Рот легко вместил четыре пальца Хейзел, но для того, чтобы засунуть внутрь большой, потребовалось некоторое усилие. Наконец внутри оказалась вся ее кисть («Скажи „а-а-а“, Диана! Как будто на приеме у стоматолога!» – пошутила Хейзел), а затем и предплечье.
Почему-то то, как рот Дианы обволакивал ее руку, очень успокаивало. Ее как будто держали за руку на каком-то более высоком уровне. Нетехнологичным способом? Словно рука Хейзел была не у Дианы в горле, а на ее животе, и та наклонилась и обхватила пальцы, запястье и локоть Хейзел – самое самозабвенное рукопожатие в ее жизни. Это казалось почти интимным, пока Хейзел не продвинулась немного дальше и не поняла, что чувствует затылок Дианы изнутри.
Тут-то прикосновение резиновых губ Дианы, плотно сжимающихся вокруг ее предплечья, стало неприятным. Хейзел вспомнились автоматические тонометры в аптеке, которыми ей часто мерили давление в детстве, и ей каждый раз чудилось, хоть мимолетно, что аппарат вышел из-под контроля – перетянул руку слишком туго и не отпустит ее вовремя, чтобы кровоток успел восстановиться. Затем она подумала о гигантских змеях, которых показывали по каналу «Природа», чьи челюсти раздвигаются так, что туда может пролезть целая свинья или кто-то другой того же размера. Что, если Хейзел проснется посреди ночи с ощущением, будто ей связали ноги, но не увидит под одеялом никого, кроме Дианы? Дианы, которая забралась к ней в постель и поглощает ее целиком? Дианы, которая могла оживать по-настоящему, если раз в месяц ела живую женщину для поддержания своих сил.
Хейзел надеялась, что ее отец не пожертвует ею ради того, чтобы наделить свою секс-куклу чувствами, но она не могла знать наверняка. Она представила, как он входит в комнату в последние минуты ее агонии – когда губы Дианы уже пересекли Рубикон ключицы, так что осталась торчать одна голова, – чтобы попросить прощения и попрощаться. «Прости, малышка. Моя девочка хочет кушать». Может быть, он погладил бы Хейзел по лбу, как гладил перед сном, когда она была маленькой, прежде чем предложить ей последнее утешение:
– Не волнуйся, я прослежу, чтобы ты полностью растворилась внутри нее, прежде чем мы с Дианой станем близки. Ты же не хочешь, чтобы отцовские страстные стоны стали твоим похоронным маршем, а Диана скакала, и кислотная ванна в ее желудке яростно плескалась, пока ты задыхаешься. Нет, ты входишь в спокойные воды. Мы воздержимся, пока она не переварит. Просто закрой глаза и представь, что ты в кемпинге под звездами застегиваешь молнию теплого спального мешка, который укрывает все твое тело и чуть-чуть жмет, потому что сделан из недостаточно дышащей ткани.
Именно эта мысль заставила Хейзел рвануться назад.
Затем ей в голову пришла мысль похуже – навеянная играми на Хэллоуинских вечеринках из детства, где ей приходилось в темноте засовывать руку в банки и миски и щупать их содержимое, которое имитировало фактуру внутренних органов – часто ли папа мыл Диану? Это сейчас ее пальцы запотели в тесном пространстве глотки или она правда наткнулась на что-то влажное?
Она дернулась с такой силой, что верхняя часть тела Дианы приподнялась следом; Хейзел вскрикнула, на секунду ее показалось, что Диана ожила и нападает на нее.
На самом деле, она все еще контролировала движения Дианы. Они до сих пор были связаны. Хейзел встала, и Диана наклонилась вперед, повиснув, как огромная кукла чревовещателя, которую надели не той стороной.
Рука Хейзел застряла. Прикроватные часы показывали 11:10. Если Байрон собирался дать о себе знать в полдень, то время было самое неподходящее.
8
Джаспер вынырнул из глубокого сна как раз вовремя, чтобы успеть посмотреть начинающиеся в 11 вечера местные новости. Речь шла о нем.
«Совсем как пьета, – говорила на камеру пожилая женщина. Она вытянула руки, изображая, как Джаспер выходил из воды. – Один в один. Если бы Мария была Иисусом, а Иисус – дельфином. Этот парень вылитый Иисус!» Пьяный турист, евший мороженое на заднем плане, выкрикнул: «Ура, я в телике!»
Джаспер выругался, хотя понимал, что в сложившихся обстоятельствах ему есть за что сказать спасибо. После вечернего инцидента никто не пошел за ним следом в его номер в старом отеле (видимо, выпустить живого дельфина-афалину – неплохой отвлекающий маневр, если надо скрыться от толпы). Несмотря на трясущиеся от усталости ноги, Джасперу удалось сбежать после того, как он опустил дельфина на песок. Вокруг того сразу собралась толпа, и все решили, что Джаспер побежал за помощью.
Его окликнул только один низкоголосый очевидец, чье участие казалось искренним, хотя действовал он не из альтруизма. «Эй, парень, – сказал он – тебя, наверное, надо подбросить до центра спасения морских животных? У меня есть пляжный велик. Только подкинь мне немного на бензин».
Во всех выпусках новостей сообщалось, что дельфин в добром здравии – говорили, что он, вероятно, отбился от стаи и мог бы выброситься на берег, если бы неизвестный, получивший прозвище «Спаситель Дельфинов» ему не помог. Так Джаспера называли во всех новостных передачах. Получалось, что за последние пару часов он стал звездой интернета. Фотография Джаспера и дельфина с подписью «Ничего особенного» стала популярным мемом; выложенное в сеть пятисекундного видео, где он держит дельфина и произносит эту фразу, уже собрало миллионы просмотров.
Его еще не нашли, но люди хотели знать его имя. Он хорошо выглядел на фотографии – в липнущих к телу мокрых шортах. «А он довольно сексуален!» – сказала одна из ведущих, женщина с британским акцентом, комплимент от которой Джасперу польстил. Менее привлекательная корреспондентка выразилась более развернуто: «Возможно, мне следует надеть костюм дельфина и съездить в выходные на пляж. Журналистское расследование под прикрытием. Может, Спаситель Дельфинов появится, как Бэтман, если я притворюсь, что попала в беду?» Ее светловолосая коллега идею одобрила. «Верно. Притворись, что не дышишь. Посмотрим, вдруг он сделает тебе дыхание рот в рот?» Камеру перевели на ухмыляющегося продюсера с гарнитурой. «Хватит, вы двое, – сказал он. – Прекратите, пока не дошло до шуток про отверстия – дыхательные и все остальные».
Что за чертовщина творится со всеми людьми на планете? Хотел бы Джаспер знать. Но он понимал, что разгадать эту тайну ему не по силам, так что решил еще немного отдохнуть. Завтра нужно незаметно уехать, его ждет тяжелый день.
На следующее утро Джаспер, закатав рукав гостиничного халата, провел пальцами по выпуклым струпьям на месте дельфиньего укуса. В ближайшие месяцы придется наносить крем от загара, чтобы шрамы не бросались в глаза. Заостренные зубы вонзились так глубоко, что уплотнения обязательно появятся – цепочка крошечных шариков под кожей. Шрамы будут заметны как визуально, так и на ощупь.
Джаспер вздохнул. Настроение слегка подпортилось. По крайней мере он выжил. Но не мог не думать о том, как старательно каждую неделю тренировал запястья. У него были такие красивые мышцы-сгибатели. А теперь вот, пожалуйста.
Следы были еще свежими. Вероятно, они сойдут. Он – не отец, и руку Джаспера должна миновать судьба отцовской ноги, изуродованной паучьим укусом. Но красота означала безопасность, Джаспер прекрасно это знал. Его отец снова и снова влюблялся в красивых женщин, которые его бросали. У них была власть, потому что мужчины их хотели. Когда Джаспер был в старшем подростковом возрасте, для него это стало откровением – что он может начать тренироваться и вкладываться в свой внешний вид. Он понял, как жить, чтобы всегда оставаться человеком, который бросает сам и никогда не бывает брошенным.
