– Нашего сына, – согласился он спустя секунду.
Закусив губы, Тифэн нечеловеческим усилием пыталась скрыть охватившее ее мучительное беспокойство. Она уже не понимала, кто перед ней: союзник или враг. Желает он ей добра или, наоборот, хочет добить. Она чуть не задала ему этот вопрос…
– Так не может дальше продолжаться, Тифэн… И прежде всего я должен знать…
– Знать что?
– Чувствуешь ли ты свою ответственность за гибель нашего сына. Понимаешь ли ты, что если Максима сейчас нет с нами, то часть вины лежит на тебе.
Враг. Противник, с которым придется биться. И с которым придется разделаться.
– Я не сделала ничего плохого! – крикнула она, приступая к обороне, которая, и она это быстро поняла, будет весьма скверного свойства.
– Ты оставила открытым окно, Тифэн! – холодно нанес удар Сильвэн.
Это был удар, которым обычно добивают противника. Смертельная рана, которая ее обескровила и превратила в дрожащее, почти умирающее существо. Она всхлипнула, готовая к тому, что вот сейчас ее сцапают ледяные тиски вины, она признает себя виновной и взойдет на эшафот. Сложить оружие и выслушать вердикт. И покончить со всем раз и навсегда.
Последние крохи инстинкта выживания почти помимо ее воли удержали Тифэн в боевой готовности.
– Ты не смеешь! – взвилась она, бросив на Сильвэна яростный взгляд. – Ты не смеешь меня ни в чем обвинять! Уж кто-кто, только не ты!
– Только не я? – удивился он. – Это еще почему?
Прежде чем ответить, она гортанно хохотнула.
– Да потому что ты сам не лучше! Сильвэн, ты что, и в самом деле считаешь, что вправе читать мне мораль?
– Я не собираюсь читать тебе мораль! Я просто хочу все расставить по местам.
– Ладно. Валяй!
Ее глаза вдруг сверкнули яростью. Она обрела прежнюю твердость и бросила на мужа полный вызова взгляд.
– В какую игру ты играешь, Тифэн? – растерянно спросил он.
– Хочешь поиграть? Давай поиграем! Ты знаешь эту теорию, согласно которой ты можешь кому угодно отправить анонимное послание такого рода: «Я знаю, кто ты, и я знаю, что ты сделал»? Абсолютно кому угодно! Кто бы ни получил твое послание, всегда найдет, в чем себя упрекнуть.
Сдвинув брови, Сильвэн разглядывал жену с недоверием и изумлением. Довольная произведенным эффектом, она несколько секунд подождала, а потом медленно, с некоторой долей театральности, сказала:
– Я знаю, кто ты, Сильвэн. И я знаю, что ты сделал.
– Что ты знаешь?
– Что ты сделал.
Она смеялась! Она издевалась над ним! О чем это она? Этот вопрос Сильвэн без конца прокручивал в голове, однако вслух его не задавал. Он пристально смотрел на Тифэн, на самом деле ища, чем бы ее смутить. Это ловушка или она что-то знает? Может, она пустила в ход свою теорию, чтобы, наговорив ерунды, дознаться до истины? Она что, хочет обернуть ситуацию в свою пользу, чтобы ловко уклониться от вины? Он решил не давать заманить себя в ловушку и безразлично пожал плечами.
– Эта дискуссия становится абсурдной, – вздохнул он, изобразив раздражение.
И тогда Тифэн выложила козырную карту.
– Стефан Лежандр, – сурово отчеканила она. – Фальшивый рецепт. Мой приговор. Моя жизнь, разрушенная проступком, которого я не совершала…
Глава 30
Ошеломленный Сильвэн потерял дар речи. В неразберихе гипотез и догадок он силился понять, каким образом Тифэн обо всем узнала. Потрясение мешало ему привести в порядок мысли, а необходимость найти ответ незамедлительно парализовала еще больше.
Она все знала! Давно? А главное, каким образом?
И вдруг у него кровь застыла в жилах. Давид! Это Давид ей все рассказал, больше никто не был в курсе.
– Вот кретин! – вспылил он, не умея скрывать свои чувства.
– Когда имеешь вот таких друзей, уж лучше иметь врагов, – со вздохом пробормотала Тифэн.
– Когда он тебе все рассказал?
– Перед самой смертью.
Уже второй раз за две последние минуты Сильвэну показалось, что вся кровь вытекла у него из жил. Он недоверчиво взглянул на Тифэн и почувствовал, как замерло сердце.
– Да… Давид? – заикаясь, пролепетал он. – Давид что, умер?
Тифэн изменилась в лице:
– Что ты несешь?
– Но ты… ты же сама только что сказала, что…
– Я ничего не говорила про Давида!
В течение нескольких долгих секунд оба ничего не понимали: Тифэн не могла взять в толк, какое отношение к этой истории имеет Давид, а Сильвэн не знал, о ком она говорит.
– Значит, Давид в курсе? – вдруг взревела она, уловив причину недопонимания. – Ты все рассказал Давиду, и я ничего об этом не знала?
– Я…
Лицо Тифэн исказила гримаса боли, злости и горечи.
– Негодяй! – прошипела она. – Ты врал мне с самого начала, ты меня предал, да к тому же еще все рассказал Давиду! Наверное, вы оба вволю посмеялись!
– Нет! – крикнул Сильвэн, не понимая, каким образом ситуация настолько вышла у него из-под контроля. – Все абсолютно не так! Я… Давид…
– А Летиция? Полагаю, она тоже в курсе! В общем, только одна я ничего не знала! Ну и дура же я была!
Оторопевший Сильвэн еле заметно шевельнул рукой в сторону Тифэн, и она резко отшатнулась:
– Не трогай меня! Подонок! Как ты мог? И все эти годы…
Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Сильвэн стоял перед ней, опустив руки, помертвев от того, как обернулось дело. Из виновной Тифэн превратилась в жертву и теперь отстаивала свое право обвинить его в самом худшем. Он больше ничего не понимал. Если не Давид ей все рассказал, то тогда кто? Наверняка не Летиция, ибо Тифэн только предположила, что она могла быть в курсе, но не была уверена. Но кто? Никто ничего не знал, кроме…
И вдруг до него дошло. Единственным человеком, который мог рассказать Тифэн об обстоятельствах их знакомства, был сам Стефан Лежандр. Скорее всего, он это сделал, когда приходил к ним с визитом. По всей видимости, Тифэн была дома в тот вечер, когда бывший лучший друг позвонил в дверь. Она ему открыла и впустила в дом.
И постепенно все прихотливые извивы сценария начали отчетливо проступать в потрясенном мозгу Сильвэна, как рисунок восточного арабеска. Вот Стефан Лежандр звонит в дверь, вот Тифэн ему открывает, спрашивает, кто он такой и чем она может ему помочь. Он интересуется, дома ли Сильвэн, и она отвечает, что мужа сейчас нет, но гость, если захочет, может зайти еще раз вечером. Стефан Лежандр отвечает, что в этом нет надобности, но она уговаривает его зайти…
Зачем ему все это понадобилось? Зачем после стольких лет он не поленился их разыскать, а потом поехать в Париж? Только для того, чтобы все рассказать Тифэн? Но ведь Стефана Лежандра никогда не интересовало ничего, кроме собственной персоны.
