– А где твой парень? – спросила Джо, увидев Шелли одну.
Та покачала головой и загадочно улыбнулась. Достав из багажника плакаты, Джо понесла их к медленно шагающим по кругу пикетчикам, которых было человек пятьдесят. Большинство белые, среди них всего несколько негров. Дуг Бродессер расхаживал перед главным входом в универмаг, крича в мегафон:
– Woolworths, долой сегрегацию! Да здравствует интеграция!
Шелли сжала губы, стараясь не улыбнуться.
– Пожалуй, я сперва посмотрю, – сказала она, и Джо осталась стоять с ней рядом на краю тротуара.
На плакате Джо было написано «Равенство сейчас», у Шелли – «Свобода и равенство для всех».
– На пикетчиков когда-нибудь нападают агрессивные прохожие? – поинтересовалась Шелли, глядя, как белая старуха в дождевике и пластиковой шляпке с завязками под подбородком протискивается к вращающимся дверям универмага сквозь толпу, гневно фыркая.
– Единственная кровь пролилась в тот раз, когда Кэйти Косло споткнулась и разбила коленку, – ответила Джо.
Негритянка с маленькой девочкой за руку склонила голову и проскользнула сквозь пикет. Шелли проследила, как она зашла в магазин.
– А это еще что такое?
Джо пожала плечами:
– Как сообщил бы тебе с радостью Дуг, конкретно этот Woolworths не поддерживает сегрегацию. Может, леди понадобилась зубная паста или жидкость для мытья посуды, или ее дочери нужен школьный пенал.
– Странно, – пожала плечами Шелли. – Вроде бы они должны быть… – Она оборвала себя, так и не сказав «благодарны», потому что прозвучало бы это нелепо. – Похоже, мне никогда не понять, как можно отовариваться в сетевых магазинах, где тебя не считают за человека!
– Лучше посмотри на нас с тобой, – напомнила Джо. – Как обращаются с нами? Спорим, на том собрании любая девушка была гораздо умнее Дуга Бродессера? Но стоило ему сказать: «Приготовьте спагетти», как все мы бросились на кухню.
Джо не хотелось обсуждать Дуга. Ей хотелось побольше узнать про Шелли, про Долорес, которая готовила ей завтрак, про ее братьев и про мать. Ей хотелось узнать, как выглядит ее комната, кто был ее лучшей подругой в детстве, бывала ли она в летнем лагере и целовалась ли когда-нибудь с девушкой.
– Помаршируем? – спросила Джо у Шелли, которая зажгла еще одну сигарету и медленно затянулась.
– Если хочешь, иди. Не волнуйся, без тебя не уеду.
– Ну же, – настаивала Джо, и Шелли улыбнулась.
– Ладно. Иначе ты подумаешь, что я только пыль в глаза пускаю.
Они стали маршировать вместе, и Джо предупредительно встала с краю тротуара – ближе к потоку машин, как делал ее отец, когда они гуляли вместе. Ей было приятно осознавать, что Шелли рядом, чувствовать ее цветочный аромат, задевать ее бедром при ходьбе. На третьем кругу мимо них промчался водитель, нажав на клаксон и прибавив газу. Он обдал пикетчиков брызгами ледяной воды и что-то прокричал из окна. Слов Джо не разобрала, но сжатый кулак и перекошенное лицо говорили сами за себя.
– Просто отлично, – проворчала Шелли. Ее слаксы прилипли к ногам, с манжет капала вода. Она закатала рукав плаща и посмотрела на изящные прямоугольные часики. Джо подозревала, что они золотые и стоят больше, чем все ее пожитки вместе взятые. – Послушай, Дылда, мы пикетируем целый час. Не пора ли отправиться домой и переодеться в сухое?
– Конечно, – кивнула Джо, которая ни разу в жизни не уходила с пикета до его окончания. В груди защемило, словно дыхание требовало от нее излишних усилий. – Пошли отсюда.
В машине Шелли предложила поехать к ней, в апартаменты на третьем, верхнем этаже кирпичного дома в паре кварталов от Колледж-авеню. Они прошли через гулкий полутемный вестибюль с вылинявшим зелено-золотым ковром на полу и открытыми ящиками для писем, как в отеле. Комнаты наверху были просторные, с высокими потолками и кремово-белыми стенами. Маленькая гостиная с кушеткой, обтянутой мягким серым мохером, полированный журнальный столик из резного дерева и великолепный яблочно-зеленый ковер с бежевой бахромой.
– Все вещи матери, – небрежно махнула рукой Шелли. – Когда она делает дома перестановку, старье сбагривает мне.
У окна стоял письменный стол из того же темного полированного дерева со стопками учебников и голубой пишущей машинкой Olivetti. Джо заметила нортоновскую «Антологию английской литературы», томики стихов, растрепанный, явно читанный в ванной экземпляр «Грозового перевала» Эмили Бронте. К стене жалась этажерка на колесиках со стеклянными полками, на ней – аккуратные ряды бокалов для вина и мартини, стопки для виски, полдюжины бутылок и стеклянное ведерко. Шелли вынесла из кухни металлический лоток с кубиками льда, покрошила его, высыпала в ведерко и направилась к барной тележке. И на ведерке, и на стакане виднелась та же монограмма, что и на машине, – REF.
– Рашель Элиза, – пояснила Шелли, заметив взгляд Джо. – А у тебя есть второе имя, Дылда? – Взяв позолоченные щипцы, она положила лед в два невысоких стакана, плеснула щедрую порцию янтарной жидкости из графинчика и повернулась к Джо, вопросительно подняв брови. – «Манхэттен» устроит?
– Конечно. А второго имени у меня нет.
– Так ты Жозефина? – Шелли взяла щипцы поменьше, чтобы достать из банки коктейльную вишню. – Джоан? Джоуэнн?
– Джозетта. – У Джо перехватило горло.
Шелли протянула ей стакан и подняла свой.
– Рашель и Джозетта, – протянула Шелли. – Что ж, выпьем за наши прозвища?
– За наши прозвища, – повторила Джо, чувствуя себя словно в старом черно-белом кино, где элегантная пара потягивает коктейли и перебрасывается остротами. Она отпила большой глоток «Манхэттена»; крепкий алкоголь прочертил огненную дорожку до самой груди и вспыхнул в животе как лампочка.
– Я собираюсь снять все мокрое. – Шелли смерила Джо взглядом и добавила: – Спорим, у меня найдется пижама твоего размера?
Шелли разулась, как только вошла, и теперь шлепала босыми ногами по полу. Сходив в соседнюю комнату, она вернулась в мягком розовом халате и принесла фланелевую пижаму. Джо допила почти половину коктейля, и в голове у нее зашумело. Ногти на ногах Шелли были выкрашены в тон халату. Пижама оказалась на размер меньше, чем нужно, еще с биркой.
Шелли поймала взгляд Джо и подмигнула.
– Я не очень-то люблю пижамы. – Она подняла руки, и халат задрался, открывая изящные изгибы стройных лодыжек. Шелли стояла так близко, что Джо видела ее зрачки и темные кольца вокруг бледно-серой радужки, так близко, что Джо чувствовала дыхание Шелли на своей коже.
Не делай этого, сказала себе Джо. У Шелли есть парень. Ты ей нравишься в другом смысле. У тебя могут быть неприятности. Тебя исключат из колледжа. Поползут слухи. Однако из-за алкоголя и близости Шелли все разумные мысли улетучивались, словно кольца дыма. Под розовым халатом на Шелли не было ничего, и она наверняка хотела, чтобы Джо это поняла.
