– Я сделала все возможное, чтобы у меня двадцать восемь раз начался рак.
Джаспер чуть не подавился креветкой. Он очень часто начинал светскую беседу после секса, но никогда не слышал ничего подобного. Вернув себе самообладание, он сказал:
– Что ж, учитывая все обстоятельства, вы выглядите великолепно.
– Звучит страшнее, чем есть на самом деле. Мы пресекаем рак в нанофазе. Лечение не более инвазивно, чем чистка зубов.
Джаспер почесал в затылке.
– Это… работает?
– Не для всех. Знаете, Джаспер, я видела, где вы живете. Не лично. Но у меня появилась идея. У меня большой дом, и я хотела бы немного вас понаблюдать. Хотите на некоторое время остаться со мной?
Джаспер почувствовал, что кивает. Он не хотел снова видеть свою студию, не хотел видеть людей из прошлой жизни или что-либо, что было ее частью. Никогда. Что может быть лучше, чем уютное местечко, где он сможет спрятаться от мира?
Он понимал, что его прежнее «я» сейчас было бы в ужасе. Сожительство со странной женщиной, с которой он только что познакомился! Но что-то в Воде казалось ему знакомым. Честно говоря, это было приятное чувство. Джаспер с нетерпением ждал возможности провести с ней время.
Часть III
Как все-таки глупо прожить жизнь (от нее всегда одни проблемы) и не спасти свою душу.
Вилла Кэтчер
16
Многолетний опыт мошенничества сделал Джаспера идеальным гостем: очень аккуратным и подчеркнуто вежливым. Хотя убирать в принципе было нечего. Все очищалось само собой. Он проводил дни как познавший дзен охранник: прогуливался по обширной внутренней территории дома, останавливался, чтобы послушать гудение разнообразных приборов, напоминавшее песни группы «Коан». Он понятия не имел, где находятся панели управления во всех этих комнатах. Они были скрыты от посторонних глаз, спрятаны, как спящие животные.
Единственным местом, куда ему было нельзя заходить, был домашний офис Воды. Перед ним было установлено несколько камер наблюдения, и самая большая была запрограммирована на обнаружение и отслеживание движения. Джасперу нравилось совершать очень плавные танцевальные па перед ней и заставлять фокус камеры следить за его руками.
Еще ему нравилось смотреть на свое отражение. Почти все поверхности в доме Воды были отражающими, как будто он ходил по дому из зеркал. Раньше он о таком мечтал.
Так как дни его текли свободно, у него было достаточно времени, чтобы поразмышлять об иронии судьбы. Прежде всего, Вода была самой богатой женщиной, какую он когда-либо встречал, не говоря уже о том, чтобы спать с ней. Но он не мог обмануть Воду. Каким-то образом она знала о нем все; казалось, она знала вообще все обо всем на свете. Кроме того, у него даже не возникало порыва ее обманывать.
Он никогда не был даже близко к тому, чтобы влюбиться в женщину, которая его любила. Но Вода в него не влюблялась. Ей действительно нравилось заниматься с ним сексом, хоть она и знала, что он представляет на ее месте дельфина. Но потом она шла на работу, или занималась спортом, или читала, или смотрела что-нибудь, и то, как коротал время он, казалось, не имело для нее никакого значения.
Джаспер понимал, что еще не до конца освоился с новой моралью и этикой, и поэтому, когда он наконец набрался смелости поднять волнующую его тему, он старался быть предельно осторожным.
– Мне кажется, что ты меня не любишь, – сказал он.
Она оторвала взгляд от книги, явно заинтересовавшись. Если ей стало интересно, значит, он говорил о чем-то, связанном с ее работой. От этой мысли Джаспер почувствовал себя как-то нехорошо. Ощущение было новым. Теперь, когда он жил с Водой, его все время преследовали новые ощущения. Конкретно сейчас было похоже, будто кто-то скомкал огромный лист бумаги у него в животе.
– А ты, хочешь сказать, меня любишь? – спросила она. – Ты уверен?
– Абсолютно точно, – ответил он, и сам удивился. – Я знаю, что я тебя люблю. Я постоянно о тебе думаю. Без тебя мне плохо. Я никогда раньше такого не чувствовал, ни с кем.
Его прошлое «я» в этой ситуации почувствовало бы себя проигравшим. Причем дважды: проиграл, поддавшись чувству, и проиграл, честно это признав. Но было приятно снять с груди этот камень. И поскольку его любило так много женщин, можно было надеяться, что единственная женщина, которую он, как оказалось, полюбил, может ответить ему взаимностью.
Только вот она не ответила.
– Ты молодой и привлекательный, – сказала Вода. – Но ты прав, я тебя не люблю. – Она вздохнула и села обратно в кресло. Ее поза создавала впечатление, как будто стул с огромной скоростью мчится вперед: ноги широко расставлены и торчат из-под полы лабораторного халата; маленькие ступни вытянуты вперед, образуя букву «V». Вода снимала лабораторный халат, только когда они ложились спать: тогда она переодевалась в ночную рубашку, которая очень походила на халат, за исключением того, что вместо пуговиц спереди была магнитная застежка.
– Думаешь, ты сможешь когда-нибудь меня полюбить? – голос Джаспера сорвался. Он говорил совсем как отец. Раньше его бы это обеспокоило, но сейчас ему было не до того.
– Не волнуйся, – сказала она. – У меня нет времени на свидания. Я не собираюсь искать тебе замену.
Раньше у него хорошо выходило делать вид, что он любит, и теперь он решил сделать наоборот и притвориться, что любят его. Это было не так уж трудно, потому что Воде нравилось, когда он к ней прикасался. В своих прошлых отношениях он обнимал, ласкал, массировал, покусывал шею, чтобы внушить своим любовницам ложное чувство безопасности. Язык его тела с ними был искренним в плане вожделения, но привязанность была ложью. Теперь он делал все то же самое с Водой, но с ней его прикосновения говорили правду. Он восхищался ею, целиком и полностью. Даже ее старческой кожей. Ему нравилось снова и снова проводить рукой по ее распростертому телу, как будто он гладил спящего леопарда.
Чувство вины за то, что он делал в прошлой жизни, не давало ему покоя. Когда Воды не было дома, он все чаще и чаще приходил поплакать в атриум, где все было как будто призрачным, замершим. Все растения там были искусственными – суккуленты, сделанные из фарфора. Она сказала, что когда-то у нее росли живые цветы, но все они погибли из-за ее курения, как она ни старалась их спасти. Он был почти уверен, что она видела все, что он делал в течение дня, или могла увидеть, если бы захотела, но он все равно старался скрывать свои приступы рыданий – и какое-то время у него получалось.
Но однажды он потерял счет времени и, погрузившись в меланхолию, не заметил, что солнце уже зашло, и он плачет в полной темноте. Джаспер услышал, как стая собачек-пылесосов пробежала по коридору, почувствовал запах никотина, который сопровождал Воду. Когда она вошла и зажгла свет, он лежал на полу в центре комнаты рядом с большим керамическим папоротником.
