубы и одеваться, как разговаривать с людьми? Как пережить эту боль?
– Потому что так не бывает. – Надтреснутым голосом Шелли добавила: – Я люблю тебя, Джо, только мне бы твое мужество! Я не смогу жить среди людей, которые на меня глазеют, шепчутся за спиной, берегут от меня своих детей…
– Почему ты думаешь, что все будет именно так? Мы ведь уже это обсуждали. – Голос Джо дрогнул. – Мы могли бы уехать…
– Куда? – требовательно спросила Шелли, перекинув косичку через плечо. Ее шея и грудь покраснели, руки сжались в кулаки. – Скажи мне! Скажи, куда мы уедем? Где две женщины смогут жить вместе и людям не будет до этого дела?
– В Нью-Йорк, – ответила Джо. – Или в Сан-Франциско. Да мало ли куда, Шелли!
Девушка покачала головой:
– Родители меня отвергнут. Я не смогу объяснить ни им, ни бабушке с дедушкой. Мои братья… – Шелли закрыла лицо руками, и полотенце соскользнуло с ее плеч. – Прости меня! – прорыдала она. – Прости, прости, прости! – Она убрала руки и подняла к Джо залитое слезами лицо. – Я хочу быть с тобой больше всего на свете! Я люблю тебя, Джо, люблю! Думала, мне хватит мужества, но нет…
– Ты обещала! – Голос Джо прозвучал как шепот маленькой девочки, которой сказали, что на Хэллоуин она сможет собирать сладости по соседям до восьми, потом мать передумала и загнала ее домой на полчаса раньше. Она ненавидела себя за свою наивность, за то, что поверила, будто Шелли всерьез намеревалась с ней жить.
– Знаю. – Шелли покорно опустила голову. – Наверное, ты меня ненавидишь. Так мне и надо! Я ужасная дрянь!
Джо уставилась на нее ошеломленно. Ее прекрасная Шелли, с влажными волосами, раскрасневшимися щеками и серебристо-серыми глазами, полными слез… И тогда, не думая о последствиях, она собрала в охапку тяжелое атласное платье и швырнула в воду изо всех сил.
На следующее утро, в первый день жизни без Шелли, Джо вышла из общежития и отправилась в армейский магазинчик на Дирборн-стрит, где купила рюкзак с металлическим каркасом, толстый спальник, палатку и противомоскитную сетку. Также она взяла фляжку, йодные таблетки для очистки питьевой воды, фонарик с запасными батарейками, зубную щетку в пластиковом футляре и тюбик зубной пасты. Джо сложила в дорогу шорты хаки и шерстяные носки, лифчики и трусики, пару джинсов и несколько свободных мужских рубашек. В назначенный день в августе Сара отвезла ее в аэропорт, и она впервые в жизни полетела на самолете – сначала до Нью-Йорка, потом до Лондона. Джо гадала, будет ли пустовать соседнее место, где должна была сидеть Шелли, но очень скоро рядом с ней уселась другая девушка – голубоглазая веснушчатая студентка-старшекурсница из колледжа Макалестера – и принялась без умолку трещать о своем парне. Джо вежливо покивала и отвернулась, закрыв глаза. Когда они приземлились в Лондоне, Джо присоединилась к группе студентов из Мичигана, Огайо и Мэдисона, штат Висконсин. Американцы забрались в двухэтажный автобус и поехали смотреть Лондон. Джо увидела Букингемский дворец и смену караула, прозевала битый час в музее Виктории и Альберта, разглядывая резные фигурки тигров и украшенные драгоценными камнями диадемы, потом поела рыбы с картофелем во фритюре, завернутой в газету и сбрызнутой солодовым уксусом, выпила пару пинт эля с лимоном, выжатым в пену. К шести утра она уже сидела в автобусе.
