Стало очень тихо. Наконец Бетти откусила пирог. Сара плеснула себе вина и внимательно посмотрела на Джо. На ее лице не было гнева, только недоумение, словно Джо – удравшее из зверинца животное, нелепое, неуклюжее создание вроде страуса или жирафа, которое согнулось в три погибели, пролезло в парадную дверь и подсело к столу и Сара не знает, чем его накормить или как от него избавиться.
– Ты считаешь меня стервой, – наконец проговорила Сара. – А ведь я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты нашла мужчину, который полюбит тебя так, как твой отец любил меня. Я хочу, чтобы у тебя были дети. И нормальная, обычная жизнь.
– Может, я и не хочу такой жизни, – сказала Джо.
– Ничего ты не понимаешь! Быть не такой, как все, тяжело… – Сара отвернулась к окну, выходившему на улицу.
Джо задумалась, не имеет ли Сара в виду своих родителей. Ее мать всегда стремилась не выделяться, иметь настоящую американскую семью, все члены которой выглядят, говорят и ведут себя как обычные люди.
– Ну, – проговорила Джо, – видимо, мне предстоит это выяснить.
– Похоже на то, – ответила Сара, пытаясь улыбнуться, и оглядела дочерей.
Мягкое освещение подчеркивало ладную фигурку Бетти, ее гладкую кожу и блестящие волосы. Сара выглядела задумчивой и печальной. Джо подозревала, что эта ссора – последняя. Они с матерью сказали друг другу правду, и теперь их отношения должны стать проще. В воздухе пахло уксусом, корицей и гвоздикой, свежими булочками и вином Генри Шешевски.
– Знай наших! – проговорила Джо. – Женщины семейства Кауфман нигде не пропадут!
– Все у нас будет хорошо, мама, – успокоила ее Бетти.
Джо кивнула и взяла сестру за руку, повторив за ней:
– Все у нас будет хорошо!
Часть вторая
1962. Бетти
– Хороших выходных, Бет! – крикнула миссис Миллер, когда Бетти шла по коридору школы Беллвуд.
– Вам тоже!
Учительница по прозвищу Киллер-Миллер вела у десятых классов углубленный английский.
– Пока, Бетти! – хором пропели три девятиклассницы из группы поддержки, сидевшие на невысокой каменной ограде перед школой.
Бетти помахала им и зашагала через парковку – волосы развеваются, юбка хлопает по коленям. Она собиралась провести выходные у сестры в Энн-Арборе. С собой у нее была клетчатая сумка, в которую она уложила пижаму, зубную щетку и крем для лица, бриджи и блузку, и, конечно, свое самое нарядное платье – из тафты, без рукавов, белое в синий цветочек, и повязку на голову в тон. Лиф плотно облегал тонкую талию, пышная юбка прикрывала бедра.
Джо предложила встретить ее на вокзале, но Бетти хотела пройтись по кампусу в одиночку. Пасмурным октябрьским днем она сошла с поезда и направилась в гору, влившись в поток студентов, наводнивший двор кампуса. Мичиганский университет был велик даже по сравнению с государственными школами – в нем училось более сорока тысяч студентов, поэтому заблудиться там ничего не стоило. Бетти шагала, глазея на громадные корпуса из красного кирпича и темно-коричневого песчаника, многие из которых заросли плющом, а иные простирались на целый квартал. По пути Бетти украдкой поглядывала на студентов. Большинство девушек одевались так же, как и она, носили юбки или брюки до колен, кардиганы и джемперы из одинаковой шерсти, платья из двухстороннего трикотажа и блузки Ship’n Shore, красили губы и делали начесы, укладывая волосы в пышные прически. Иногда Бетти попадались студентки в длинных платьях, напоминавшие о женщинах времен покорения Дикого Запада, которые пересекали прерии в крытых фургонах, или девушки в свободных джинсах и толстовках, без малейшего намека на макияж, носившие волосы распущенными. У нескольких темнокожих – и у юношей, и у девушек – прически напоминали пышные меховые короны, один из них прикрепил к пиджаку значок «США, вон из Вьетнама!». Проходя мимо студента с прямыми черными волосами, такими длинными, что они путались с его бородой, свисавшей на грудь, Бетти изумленно вытаращилась, а парень кивнул ей и показал два растопыренных пальца – латинскую букву V. Девушка смутилась, опустила глаза и обнаружила, что парень босиком, хотя на улице было градусов десять тепла, и он не мог не мерзнуть на холодных плитах двора.
Двое белых студентов бросали друг другу фрисби. Под деревом сидел темнокожий в очочках с черными стеклами, бренчал на гитаре и пел балладу про Джона Генри, под другим деревом девушка с планшетом рассматривала свою руку и срисовывала изгиб запястья. Кто-то протянул Бетти листовку с приглашением на съезд организации «Студенты за демократическое общество», кто-то еще вручил ей флайер на ланч, который устраивал «Альянс студентов по обмену», и тут к ней направилась высокая стройная девушка в джинсах и футболке Мичиганского университета. Темные волосы коротко острижены и заправлены за уши, лицо – настороженное и любопытное, загорелая кожа так и сияет здоровьем. Ей многие смотрели вслед, восхищаясь длинными ногами и стремительной походкой, юноши бросали на нее одобрительные взгляды. Незнакомка подошла к Бетти почти вплотную, и та узнала в ней свою сестру.
– Привет! – Джо обняла ее, забрала сумку и спросила: – Как поездка?
– Хорошо, – ответила Бетти, неуклюже и совершенно по-детски семеня за длинноногой сестрой.
– Проголодалась? Давай где-нибудь перекусим.
Джо отвела ее в Union, четырехэтажное здание из красного кирпича. На цокольном этаже находилось кафе, где они взяли бургер для Джо, сэндвич с курицей для Бетти и две чашки кофе.
– Что у нас в программе? – спросила Бетти, машинально откладывая в сторону верхнюю часть сэндвича.
– Хочешь сходить со мной на литературу? – предложила Джо. – Я взяла обзорный курс по британской поэзии. – Она широко улыбнулась, словно ведущая телевикторины. – Китс! Йейтс! Байрон! Оден!
– Вечеринки, Джо, – напомнила ей Бетти. – Я хочу на вечеринки!
Джо одарила ее нежной снисходительной улыбкой.
– Завтра будет игра. Нам лучше приехать пораньше, чтобы потусоваться.
Бетти знала, что тысячи студентов и выпускников съезжаются в Энн-Арбор на футбольные выходные. Они паркуются на стоянке возле стадиона, наряжаются в цвета команды – бледно-желтый и синий, расставляют повсюду решетки-гриль и мангалы, жарят сосиски и бургеры и выпивают, выпивают, выпивают. Иногда, сообщила Джо, закатив глаза, они даже умудряются оторваться от своих кружек, дойти до стадиона и взглянуть на игру.
– А что будем делать вечером, после матча? – спросила Бетти.
– Куда-нибудь выберемся, послушаем музыку. В воскресенье я собираюсь с друзьями на демонстрацию.
Бетти грызла листик салата, удивляясь, почему Джо, которая могла заняться чем угодно, предпочитает ходить по кругу перед универмагом с плакатом пикетчика. Неужели ничего лучше ей в голову не приходит? Или это просто уловка, чтобы избавиться от Бетти?
