– Давид, ну, пожалуйста… Открой!
Тишина внутри дома ее доконала. Они с Давидом не впервые ссорились, но даже если эта ссора и была более серьезной, чем остальные, это не причина, чтобы не дать ей возможности даже поговорить с ним…
Нечеловеческим усилием заглушив тревогу, Летиция сдержала слезы, встала напротив окна столовой и поставила ладони шорами по бокам лица. Прижавшись носом к стеклу, она не заметила никакого движения за оконными шторами. В том, что в столовой темно, не было ничего особенного: когда не было гостей, они обычно ели на кухне, расположенной в задней части дома. Но если Давид был в кухне, то слабый свет должен был освещать вход в столовую…
По всей видимости, на первом этаже никого не было.
В Летиции затеплилась слабая надежда: единственным объяснением молчания Давида было то, что он находился в ванной, может быть, принимал душ. Значит, ничего не мог слышать: ни звонка, ни стука в дверь, и уж тем более ее криков.
Отойдя на несколько шагов, она вгляделась в окна второго этажа. Окно ванной комнаты выходило на улицу… Погруженная в темноту комната казалась такой же пустой, как и весь первый этаж.
Может быть, Давид был в одной из двух спален? Может, укладывал спать Мило? Или находился в их спальне? Однако, где бы он ни находился, он должен был ее дождаться!
Летиция была в отчаянии: если муж не открыл ей дверь, значит, просто не захотел.
Одна в ночи, одетая в легкий свитерок и полотняные брюки, которые не могли защитить ее от осеннего ночного холода, без документов, без денег и банковской карты, она чувствовала себя совсем потерянной. Вернувшись к двери, от которой только что отошла, она сползла на крыльцо и дала волю всем своим страхам, чувству заброшенности, ненужности и никчемности… Потом подтянула колени к самому подбородку, чтобы хоть как-то согреться, и разрыдалась.
– Летиция? Ты что тут делаешь?
Она вздрогнула и сквозь слезы разглядела силуэт Тифэн. Та подошла к ней, осторожно опустилась на колени и спросила:
– У тебя что, нет ключей?
Летиция была слишком измучена, чтобы оттолкнуть ту, кого считала своим заклятым врагом, а потому она просто кивнула.
– Ты, должно быть, умираешь от холода! – сочувственно воскликнула Тифэн. – Как же случилось, что Давид уехал, вот так оставив тебя?
Рыдания Летиции резко оборвались. Она подняла голову и ошарашенно взглянула на Тифэн.
– Давид уехал? – еле слышно прошептала она надтреснутым голосом.
– Да, – ответила Тифэн, словно это само собой разумелось. – Уже час как уехал, а может, и больше.
– Он… он что, уехал вместе с Мило?
Тифэн в ответ изобразила удивление:
– Летиция… Что вообще происходит? Я видела, как Давид посадил Мило к себе в такси и уложил в багажник два чемодана. Я подумала… Я была убеждена, что вы едете путешествовать, несомненно, из-за меня… Ну что вы хотите выдерживать дистанцию между нами… Так, значит, я ошибалась!
Ладно, пусть бы Давид не пожелал открыть дверь… Но мысль о том, что он уехал и увез Мило, добила ее окончательно. Она всхлипнула и почувствовала, что сердце вот-вот разорвется от боли, которая сдавила грудь. Если Давид рассердился до такой степени, что хочет отобрать у нее ребенка, это означает, что все пропало.
– Тебе нельзя здесь оставаться, Летиция, ты можешь простудиться, – уговаривала Тифэн с показной нежностью.
Простудиться? Эка важность…
– Пойдем, – умоляла она не отказываться от предложенной помощи. – Пойдем, у меня ты согреешься. И потом, если ваша дверь на террасу закрыта на ключ, ты сможешь попасть в дом через сад.
Летиция не реагировала. Давид уехал, он увез с собой Мило. Остальное потеряло для нее всякий интерес.
Видя, что она сидит в полной прострации, Тифэн попыталась ее поднять, подхватив под мышки, и все-таки заставила встать, опираясь для равновесия на дверь. Летиция безразлично повиновалась. Едва встав с колен, Тифэн быстро обхватила ее за талию, и обе медленно, шаг за шагом, побрели к соседскому дому.
Когда они вошли в дом, Тифэн закрыла дверь, толкнув ее ногой.
Дверь защелкнулась с сухим треском.
* * *
Через несколько секунд в гостиной у Брюнелей зазвонил телефон. После пяти звонков включился автоответчик, и в тишине дома раздался голос Мило:
– Вы позвонили Брюнелям. Сейчас нас нет дома, но вы можете оставить сообщение после сигнала.
Взбешенный голос Роже Фортона, владельца таксопарка, где работал Давид, с места в карьер принялся изливать свое раздражение:
– Брюнель, это Фортон! Что за дела? Ты кем себя вообразил? Мне только что был звонок от адвоката твоего клиента, он утверждает, что ты выволок его из машины на полпути и выбросил на тротуар. Предупреждаю, что он подал жалобу! А теперь внимание, Брюнель: я очень хочу послушать твою версию происшествия. Но если он подтвердит, что ты действительно выпихнул его из такси ударами под зад, я тебя уволю! Мне таких подонков не надо! В общем, позвони мне срочно!
Глава 54
Когда Давида привезли в префектуру, зачитали ему его права и сняли отпечатки пальцев, его начали допрашивать об отношениях, которые связывали их с Эрнестом. Зная механизм судебной машины, он сохранял спокойствие и отвечал на все вопросы. По дороге он заставил себя проанализировать ситуацию и оценить свои возможности. Он ни с какой стороны не был причастен к смерти Эрнеста, ни прямо, ни косвенно, и это было главное.
В ходе допроса он понял, что смерть старого друга произошла от отравления. Значит, Летиция была права: смерть Эрнеста была какой угодно, но не естественной.
По всей видимости, полицейские искали мотив и поэтому сосредоточили расследование на круге общения старика и на всех его старых связях. Конечно, прошлое Давида говорило не в его пользу, это ясно. Но Давида обеспокоило другое: он почувствовал в них уверенность, что они располагают некими доказательствами. И эти доказательства намерены пустить в ход и, так или иначе, предъявить ему обвинение.
Блеф все это, подумал он. Никаких запрещенных веществ у него не было, и уж тем более яда, способного вызвать сердечный приступ.
– Ты ведь чуть не выкрутился! – поддел его лейтенант Боно. – Судебный медик был на волосок от того, чтобы пропустить важную деталь. Ты ведь не знал, что от той дряни, которую ты его заставил сожрать, он получил почечную недостаточность. А это, ЭТО не вязалось с диагнозом. Дело хреново, а?
Понимая, что ему не хватает ознакомления с досье, Давид потребовал адвоката. Он по опыту знал, что все, что он ни скажет, может быть использовано против него, и незнание досье может сильно ему навредить.
Поскольку знакомых адвокатов у него не было, он указал адвоката, прикрепленного к префектуре.
Пока адвокат не прибыл, его поместили в камеру.
